Чтение 12–й страницы книги ~Запоздалое раскаяние~

которой пришел сюда, а толстая старуха, казалось, не имела намерения
уходить. Видимо, мадам Меллерей догадалась о смущении сына, так как
сказала, указывая на конфеты:

- Предложи Матильде, пока она не ушла.

Жак удивился способу избавиться от лакомки. Последняя с полным ртом и
руками не замедлила удалиться.

- Весь смысл ее жизни - это еда, - вздохнула мадам Меллерей,
проговорив это дружески-укоризненным тоном. К счастью она не может
пожаловаться на печень.

Затем ее взгляд стал вдруг серьезен.

- У тебя лицо как из папье-маше!

С тех пор, как он женился, она встречала его подобными словами при
каждом его посещении. Вероятно инстинктивно указывала этим, что жена
обращается с ним хуже, чем она.

Обычно он возражал:

- Ты всегда это говоришь. Я опять поправился на четыре фунта.

Сегодня это должно быть соответствовало действительности, ибо Элен
это тоже заметила, и он не стал возражать.

- У меня неприятности.

- С твоей женой?

- И да и нет.

- Что еще она затеяла?

Мадам Меллерей не имела теплых чувств к снохе. Они всегда осуждали
друг друга и почти не поддерживали отношений.

Жак рассказал выдуманную им историю.

- На прошлой неделе я играл в покер. Я проиграл много денег и не
сказал Элен.

- Ты теперь стал играть в карты!

Упрек и отвращение, которые появились на ее лице, укрепили решение
Жака не доверять ей своих истинных забот. Развод и вымогательство были
словами, способными привести ее в ужас.

- Сколько же ты проиграл?

Он вместо ответа сделал уклончивый жест, но она попыталась узнать.

- Десять тысяч - двадцать тысяч франков.

Она всегда считала в старых франках и это во сто раз увеличивало
моральное значение денег. Тридцать тысяч франков для Роджера составляли
три миллиона.

- Двадцать пять... тридцать...

Выражение ее лица показывало, что такого рода проигрыш был следствием
тяжелого порока. Чем больше называлась сумма, тем больше появлялось у нее
смущения, а повышение суммы замедлялось.

- Тридцать четыре тысячи... тридцать шесть... тридцать семь...

Наконец она воскликнула испуганным недоверчивым тоном:

- Неужели около тридцати тысяч?

Между этими смехотворными суммами и тем, что действительно было нужно
Жаку была такая огромная разница, что он предчувствовал, сколь велик будет
ужас старой дамы, когда она узнает это.

- Нет, успокойся. Не больше двадцати тысяч.

Чтобы относительную величину суммы еще больше уменьшить он употребил
новое выражение:

- Меньше двухсот новых франков.

- Господи, спаси и помилуй! Ты мспугал меня, мой мальчик!

Она развеселилась.

- Один момент я подумала: мой сын сошел с ума! Но, мой бедный юноша,
какой черт в тебя вселился...

Сегодня после обеда, она будет за меня молиться, подумал Жак. Он
продолжал ее успокаивать.

- Это произошло случайно, я больше так не сделаю.

- Но двадцать тысяч франков - это большие деньги!

- Не заботься об этом. Все уже почти в порядке. Я не должен был тебе
говорить об этом.

Он поспешил уйти. Его к этому вынудило возвращение Матильды, которая
насытившись его конфетами, пришла попрощаться и взяла с него обещание
скоро снова придти.

- Только не между четырьмя и шестью часами! - крикнула ему вдогонку
мать. - В это время я бываю в церкви.

Она крикнула ему еще что-то из окна, когда он уже удалялся от дома.
Он не мог гордиться собой, как и из-за своей неудачи, так и от чувства
угрызения совести, что нарушил покой матери, которая этого не заслуживала.

- Неужели он не в состоянии вести себя, как взрослый?

Как поступил бы другой мужчина на его месте? Оставить Элен, засучить
рукава и еще раз начать с нуля? Это бывает в фильмах и романах, но вряд ли
в жизни. Между теорией и практикой огромная пропасть.

Чтобы больше не думать - еще один способ сдаться - он с ожесточением
работал всю вторую половину дня. В шесть часов он почти выдохся.

