лачиком на жестком сидении, закрыть глаза и не открывать их, пока это
невероятное транспортное средство не привезет меня домой, в Ехо... А что
касается Доперста, Махи ведь говорил, что он может помочь мне убедить
Мир, в котором я родился, что меня больше нет. И кажется я начинал пони-
мать, что этот хитрец Махи имел в виду...
нормальных человеческих трамваях эти сидения обычно предназначаются для
инвалидов... Я увидел, что его тело тоже не имеет определенных очерта-
ний: Доперст не был ни худым, ни толстым, вернее, он был и худым и толс-
тым одновременно, его формы расплывались, это невероятное существо никак
не могло остановитья на чем-то определенном... Двери трамвая мягко зак-
рылись, и мы наконец-то поехали.
собеседника.
вующими плечами существо.
знает, почему, но меня все еще грызли сомнения, на которые я старался не
обращать внимания. Я слишком устал от неопределенности, я вообще слишком
устал.
- Спросил я у Доперста.
ми страхами, да? Во всяком случае, именно так мне объясняли.
сожалению! Моя бы воля, все было бы гораздо проще... и привлекательнее!
А теперь скажи мне вот что: если я правильно понял, ты сам не решаешь,
как ты будешь выглядеть. Наши тайные страхи придают тебе какой-то конк-
ретный облик помимо твоей воли, правильно?
- Не испугаюсь собственного лица, а просто попрошу тебя стать моим двой-
ником. Ты сможешь?
глазах существа мне почудился какой-то азартный блеск. "Как этот парень
любит свою работу!" - Усмехнулся я про себя.
облик и отправиться куда-нибудь в людное место. В этом городе их пол-
ным-полно, даже в это время суток... Но самое главное, дружок, потом ты
должен будешь стать мертвым Максом, и чем быстрее, тем лучше. Это воз-
можно?
на моем рабочем месте, в редакции в любое время полно народу, кроме того
не возникнет никаких проблем с идентификацией моей личности... Представ-
ляю, какой там начнется переполох, но так даже смешнее! - Я не сдержал
злорадной улыбки. - Вот, собственно и все. После того, как меня, вернее,
тебя торжественно похоронят, ты свободен на вечные времена! Ясно?
девалась его меланхолия! Он пронзительно посмотрел на меня глазами, ко-
торые уже были похожи на мои собственные, и вдруг рассмеялся. - Спасибо,
хозяин. На такую щедрость я и рассчитывать не смел! Я все сделаю так,
как ты сказал. Моему слову можно верить, впрочем любому слову, сказанно-
му между Мирами, можно верить... Ты знал об этом?
стати он так воспрял духом... Тем временем, неопределенное лицо существа
успело превратиться в мое собственное. Я улыбнулся: все-таки я действи-
тельно довольно симпатичный парень, даже жаль, что этому новому Максу
предстоит сразу же умереть. Может быть, мне следовало попросить Доперста
прожить за меня мою скучную жизнь, до глубокой старости? Впрочем, это
уже было бы как-то чересчур: по крайней мере, в любой преждевременной
смерти есть что-то романтическое, а доверять этому непостижимому сущест-
ву жалкие остаки своей репутации мне не очень-то хотелось.
какова сила слов, сказанных между Мирами, поэтому ты нечаянно подарил
мне свободу. А еще ты не знал, что тот, кто освободил Доперста, должен
занять его место, потому что освободить меня, или убить - это, по
большому счету, одно и то же... Впрочем, тебе даже понравится: на тропах
Доперстов тебе откроется самая легкомысленная разновидность могущества,
в глубине души ты мечтал об этом всю жизнь, а теперь все сбудется...
Прощай, сэр Макс, спасибо тебе.
что я влип, я умудрился угодить в какую-то идиотскую, нелепую ловушку,
выхода из которой, кажется, не было. "Я всегда чувствовал, что мой болт-
ливый язык меня погубит!" - Пробормотал я. А потом я остался один, и мне
стало все равно, потому что я больше не был сэром Максом из Ехо, я уже
не очень-то знал, кто я такой, и меня это не особенно интересовало.
водителя. Сел в жесткое кресло, и мой трамвай понесся куда-то, впрочем
любовь к большим скоростям по-прежнему оставалсь при мне: кажется воздух
кричал от боли, ударяясь о лобовое стекло взрезающего ночь безумного
трамвая...
