Водкой несло даже от кошек. Подложив отцу под голову подушку, Костя уселся
за стол читать листки, брошенные на пол.
который он открыл и назвал клеветоном. Это был клеветон Таврова на самого
себя. Яков Маркович писал за всех и обо всех, о нем же (если не считать
доносов) не писал никто и никогда. Поэтому Тавров решил заранее, на тот
случай, когда это понадобится, самолично подготовить о себе статью, чтобы ее
в любую минуту могли опубликовать. А то ведь, если сам о себе не
побеспокоишься, сделают хуже, недостаточно профессионально. Клеветон
"Газетный власовец" был создан в лучших традициях отечественной партийной
печати. В клеветоне был использован полный набор ярлыков из раппопортовского
конструктора: двурушник, предатель Родины, растленный тип, внутренний
эмигрант, продавшийся сионистской разведке, злобный отщепенец, грязный
провокатор.
сынок? Может, это скоро понадобится...
сынок. Ты молодой -- у тебя еще есть слабая надежда. А я...
мне кажется, что евреи любят эту страну больше, чем русские. Они больше
думают о ней, меньше ее пропивают. А живут они на этой земле, начиная с
хазар, то есть не меньше русских. И по чистой случайности в свое время стали
насаждать здесь византийскую религию, а не иудейскую. Русские привыкли
заселять чужие земли. Так что логичнее им эмигрировать. К монголам, от
которых частично произошли. А евреи останутся. Только карлов марлов больше
не надо... Меня тошнит, Костя.
выгравированы мудрые слова: "И это пройдет..."
выгравировал на нем: "И это не пройдет!"
старики и старухи ожидали пенсию. Сироткина попросила предупредить, что она
последняя, отошла к стойке и, открыв отцовскую сберкнижку на имя Северова
Гордея Васильевича с правом для дочери пользоваться вкладом в течение трех
лет, заполнила листок. На счету было две с половиной тысячи с лишним. Отец
не трогал их после смерти матери.
долгой очереди, забрала. Ей велели расписаться три раза -- Надя волновалась,
и подпись каждый раз получалась отличной от предыдущей. В конце концов ее
заставили предъявить паспорт. Только после этого Сироткина получила жетон с
номером, отдала его кассирше, и та отсчитала деньги. Сколько -- Надя не
могла видеть из-за высоченного прилавка, но пересчитывать не стала. Она
отошла к стойке, вынула из сумочки редакционный конверт со штампом "Трудовая
правда", вложила в него деньги и заклеила.
несколько убавилась, пока она поднималась по эскалатору. Обычно, когда Надя
провожала Ивлева, он не хотел, чтобы она шла с ним до самого дома; она
оставалась внизу, и лестница уносила вверх его одного. Но иногда он
заговаривался, не замечал, что она уже стоит на ступеньке, и ей удавалось
проводить его до самого выхода из метро. В такие дни Надя была счастлива.
будто сто раз приходила в дом Ивлева. Она хотела встречи с Антониной
Дональдовной и боялась ее. Это была какая-то игра, которую Сироткина сама
себе предложила, сойдясь с Ивлевым. Антонина Дональдовна была ее педагогом в
38-й музыкальной школе. Надя девочкой любила ее и быстро забыла, как и всех
других своих учителей, но вспомнила, когда узнала, что спецкор Ивлев -- ее
муж. Учительница в свое время о нем рассказывала (какой он умный и
незаурядный человек, -- кажется, про это), и Наде, когда она на него в
редакции посматривала, сделалось любопытно.
заметила. А заметила только, что она любит Ивлева и ей не только хорошо от
этого, но и плохо. Она так и не сказала ему, что знает его жену.
узнав Надю.
свежести в руках и, узнав, все еще продолжала разглядывать Надю, тщательно,
с иголочки одетую.
скрыть следы синих припухлостей от бессонной ночи и слез. Она скинула халат,
натянула брюки и кофту, провела два раза гребешком по голове и вышла из
ванной.
да около.
редакции мелкий технический работник. Он ни в чем не виноват, я уверена. Они
должны его выпустить! Просто обязаны!
слезы покатились вниз, оставив два следа в наспех положенной на щеки пудре.
мнению газеты прислушаются... Скоро из больницы наш главный выйдет,
Макарцев. Он к Ивлеву хорошо относится, понимает, что это талантливый
человек. Он позвонит и все такое... Вот увидите!
была!
такая, как вы думаете! Верьте, это главное!..
в бухгалтерии просили передать...
взглянула.
Учусь в университете, на вечернем, кончаю. В общем, порядок...
как ваш сын?
приглашения.
раздражал ее давно, однако она не придавала ему значения. Только теперь
слабая догадка пришла к ней, но она не позволила этой мысли развиться и
поразить ее сознание неожиданным открытием.
устремленная, улыбаясь, она спешила к метро, и прохожие смотрели ей вслед.
Она предчувствовала, что отец дома. Но когда действительно застала его на
кухне, вспомнила: он утром говорил, что после совещания приедет рано, а
потом снова уедет и ночевать не вернется. Она была уверена, что у него есть
женщина, не может не быть. Просто он считает ее ребенком, и это скрывает. И
раньше бывало, он неожиданно заявлял, что не придет ночевать -- у него
командировка. А тут не объяснил причину -- не захотел врать. Это уже
прогресс.
галстуком и жевал. Она обняла отца за шею, прижалась к его спине. Из Надиной
комнаты доносилась музыка, ласковая и мягкая.
будет. И что значит -- пора? Я же не говорю, что тебе пора замуж...
меня есть новый парень... Так серьезно ко мне относится, просто боюсь...
считаешь?
отнесешься... Ведь тогда ты...
Прозоров Александр
Флинт Эрик
Свержин Владимир
Лукин Евгений
Пехов Алексей
Перумов Ник