Чтение 111–й страницы книги ~Нечистая сила~

что обмундировать; запасных отправляли на передовую в гражданской одежде,
прикрыв ее сверху шинелями, ратники ехали с палками - ехали под германские
пулеметы.

К министру явился гневно пыхтящий Родзянко.

- Владимир Александрыч, на фронте нечем стрелять.

- Патроны... просто жрут их! Но меры уже приняты. Родзянко сказал -
заранее продуманное:

- Мне кажется, общественность России будет приветствовать ваш
добровольный уход в отставку.

- У нас все кипит, - отвечал Сухомлинов совсем непродуманно. - Как я могу
оставить министерство в такой момент, когда все кипит? Вы посмотрите, что у
меня на столе творится...

Шантеклер бодренько докладывал в Ставку: "Мое дамское начальство, на
удивление всем, показывает пример энергии и кипучей деятельности. Вчера жена
опять помчалась в Москву: чего-то здесь нельзя достать, ну и покатила..." От
себя добавлю, что ее сопровождал миллионер Манташев, жертвующий для победы
тысячу валенок. Пессимисты тогда говорили:

- Ну вот! Опять выяснилось, что мы были не готовы. Оптимисты отвечали им
- даже с бравадой:

- А что вы удивляетесь, машер? Быть неготовым - это же извечное состояние
нашей империи... Вы только не волнуйтесь: еще годик-два-три, и, глядишь, все
завертится как надо. Что вы? Или истории не знаете? Так было всегда. На этом
мы и держимся!

****

Главная квартира Ставки - в Барановичах... В тупик железнодорожных путей
загнали штабные вагоны; несколько бараков, шатер походной церкви, все
ограждено высоченным забором. Две безбожно декольтированные дамы, неизвестно
откуда свалившиеся, служили пикантным соусом к завтраку дяди Николаши. Сухой
закон, зверюга страшный, рычал и здесь - главковерх ограничил себя бутылкой
шартреза, да и ту не допил - на донышке осталось.

Потом вместо утренней физзарядки было деловое битье морды полковнику и
бравый энергичный "лещ" какому-то генерал-майору:

- Расстреливать за отступление! Ни шагу назад...

Кумир московской буржуазии, идеал мужчины в розовых сумерках
первогильдийских спален, Николай Николаевич как полководец неинтересен, ибо
работу за него проводили ученые генштабисты. Но его железная воля,
"укрепленная" частым употреблением коньяков и морфия, помогала ему
безжалостно задраивать пробоины фронта живым человеческим материалом. А
германские самолеты, словно глумясь над людскими страданиями, забрасывали
русских солдат почтовыми открытками. Каждая из них была разделена на две
части. В левой части изображался подтянутый кайзер. С метром в руках он
деловито измерял калибр германского снаряда. В правой части открытки был
представлен стоящий на коленях унылый царь. С аршином в руках он измерял
Гришке Распутину ту важную деталь, на которую с кровельными ножницами
покушался Митька Блаженный... В Берлине решили использовать семейную распрю
Романовых - борьбу между дядей и племянником за должность
главнокомандующего. На русских солдат хлынул с неба ливень немецких
листовок:

"СОЛДАТЫ.

В самых трудных минутах своей жизни обращается к вам, солдатам, ваш царь.

Возникла сия несчастная война против воли моей: она вызвана интригами
великого князя Николая Николаевича... я не согласился бы на объявление
войны, зная наперед ее печальный исход для матушки-России...

Солдаты! Отказывайтесь повиноваться вашим вероломным генералам, обращайте
оружие на всех, кто угрожает жизни и свободе вашего царя, безопасности и
прочности дорогой Родины.

Несчастный ваш царь - НИКОЛАЙ".

Ставку навестил генерал Джунковский, у которого в сознании был небольшой
вывих - относительно Распутина.

- Гришка - это сложнее, нежели мы думаем, - сказал он главковерху.

- Это орудие тайного масонского сообщества, которое использует Распутина
в целях разрушения нашего государства. Перед войной в Брюсселе состоялся
международный конгресс масонов, а в резолюции съезда один пункт был целиком
посвящен Распутину, и сказано: вполне пригоден для целей свержения
цезарей...

Николай Николаевич ответил Джунковскому:

- Чепуха! При чем здесь масоны? Я сам виноват. Во время революции, когда
мы все, чего греха таить, растерялись, я решил, что царю полезно слышать
"глас божий - глас народный"... Вот и втащил жулика в Александрию.

Теперь же, сколько ни бубню царю, что Гришку надо убрать, получаю
непроницаемый взгляд и сухой ответ: "Я все знаю, но не 'надо вмешиваться в
мои семейные дела..."