кая центральная улица крошечного немецкого городка, я понял, что городок
именно немецкий, прочитав надписи на магазинах... Здесь просто заканчи-
вались рельсы, они обрывались совершенно неожиданно, вообще-то с трам-
вайными рельсами такое не случается. Я стоял на гладком асфальте и рав-
нодушно смотрел, как мой волшебный трамвай тает у меня на глазах, исче-
зает, как никуда не годное старое привидение. Никаких сожалений по этому
поводу я не испытывал. Что-то во мне знало, что теперь я могу попасть
туда, куда захочу, не прибегая к разного рода сомнительным транспортным
средствам: существа, одним из которых я стал, открывают Двери между Ми-
рами с такой же легкостью, как я когда-то открывал дверь служебного вхо-
да в Управление Полного Порядка... Так что я мог отправляться в Ехо хоть
сейчас, но мне больше не хотелось попасть в Ехо, хотя я все еще помнил
этот чудесный город, с которым меня связывали судьба, привязанность и
необходимость, и даже моя щемящая нежность к людям, которых я там оста-
вил, никуда от меня не делась, я тосковал за ними, но мои чувства больше
не имели никакого значения. В то утро я знал без тени сомнения, что су-
щества, подобные мне, обречены на одиночество, и у меня не было никаких
возражений по этому поводу.
определенных желаний, только чьи-то чужие смутные мысли о том, что
"пришло время прогуляться", непреодолимая потребность не оставаться на
месте. И я отправился на прогулку. Я больше не принадлежал Миру, в кото-
ром родился, зато этот Мир, кажется, принадлежал мне. Выпуклые булыжники
старой мостовой, по которым ступали мои ноги, все еще обутые в новые бо-
тинки, нашептывали мне свою историю, слишком скучную, чтобы прислуши-
ваться к их шепоту, если честно...
что-то в этом роде. Я имел довольно смутные представления о правилах иг-
ры, в которую меня втянули, так что мне предстояло изучить их на практи-
ке. Пожилая кельнерша посмотрела на меня с ужасом и смутной надеждой:
хотел бы я знать, чье лицо приветливо улыбнулось ей моими губами, попро-
сив чашечку кофе! Выпив кофе, я вышел из бара и оказался на одной из
узеньких улочек древнего Нюрнберга. Дул холодный ветер с реки, он был
немного похож на ментоловый ветер Кеттари, совсем чуть-чуть, как тень
бывает похожа на предмет, который ее отбрасывает, но даже это сходство
не слишком меня взволновало: мне не было дела до этого бедняги Макса,
влюбленного в мосты Кеттари. Сейчас меня куда больше занимало только что
сделанное практическое открытие.
утро я открыл для себя один из великого множества новых фантастических
способов путешествовать: можно просто зайти в какой-нибудь бар, ресто-
ран, или кондитерскую - главное, чтобы на вывеске этого заведения при-
сутствовало какое-нибудь географическое название. Нужно провести там ка-
кое-то время - только сидеть спиной к окну, это очень важно! - а потом
ты выходишь на улицу, и обнаруживаешь, что стоишь под совсем другим не-
бом, на мостовой города, имя которого фигурировало в названии забегалов-
ки, из которой ты только что вышел... Впрочем, с таким же успехом я мог
отправиться куда-нибудь на поезде, самолете, или автомобиле, если мне
вдруг взбредет в голову путешествовать, как все нормальные люди. Иногда
это оказывалось очень кстати: я обожаю разнообразие! В моих карманах ка-
ким-то образом обнаруживалось все, что должно было там обнаружиться:
деньги, документы, билеты и еще какие-то запредельные бумажки - много-
численные нелепые фальшивые доказателства моей принадлежности к миру лю-
дей - появлялись в карманах по мере необходимости, так что я мог обма-
нуть кого угодно, людей вообще так легко обмануть!
превосходило мои самые смелые представления о чудесном: можно было зайти
в маленький мексиканский ресторанчик на окраине Берлина, а потом выйти
оттуда на расплавленный тротуар Мехико, и бродить по этому пеклу до тех
пор, пока ноги не занесут меня в неуютный, но прохладный бар "Нью-Йор-
кер", где усатый бармен вздрогнет, всмотревшись в мое лицо, но к этому
так легко привыкнуть, потому что так ведут себя все, от кого я не успею
вовремя отвернуться - и куда подевалось мое хваленое обаяние! Наплевать
на этого усатого беднягу, одного из многих, в "Нью-Йоркере" можно выпить
Флинт Эрик
Никитин Юрий
Маккэфри Энн
Херберт Фрэнк
Свержин Владимир
Шилова Юлия