- Я скоро освобожусь, - сказал он Элен, которая отправлялась домой. -
Я приеду немного позже.

К семи часам он закончил свою работу. Персонал с фабрики разошелся.
Его охватило сильное желание увидеть Жаннину, обнять ее, побыть возле нее.

Разве она утром не сказала ему, что весь вечер будет дома?

Он поднял трубку и сначала позвонил Элен.

- У меня что-то не ладится... Да, глупая ошибка. Я хочу сегодня
вечером распутаться с этим.

- Возьми книгу домой, ты сможешь после ужина снова заняться.

- Мне удобнее здесь, где все под руками. Где-нибудь поблизости я
малость перекушу.

Он хотел было позвонить Жаннине, что намеревается к ней зайти, потом
передумал. Ему захотелось ее увидеть. И удивить своим приходом. По пути к
авеню Виктора Гюго он купил гусиную печенку, курочку в желе, маленький
торт и шампанское. Теперь любовники могут устроить хороший ужин. Несмотря
на свои заботы он почувстовал себя почти радостно и нетерпеливо, как
гимназист при легкомысленной проделке. В половине восьмого он явился к
своей подруге с полными руками свертков и счастливой улыбкой на губах.
Когда он позвонил, Жаннина открыла дверь и, увидев его, замерла, стоя с
открытым ртом.

- Ах, это ты!

- А кто же еще может быть?

- Не знаю... Ты говорил мне что не придешь. Когда зазвонил звонок, я
никак не предполагала...

Он пошел на кухню, подтрунивая над ней.

- Наверно ты ждала кого-нибудь другого?

- Но ты глупец! Почему ты не позвонил?

- Я хотел тебя удивить.

- Возможно это было удивление.

- Ты останешься ужинать?

- Пришлось соврать, чтобы освободиться. Я захватил все необходимое.

Он положил все съестные припасы на кухонный стол, а шампанское убрал
в холодильник.

- Это нам должно понравиться.

Ощущение, что он говорил в пустоту заставило его обернуться. Жаннины
в кухне не было. Он услышал, как она говорит по телефону из соседней
комнаты.

- Хелло! Дайте мне комнату 34...

- Да, спасибо.

Она приложила палец к губам, когда он появился на пороге.

- Хелло, это Жаннина Тусси... Прошу извинения, мадам... Да, к
сожалению, задержалась. Я позвоню вам потом... До свидания, мадам.

Она положила трубку и объяснила ему.

- Клиентка. Мы договорились встретиться к восьми часам. Я не знала,
что ты придешь.

- Комната 34, это в отеле, не правда ли?

- Вернее, в меблированных комнатах.

Она снова повеселела, пропала вся ее неловкость, появившаяся при его
неожиданном приходе.

- Пойдем к столу, я вижу гусиную печенку.

Он обнял ее.

- Сначала аперитив.

Обнимая ее теплое, упругое тело, которое игриво поворачивалось в
попытках освободиться, он почувствовал сильное властное желание. Словно
какое-то эротическое море затопило его, подняло на волны и понесло далеко,
далеко... Женнина нежно вздыхала от его ласк.

Много позже вернулись они к действительности на приведенной в
беспорядок постели. Их удовлетворенные тела лежали на смятой простыне.
Одежда и подушки валялись разбросанными на ковре.

Жак нежно поцеловал в щеку молодую женщину. Она положила свои
оголенные руки за голову.

- Так хорошо еще никогда не было, - робко прошептала она. Затем, как
бы стыдясь своего признания, она вскочила с кровати и воскликнула:

- Я голодна как волк.

Жак оделся, она же накинула только красный халат. Вскоре ее домашние
туфли зашлепали по плиткам кухни.

- Разве это не настоящее счастье?

В данный момент Жак только мог согласиться с этой фразой. Но нужно ли
было ему такое счастье без всех дополнений? Без милой квартиры, без
удобств, хорошей еды и материального обеспечения? Так же ли он себя бы
чувстовал в убогой комнате отеля, в бедности, в нужде?

- Есть, есть!

Стол был накрыт на кухне. Только Жаннина на кухонный стол постелила
скатерть. Чтобы поднять настроение Жак выстрелил пробкой из бутылки
шампанского.