Чтение 111–й страницы книги ~Чужая война~

оплывшему телу, ответил скопец.

И Тэмира снова передернула брезгливая дрожь. Степняки убивали евнухов.
Такие люди не стоили того, чтобы жить. Жизнь была им ни к чему.

Ахмази сидел напротив Тэмира и рассказывал что-то легкомысленное, вполне
приличествующее беседе за столом.

Тэмир наблюдал за скопцом и разочаровывался чем дальше, тем больше.
Любопытство исчезло, а брезгливость лишь усиливалась, хоть и был правитель
Эннэма аккуратен в еде, знал, как вести себя, не позволял себе обожраться до
скотского состояния, когда переполненный желудок мешает не то что дышать -
думать.

Нет, хан жалел уже о своем решении принять его. Обычный раб города. Еще и
скопец к тому же.

Обед закончился. Подали сладости, напитки и кальян.

Тэмир глотнул вина и посмотрел на Ахмази:

- Говори, джэршэит. Только покороче. Визирь отложил вяленую грушу:

- Ты собираешься снова обойти полмира. Обойти с Ордой. Я хочу стать под
твой бунчук. Встать вместе со всем Эннэмом.

Он поднял взор на хана.

И Тэмир увидел в его глазах знакомый огонь. С таким огнем в глазах воины
шли в последнюю безнадежную атаку. С таким огнем его багадуры покорили
когда-то полмира.

Перед Тэмиром сидел воин. Воин, с которым не страшно пойти в самый
отчаянный бой. Хан улыбнулся:

- А не боишься гнева своего Джэршэ? Ведь мы - язычники.

И Ахмази улыбнулся в ответ:

- Нет, хан, не боюсь.

Империя Айнодор. Астальдолондэ

В Астальдолондэ входил трехтысячный военный отряд. Никто не обратил на
это внимания. Сюда часто заходили отряды - погрузиться на корабли для
военных операций на море.

Два дня назад Эльтару, коменданту порта, пришла срочная депеша из
Лассэдэлла. Депеша за личной подписью императора. А вчера все в
Астальдолондэ узнали сногсшибательную весть из столицы: принц Элеман проклял
страшным проклятием всех и каждого на Айнодоре. А потом, видимо, в запале,
проклял и сам Айнодор. Никто ничего не понимал. Но моряки, приехавшие из
столицы, клялись и божились, что все так и есть. Астальдолондэ с нетерпением
ждал новостей. А тут какой-то отряд. Естественно, что его не заметили.

Депеша же, доставленная коменданту, состояла из одной фразы:
"Предоставить бывшему принцу Элеману столько кораблей, сколько он
потребует".

Эльтар перечитывал депешу, наверное, уже в сотый раз, когда дверь его
кабинета распахнулась. В дверях стоял капитан гвардии Наргиль.

- Капитан. - Эльтар поднялся навстречу столь высокому гостю.

- Наргиль, тысячник отряда Элидора, - небрежно отсалютовал тот. -
Комендант, нам нужны корабли для переправки нашего отряда в Грэс.

- Какого отряда?

- Отряда Элидора.

- Ничего не понимаю. Кто отдал приказ об отправке на Материк такого
крупного отряда?

- Никто. Мы добровольцы. Эльтар запутался окончательно:

- Какие еще добровольцы? Кто такой этот Элидор? Почему вы находитесь в
этом отряде? Его Величество и Совет знают об этой экспедиции? Они согласны?

Наргиль дождался, пока комендант выдохнется, и честно попытался ответить
по порядку:

- Обычные добровольцы. Элидор - наш командир. Я тоже доброволец.
Император и Совет о нас знают. А согласны они или нет - нас не волнует.

Эльтар опустил взгляд на депешу, которую он все еще держал в руке,
пытаясь найти поддержку хотя бы в бумаге, подписанной императором.

- Постойте! Элидор - это бывший принц Элеман?

- Верно, - доброжелательно улыбнулся тысячник.

- Корабли будут. - Комендант облегченно вздохнул и махнул рукой в сторону
кресла. - Присаживайтесь, капи... э-э, тысячник.

- Благодарю, но я спешу. Командир попросил передать вам, что будет очень
признателен, если мы выйдем завтра на рассвете.

- Но у меня нет столько свободных кораблей.

- Вы что-то не поняли, комендант. - Собравшийся уже уходить Наргиль снова
повернулся к Эльтару. - Мы выйдем завтра на рассвете в любом случае. И
командир в любом случае будет вам очень признателен. Даже мертвому.

***

Через час Астальдолондэ напоминал захудалый монастырь, осчастливленный
посещением Хранителя. Правда, это сравнение приходило в голову только
Элидору. Все остальные сравнивали город исключительно с потревоженным ульем,
взбесившимся табуном или разворошенным муравейником.

