хрящ вымершей небесной рыбы Суюнь, из гигантских лопухов выпирали позвонки
фундаментов и ребра упавших колонн.
Даттам, чуть заметно усмехнувшись, дал знак следовать за ним.
сумы сафьяновую книжечку и стал считать. Господин Арфарра, который брал
город двенадцать лет назад, плакал и молился в боковом пределе. Ванвейлен
молча оглядывал стены храма: на стенах шла городская жизнь: дома цеплялись
друг за друга стрельчатыми арками и крытыми галереями, гигантская толщина
стен терялась за лесом колонн, на которых зрели золотые яблоки и
серебряные свитки, резные лестницы вели к управам и небесам, башенки
снисходительно грозили правонарушителю пальцем, в цеховых садах бродили
олени с золочеными рогами, ребра стен едва проступали сквозь эмаль, резьбу
и чеканку, пестрые пелены статуй развивались по ветру. Дома были
разряжены, как женщины, скоморохи и бабочки, буквы выглядывали из
акантовых завитков, слагаясь в нравоучения, и чиновники, в соответствии с
требованиями самого строгого реализма, были вдвое выше простолюдинов.
как богу. Плоские крыши расписаны - сверху по уставу, а снизу - по обычаю.
И в управе наместника, образе времени, было десять сторон по числу месяцев
и триста пятьдесят восемь разных окон по числу дней.
каменный пол. Как всегда, было нельзя понять, молится он или исполняет
обряд.
стены и разозлился. "Не было этого города никогда, - подумал он. - А было
наверняка: буквы, выпавшие из нравоучений, ткани, украденные со статуй,
были стражники, глядевшие, чтобы никто помимо них не крал бронзовых
решеток и решеточек, и все, изображенное здесь, было не росписью, а
припиской, отчетом богу и государству, составленным в прошедшем
сослагательном".
и на лбу выступили крохотные капли крови.
варварский полководец Зох вошел в Шемавер, он сказал: "Если в ойкумене
таков земной город, то какой же должен быть Город Небесный?"
улыбающихся в нишах, прежде чем вспомнил, что Небесным Городом в империи
называют столицу.
чиновника, - разорить город и каяться потом?
шагов поля оживились и зазеленели.
неприятно, потому что, судя по писку аварийного передатчика, они ехали как
раз по направлению к упавшему кораблю.
пристально и нехорошо.
воротам.
прижимавшихся к нему монахов с мечами.
месяцы Ванвейлен привык, что на человека без меча глядят как на человека
без штанов, и чувствовал себя без штанов.
воротники заборов, запах цветов, свежей шерсти и краски. Ванвейлен тщетно
таращился, пытаясь углядеть непременный шпиль сельской управы. "Однако!" -
дивился Ванвейлен, вспоминая ламасскую вонь и нищих. Откинули подворотню,
заскрипели замки, пяты, вереи, забрехали собаки, с высокого крыльца спешил
хозяин в добротном синем кафтане. Ванвейлен оглянулся. Арфарра смотрел на
него, нехорошо кривя губы, и явно чего-то ждал. "Нет, они все-таки знают
про корабль. Узнали по дороге", - понял Ванвейлен.
завалинку у амбара. Двор был как каменный мешок - скрутят и не пикнешь:
клети, амбары, мшаники, сараи, погреба и напогребницы, сушила и повети.
Все каменное или бревенчатое. В окнах главного дома - стекло, выносное
крыльцо на столбах.
сидел не на чем-нибудь, а на четырехугольном бруске гранита, сплошь
иссеченном узором с вплетенными в него буквами. Ванвейлен наклонился,
разбирая надпись.
ферязь, стоял Арфарра.
проезжали? Власти или местные жители?
за тридцать - бывшие сподвижники Бажара. Когда я взял город Шемавер, в нем
не оставалось никого, кроме бунтовщиков, все жители были повешены Бажаром
как изменники или съедены. Экзарх помиловал мятежников, выделил им землю в
полутора переходов от города.
древнейших городов ойкумены для своих амбаров и мшаников, они не
поленились и почти отовсюду стесали древнюю резьбу. Небу, мол, угодна
простота. Говорил же пророк Рехетта, что обновленный мир будет гладок, как
яйцо.
управы?
растащили, добился в столице указа о проклятии, чтобы никто не потребовал
от мятежников вернуть взятое на место.
поветей к обрыву. Перед ним, сколь хватало глаз, было озеро. Бредшо сбежал
вниз, на мостки. За мостками, по мелководью, тянулись шесты с корзинами, в
корзинах мокла шелковая трава для циновок, меж корзин шныряли в чистой
воде рыбы. Никого не было: только попискивали лягушки, и в тон им -
откуда-то издали - не из озера ли - аварийный передатчик. "Господи! -
думал Бредшо, - ну могло же нам хоть один раз повезти! Мог же корабль
упасть в озеро, подальше от жемчужных глаз экзарха".
нитью - подарок Даттама. Бредшо оправил ладанку на шее и повернулся было,
чтобы идти, - но тут сверху кто-то мягко прыгнул ему на спину.
которого не было, и слетел с мостков в воду. Вынырнул - на мостках
хохотали. Бредшо поднял глаза.
братний плащ?
лица напоминавшая Даттама, глядела на него сверху вниз. Черные волосы
увязаны под платком, ситцевая кофточка с вышивкой, белая панева в пять
полотнищ, белые чулочки. Чулочки, снизу вверх, были видны очень хорошо.
в воде... Видишь - корзины с травой? Достань-ка мне их. Даттам, -
прибавила она назидательно, - достал бы.
травой для девушки в белых чулочках, и понял, почему храмовый торговец
поехал в столицу через здешний посад.
запутался в длинной, тонкой и прочной траве. Тогда девушка подоткнула
паневу и пошла ему помогать. Кончилось тем, что они запутались оба и стали
плескаться на мелководье.
осторожно обирая с ее мокрой кофточки шелковые плети.
изогнувшись. - Он так спас мне жизнь.
курятнике, а сами пошли драться. И мама тоже очень хорошо дралась: я
смотрела сквозь щелку. А они не подожгли курятник, а хотели нас взять
живыми, потому что отец меня и мать очень любил. Один солдат, наконец,
посадил меня на коня и повез: тут успели люди Даттама. Даттам прыгнул со
своего коня прямо ему на плечи, оба упали, и Даттам его зарезал. Мне тогда
было пять лет, но я все очень хорошо помню.
шитого плаща.
Доставалов Александр
Адамов Григорий
Земляной Андрей
Василенко Иван
Круз Андрей
Никитин Юрий