голоса вознеслись под сводами, и толпа подхватывала припев:
сознание. Ощутил затем раздражение. Калика слишком вслушивается во все,
всматривается. Конечно, если вслушаться, то слова гадкие. Недостойные
благородного рыцаря. Для простолюдинов еще кое-как, да и то не для всех.
Свободным йоменам тоже просить милости у кого-либо недостойно. Даже у
Бога. Богу тоже не нужны неумехи... Впрочем, в святом писании что-то
сказано по этому поводу. Мол, как раз такие и угодны. Неисповедимы пути
Господни!
Ни у людей, ни у... тех, кто выше.
грех в глазах вашего хозяина. Гордый раб опасен.
как раз запел: "Спаси раба своего". Калика ехидно улыбался. Томас
исповедовал правило: "На бога надейся, а к берегу греби".
слушаем! Делами надо доказывать, делами! А не льстивыми языками.
Огрин и хитрый Олег с недоумевающей Ярой, он уже был в седле.
холм. Дядя смотрел с нежностью, но разговором занимал калика. Почему-то
волхв старой веры очень заинтересовался увлечением сэра Эдвина.
дорога свободна, можно вернуться сразу. У старого Мальтона и без того
хлопот полон рот, не до гостей.
расстилалась равнина. А еще дальше, на вершине высокого круглого холма,
стоял огромный замок рода Мальтонов. Утреннее солнце освещало стены,
башни, крышу из красной черепицы. Ярко блестело металлическое кольцо на
воротах.
не думал даже, что за такой короткий срок придет в такое запустение.
Словно тяжкая болезнь посетила владения гордых рыцарей. Даже стены,
казалось, осели и постарели, а камни из серых стали седыми, дряхлыми.
закрыты, подъемный мост поднят, а перед самими створками лежало трое в
лужах крови. Со стены сыпался град камней и стрел, отгонял смельчаков,
пытавшихся вынести убитых.
Я не великий воин, но рука моя все еще способна держать меч... Томас, это
Герман и Бодман, братья Мангольда. Они попытались захватить замок
врасплох, явно ночью. Но МакОгон...
многие козни врага. Как видишь, не дал захватить врасплох! А осаду
взбешенным братьям с такими силами вести не по зубам.
древний бог войны, которому поклонялись англы-язычники.
конников. Все в едином порыве неслись на дерзнувших осаждать замок среди
белого дня, в полной уверенности, что все здесь принадлежит только им..
холма, а потом по равнине резво, тяжело задышали не скоро, но со стен их
уже заметили, засуетились.
конница обрушилась на них. Томас рубил быстро и страшно, словно в руке был
не двуручный рыцарский меч, а легкая сарацинская сабля. Олег и сэр Эдвин
неслись, как два демона смерти, справа и слева за ними оставались только
поверженные, опрокинутые, распростертые, оглушенные.
страшные удары во все стороны. Подъемный мост начал опускаться. Цепи
скрипели, подрагивали, мост опускался рывками. На воротах были следы
ударов, выжженные пятна, а в стенах каменные глыбы кое-где выщербились.
Тяжелые створки поползли в стороны, и из ворот выметнулись всадники с
копьями, а следом выбежали пешие с топорами и дротиками. Во главе несся
громадный рыцарь с непокрытой головой, длинные седые волосы развевались,
как крылья. В его вскинутой руке был окровавленный меч. Воин был страшен,
лют, полон звериной силы.
раздавили с двух сторон. Томас и МакОгон мгновение смотрели друг на друга
через горы трупов, затем Томас бросился к седому воину в объятия.
вспомнил рассказы рыцарей о нем, Томасе Мальтоне, который с каждым боем
становится все страшнее, а лик его бывает так ужасен, что способен
перепугать даже зеркало. И после боя еще долго остается ужасным. Томас не
раз хотел взглянуть на себя, но откуда взяться зеркалу на поле боя, разве
что теперь можно спросить у Яры, раз она не расстается с гребешком...
даже если будешь один и без меча. Потому я посадил на коней всех, у кого
были, а пешим велел стоять у ворот с топорами наготове. Как видишь,
получилось! А кто эти доблестные...
Томас хмуро улыбнулся. В Британии не привыкли видеть женщину в седле да
еще с саблей в руке и луком за плечами.
знает. Здесь я ненадолго, скоро отправлюсь обратно.
долгими многозначительными взглядами. Похоже, старый воин что-то понял в
женщине-воине, и между ними установилось какое-то взаимопонимание.
поссорились сразу с тремя владетельными сеньорами. Все трое потеряли здесь
кто сына, кто брата!
замок. Я хочу обнять отца и поцеловать мать. А этими займутся вороны да
волки, если их еще не истребили более хищные звери вроде сэра Мангольда!
излохмаченные железными подковами.
Томас ни всматривался, знакомых лиц не увидел. Тяжелое предчувствие
закралось в душу.
были подогнаны так, что стебель травы, как подметил Томас, не мог
протиснуться, но теперь поверхность напоминала мшистое болото: плиты одни
просели, другие задрались краями, трава пробивалась злая, если бы не
стаптывали, то заполонила весь двор.
высокий человек с такой же седеющей головой, как у Эдвина, широкий в
плечах, все еще быстрый. За сэром Торвальдом едва поспевали телохранители.
упал в объятия отца, как всегда падал, счастливый и визжащий, знающий, что
попадает в защищенное ото всех бед и детских несчастий место, где тепло и
уютно... И сейчас счастливо обнимался, целовал седую голову отца, не сразу
понял потрясенно, что не он прячется в объятиях отца, а сам обнимает его,
постаревшего и сгорбившегося, и что уже отец, его всегда несокрушимый и
уверенный в собственной мощи отец, ищет в его объятиях защиты.
обнял отца, поцеловал, прижал к груди и так застыл, не в силах отпустить,
расцепить руки. Щеки обожгло, он не думал, что слезы могут быть такими
жгучими и горькими.
страха. Он врывался в горящие города, прыгал с высоких башен, убивал
драконов и спасал принцесс, но за спиной все-таки оставался огромный
надежный отец-великан, оставались теплые руки, что сразу превращались в
уютное гнездышко, убежище. Отец был реальным миром, куда он возвращался из
того, где водил победоносные армии и скакал на красивом коне.
полголовы выше своего отца, выше дяди Эдвина, это они ищут в нем надежды,
утешения. Может быть, даже спасения.
Слезы прожигали щеки, Томас часто моргал, стараясь, чтобы мокрые дорожки
быстрее высохли. Поверх головы, где за его отсутствие прибавилось много
Посняков Андрей
Эриксон Стивен
Афанасьев Роман
Круз Андрей
Шилова Юлия
Лукин Евгений