read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


- Варенька, ты знаешь?
- Боже мой, да еще ничего не случилось. Ну, ранен, эка штука!
Голубчик ты мой, - она прижалась ко мне, обняла. - Да разве можно так? Что
же мне-то тогда - умереть? И ведь какая внешность обманчивая! Я бы о тебе
ничего подобного никогда не сказала. Или прежде очень измучилась? Или он
сказал неосторожно?
- Нет, осторожно. Это пройдет.
- Ну, конечно, пройдет. Уже прошло. Кофе хочешь?
Я опять помолчала.
- Варенька!
- Что, голубчик?
- Я надеюсь.
- Ну, конечно, еще бы не так! И нужно надеяться! Я тебе говорю - вот
запомни мои слова - никуда не денется, вернется твой Саня.
Газету "Красные соколы", в которой была напечатана заметка о Сане,
очень трудно было достать в Ленинграде. Сперва я старалась достать, даже
узнала у одного военного корреспондента, в какой части выходит эта газета.
Потом перестала, когда Петя написал мне, что он читал заметку своими
глазами: "Я думаю и думаю о вас, дорогая Катя. Саня погиб мужественно,
великолепно! Для меня он был самым близким человеком на свете, с детских
лет милым и любимым братом. Всегда у него что-то звенело в душе, и легче
становилось жить, как, бывало, прислушаешься к этому молодому звону. Это
было наше детство, наша мечта, наша клятва, которую он помнил всю жизнь.
Как бы мне хотелось увидать вас, разделить ваше горе!"
В ответ я подробно изложила рассказ Ромашова и прибавила, что не
теряю надежды...
Все реже я возвращалась домой. Я кончила курсы РОКК и стала работать
в госпитале уже не "общественницей", а профессиональной сестрой. И голод
долго не мешал мне, куда дольше, чем, например, Варе, которая на вид была
гораздо крепче, чем я. Для меня было легче, что горе свалилось на меня в
такие тяжелые дни в Ленинграде, где можно было попасть под артиллерийский
снаряд, лежа в своей постели, где улицы были занесены первым снегом, а
окна стояли открытыми, потому что многие ленинградцы, когда еще было
тепло, перешли на казарменное положение и уже не вернулись домой.
Легче потому, что, сопротивляясь всему, что принесла блокада, я
невольно сопротивлялась и собственному горю. И Ромашов, как ни странно,
понимал меня. Недаром он совершенно перестал уговаривать меня уехать из
Ленинграда...
Он повторил свой рассказ, и я узнала много новых подробностей, о
которых в первый раз он не упомянул ни слова. Когда Ромашов с лейтенантом
тащили Саню через болото, они сложили руки крестом, и он обнял их руками
за шеи. Одну из девушек звали Катей, и Саня ужасно обрадовался и потом
только и звал ее: "Катя, Катя!" Когда Саня сказал: "А я думал, что мне
придется тебя опасаться", Ромашов только засмеялся в ответ, и это
действительно было смешно - каждую минуту в рощице могли появиться немцы.
Это была правда, зачем ему лгать? Ведь если бы он захотел обмануть
меня, он просто показал бы газету, в которой черным по белому напечатано,
что Саня погиб. Так он сказал - и это тоже было правдой. "Но ведь это
Ромашов, - так я говорила себе. - Ромашов с его немигающими глазами.
Ромашов, Сова, как называл его Саня".
"Война меняет людей, - так я отвечала себе. - Он видел смерть, ему
стало скучно в этом мире притворства к лжи, который прежде был его миром.
Он сделал для Сани все, что мог, - и сделал именно потому, что невозможно
было предположить, что он способен на это".
Как-то мельком я сказала ему, что была бы очень рада увидеть Петю.
- Готово, - объявил он мне через несколько дней, - завтра приедет.
Возможно, что это было простым совпадением, хотя Ромашов уверял, что
он устроил вызов через ректора Академии художеств. Но прошло несколько
дней, и Петя приехал.
Я не видела его три с половиной месяца. Я провожала его с чувством
страха за его рассеянность, поэтичность, погруженность в себя - черты,
которые меньше всего могли пригодиться ему на фронте. А в комнату вошел
крепкий, загорелый человек, не сутулый, как прежде, а прямой, с прямым,
уверенным взглядом.
Мы обнялись.
- Катя, теперь и я думаю, что Саня вернется, - сразу сказал он. - Он
воскрес, когда его считали погибшим. Теперь кончено. Будет жить. Это наша
такая фронтовая примета. И в части уже знают, что он жив. Иначе прислали
бы извещение, это же совершенно ясно!
Это было далеко не ясно, но я слушала, и у меня не было силы не
верить...