Проклявший всех принц был в городе. Да не один, а в компании трех тысяч
бойцов. Которые, похоже, тоже сошли с ума. Все как один. Они требовали
кораблей. И комендант дал им все, что смог найти.

Готская империя. Путь в столицу

Приказ был ясен. В Готхельм. Любой ценой в Готхельм.

Его нельзя было выполнять, этот приказ. Но и не выполнить его было
нельзя.

А "любой ценой" истолковал шефанго так, как счел нужным. На это у него
еще хватало сил. И свободы хватало. Независимости отпустил ему неведомый
владелец Паучьего Камня ровно столько, сколько нужно было, чтобы понимать
весь ужас своего положения.

- Летя на запад по ухоженной, мощеной дороге, Эльрик заставлял себя не
думать о том, что ждет впереди.

"Любой ценой". Вот это ему понравилось. И попытки солдат на заставах
остановить несущегося на обезумевших лошадях всадника заканчивались...

Для них - совсем заканчивались.

И ничего уже не было потом.

Добираясь до столицы империи, Эльрик убил больше людей, чем за два года
службы в Эзисе. И потерял счет загнанным лошадям. Он спешил. И слухи не
успевали опередить его. И некому было предупредить дисциплинированных
готских вояк о том, что не шефанго это мчится по дороге, в грохоте копыт и
хрипе задыхающихся коней. Что смерть это летит, принявшая обличье
красноглазого нелюдя.

И длинные, не заплетенные в косу - просто собранные в "кентаврийский
хвост" - волосы бились за спиной императора, как хвост кометы, сеющей ужас,
несущей проклятие.

Когда до Готхельма оставалось несколько часов пути, Эльрик остановил
очередную пару скакунов. Выводил, их. Расседлал. Дал остыть и напиться.

Потом побрился. Вымылся в холодном лесном ручье. Вычистил одежду. И стал
заплетать волосы в высокую косу. Тщательно. Аккуратно. Как будто это было
самым главным в его жизни.

В Готхельм въедет шефанго. Это он уже понял. Не хватило сил сознательно
отпустить Зверя.

Испугался?

Может быть.

Ведь любой шефанго с молоком матери впитывает ужас перед черной яростью.

А может быть, надежда действительно умирает последней.

Эльрик почистил коней. Одного отпустил. Второго заседлал. Расчесал ему
хвост и гриву. Сел верхом и ровной рысью отправился в город.

Стража на воротах пропустила его, не задавая вопросов. Хуже того, солдаты
отсалютовали копьями и взяли "на караул", когда шефанго проезжал под
высокими каменными сводами.

Готхельм был обнесен тремя стенами. Столица империи росла постоянно, но
готы никогда не ленились укреплять новые кварталы.

И через вторые ворота Эльрик проехал как почетный гость, в перекрестье
взглядов, под сдавленный шепот в спину.

Если бы он мог видеть себя со стороны, он понял бы, почему гордые готские
бойцы так почтительны к нелюдю. Но он не видел.

Перстень императора грел левую руку, магия его начала работать без
приказа, окружая шефанго ореолом Власти и Могущества.

Эльрик не чувствовал этого.

Зато чувствовал, как леденит другой перстень, в оплавленной серебряной
оправе. Холод этот пронизывал до самого сердца. И била невольная дрожь. И с
пронзительной, до воя, до крика, тоской вспоминалось солнце в Степи.

Эльрик ухмыльнулся, проезжая под третьими воротами. И копья дрогнули в
руках стражников.

Мимо них проследовал властелин, как видение, как тягостный кошмар. А ведь
в Готхельме никогда не боялись Властвующих.

Во дворе курии шефанго спрыгнул с коня, бросил повод в руки подоспевшего
конюха, проигнорировал вежливые - почему-то напомнившие Ямы Собаки - поклоны
встречных рыцарей. Он вошел в каменный холл, из которого поднималась наверх
широкая мраморная лестница, не застеленная ковром.

К тому времени как "Бичи" поняли, кто миновал их, к тому времени как
вспомнили они цвет мертвых глаз и белую, змеящуюся по плащу, длинную косу, к
тому времени как сопоставили рыцари увиденное с тем, что пережил орден всего
пять лет назад - пережил или выжил, это трудно было решить с ходу, - Эльрик
уже входил в кабинет сэра Зигфрида.

И сумрак, царящий здесь, в северной части здания, за задернутыми темными
шторами, сумрак этот заледенил.

Не сознавая, что делает, шефанго зябко запахнулся в широкий кожаный плащ.

- Что, холодно? - участливо поинтересовался сероглазый человек, удобно