****

2 января 1915 года, время - 17.20... Ударил гонг, и дачный поезд из
Царского Села тронулся в столицу. Вырубова ехала в первом от паровоза
вагоне, до Петербурга оставалось шесть верст... "Вдруг раздался страшный
грохот, и я почувствовала, что проваливаюсь куда-то вниз головою и ударяюсь
о землю, ноги же запутались, вероятно, в трубы отопления, и я чувствовала,
как они с хрустом переломились". Вырубовой не повезло - под нею провалился
пол вагона, и, пока поезд не остановили, женщину волокло между колес по
шпалам. С помощью казаков ее высвободили из обломков. Вырубову рвало кровью.

Она просила позвонить царице и родителям... Первой ее навестила надменная
княгиня Орлова, облаченная в костюм сестры милосердия. Аристократка
приложила к глазам лорнетку, сказала: "Отбегалась, матушка!" - и ушла.

Любимая врачиха царицы, княгиня Гейдройц, ложкой раздвигала губы
Вырубовой, проливала мимо рта дорогой коньяк и грубо орала:

- Да разожмите свои зубы, черт бы вас побрал! Студенты-санитары запихнули
искалеченную в теплушку, где ее с трудом отыскал генерал Джунковский; он
сказал, что царица с дочерьми найдут минутку (!), чтобы с ней проститься
(!).

- Вам камфару давали? - спросил он.

- Умираю... дайте святого причастия.

- Ну, я не священник, - ответил Джунковский...

В больнице ей ампутировали ступню. Предупредили, что если не поможет, то
отхватят и выше - до колена. Но почему не придет Распутин, который, аки
Христос, избавит ее от страданий? По ночам она орала: "Отец, отец...
помоги... помолись за меня!" Гришка пришел однажды в палату, и Вырубова
выпалила ему в лицо, что он обманщик: если б мог, то положил бы предел ее
боли...

- Жить будешь, - посулил Распутин, - но калекой!

Гришке было сейчас не до нее: он хотел поставить императора во главе
Ставки, пусть царь застрянет в делах военных, а тогда он с царицей приберет
к рукам все внутренние дела империи. Всюду теперь Распутин трубил: "Коль
немца нам не осилить, знать, Николаша богу неугоден..." Ставка тоже не
дремала, и средь генералов уже не раз возникала мысль устранить Гришку самым
конкретным способом - пулей! С фронта прибыл ротмистр Образцов, который и
засел на "Вилле Родэ", подкарауливая Распутина в общем зале ресторана... Но
револьвер дал осечку, свора охранников накинулась на Образцова, офицер встал
в дверях ресторана и, прощелкав полный барабан нагана, заявил спокойно:

- Убью любого, кто шевельнется... не подходить! Он накинул шинель и отбыл
на фронт - в окопы.

- Осечка? - говорил Распутин. - Это не осечка. Меня сам бог бережет...
Ерунда все... Напузырька мне заварки из чайника!

2. ШТАБ-КВАРТИРА ИМПЕРИИ

В начале войны Гришка прочно обосновался на Гороховой улице (дом ј 64,
квартира ј 20), и обычная питерская квартира стала "штаб-квартирой империи".
Легче было выяснить, что думает сейчас Сухомлинов, нежели узнать номер
телефона Распутина - 646-46, который не указывался в городских справочниках,
да и сам адрес Гришки был засекречен.

Чтобы замаскировать его от излишнего любопытства публики, царь изменил
ему фамилию - по паспорту он Новый. Распутинское жилище выдавало лишь особое
оживление шпиков, несколько автомобилей возле подъезда да усиленная охрана
дома, которую узнавали по серым тужуркам, по кепкам особой формы...

Понимая, что целостность его шкуры во многом зависит от Степана
Белецкого, он сам позвонил ему однажды.

- Слышь, хватит встречаться то у Мануса, то у Побирушки, давай
сповидаемся как следоваит - в ресторане.

- Я не могу. У меня сын болен, - отвечал Белецкий.

- А я помолюсь. Гладишь, и поправится... Рядом, округлив глаза, стояла
жена Белецкого.

- Вешай трубку, - приказала она.

Степан повесил трубку, начал перед ней оправдываться:

- Не думай обо мне так... Я же знаю, какая это гадина! Через мои руки
ежедневно проходят филерные листки - день за днем, час за часом. А я ведь,
Ольга, клялся тебе перед богом...

Начался 1915 год; филеры шли за Гришкою по пятам, точно фиксируя его
шаги, слова, обеды, выпивки, встречи:

****

Распутин на 50 минут посетил бани в д. ј 3 по 4-й Рождественской ул., но
был ли один или с кем-либо, наблюдение не установило.