Петя явился ко мне очень рано, в шестом часу утра. Мы ждали Ромашова
до полудня. Петя рассказывал, и я слушала его с таким чувством, как будто
это был не Петя, а его младший брат - грубоватый, румяный, в полушубке,
который крепко пахнул овчиной, с желтыми пальцами, которыми он ловко
сворачивал огромные "козьи ножки". Это была история характера - то, что он
рассказал о себе. Художник, человек искусства, он и первые дни на фронте
увидел не войну, а как бы панораму войны. Он был одно, война - другое. Но
вот прошла неделя, другая. Он убил первого немца.
- Как случилось, что я, художник Сковородников, убил человека? Но я
убил человека, который не имел права называть себя так. Убивая его, я
защищал это право.
Так он стал "атомом войны". Больше он не наблюдал ее как художник. Он
был теперь солдатом и делал все, что в его силах, чтобы стать настоящим
солдатом.
- Что же мне делать в этом старом мире? - сказал он, легко
оглянувшись кругом.
Мы не дождались Ромашова, и я ушла первая, потому что видела, что
Пете хочется побыть одному в этом "старом мире". Обернувшись с порога, я
увидела, как он взял одно из своих свернутых трубкой полотен и стал
осторожно развертывать его вдруг задрожавшими, огрубевшими пальцами.
Я позвонила Ромашову из госпиталя.
- Приехал? - весело сказал он. - Вот видите. А вы сомневались!
- Да, приехал. Приходите вечером, он хочет вас видеть.
- Вечером, к сожалению, не могу, - неотложное дело.
- Нет, придете.
- Никак не могу.
- Придете, вы слышите, Миша?
И я бросила трубку.
Он пришел. Мы сидели в столовой, он появился в дверях и сразу же с
протянутой рукой направился к Пете.
- Рад, рад, - сказал он, - очень рад. Признаться, я не думал, что
выйдет, честное слово! Но вы, оказывается, знаменитый человек. Если бы вы
не были знаменитым человеком, - ничего бы не вышло.
- Очень вам благодарен, товарищ майор, - казенным голосом отвечал
Петя.
- Полно, какой майор! Интендант второго ранга, и только! Колеса не
соберусь прицепить, вот и хожу майором!
Петя посмотрел на него, потом куда-то мимо, в угол. Очевидно, он
полагал, что нет ничего легче, как прицепить колеса, чтобы интенданта
второго ранга впредь никто не принимал за майора.
- Ну, как на фронте, что слышно? Мне только что сказали, что Лигово
взято.
- Насколько мне известно, не взято, - сказал Петя.
- Вот, извольте! А я уже думал: ну, кончено, на днях рванем в Москву
в международном вагоне. Придется подождать, да?
Такими словами - "рванем" - об этом не говорилось в Ленинграде. Мне
стало неловко. Но Петя, кажется, ничего не заметил.
Мы помолчали.
- Итак, - сказал Ромашов, - вопрос первый и единственный - Саня?
Почему он держался так неопределенно, так странно? Почему он улыбался
то с какой-то робостью, то с гордым, надменным выражением? Почему он
рассказал длинную историю о каких-то пожарных, которые в маскировочных
халатах под артиллерийским огнем копали картошку? Не знаю, мне было все
равно. Я думала только о Сане...
- Есть только один путь, - с каким-то тайным самодовольством сказал,
наконец, Ромашов. - Дело в том, что эти места под Киевом находятся сейчас
в руках партизанских отрядов. Без сомнения, партизаны держат связь с
командованием фронта. Нужно включиться в эту связь - то есть поручить
кому-то собрать все сведения о Сане.
Положив ногу на ногу, подпирая кулаком подбородок, Петя, не
отрываясь, смотрел на него.
- Здесь две трудности, - продолжал Ромашов. - Первая: мы в
Ленинграде. Вторая: этот приказ - разыскать Саню или собрать сведения о
нем может дать только одна очень высокая инстанция, и добраться до нее
чрезвычайно трудно. Но нет ничего невозможного. У меня есть знакомства
здесь, в Ленинградском штабе партизанских отрядов. Я сделаю это, -
прибавил он побледнев. - Разумеется, если какие-либо исключительные
обстоятельства не помешают.
"Исключительных обстоятельств" было сколько угодно - сама жизнь
состояла из одних "исключительных обстоятельств". Все, что находилось по
ту сторону Ладожского озера, давно уже называлось "Большой Землей", и
поддерживать с нею даже простую телеграфную связь день ото дня становилось
все труднее.
- Петя, что вы молчите?
- Я слушаю, - точно очнувшись, сказал Петя. - Что же, все правильно.
Мне трудно сказать, насколько возможно рассчитывать на эту связь, особенно
сейчас. Но начинать все-таки нужно немедленно. В этом отношении товарищ
Ромашов совершенно прав. А в часть я бы на вашем месте написал, Катя.
- Голубчик, родная моя, - сказал он, когда Ромашов ушел, - что мне



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 [ 111 ] 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.