Чтение 111–й страницы книги ~Рубеж~

А почему бы и нет? Не в сале смак - в закуске. А вот она
закуска для дураков, которых ждут не дождутся в их гойском пекле.
Цимес!

Иегуда Маккаби разрешил войску своему сражаться в Шаббат.
Иегуда бей-Иосиф дозволил себе вкушать трефное.

Умри, душа моя, с филистимлянами! Хорошо спится над Бездной!
Крепко! Так крепко, что панам черкасам пришлось жида клятого под ребра
толкать.

- Гей, Юдка! Вставай, вставай! В синагогу опоздаешь! Серое
небо, серые скалы, темная шевелюра рощицы. Зеленая, наверное. А вот и
тараканы! Уже и котел вымыли, и коней оседлали. Сейчас дальше поскачем
- вокруг Мира Б-жьего. Гой-да, гой-да, как говаривал пан Станислав.

- Пане сотнику! Пане сотнику! Там! Там!..

Эге, а это кто? Черноусый, в левом ухе серьга серебряная - и
шабля в руке. Тоже в левой.

- Чего сталось, Свербигуз?

Ой, точно! Свербигуз! Знавал я одного Свербигуза - еще за
Днепром. Паном был зацным, да все с прозвищем непотребным маялся. Не
выдержал, поклонился попу битыми талярами, тот и дозволил сменять -
СвербигуЗа на СвербигуСа.

- Батька! В леске том! Баба! В смысле девка! И без всего!
Грохнуло - словно из сотни гаковниц грянули.

- Ой, хлопцы! Ой, гляньте на него! Ну Свербигуз, ну силен! И
в пекле девку отыщет!

Только трое не смеялись: черноусый, сотник Логин - и я. Этот
хлопец был там! Не понял, не догадался, но - увидел!

- А ну цыть, бесово племя!

Огромная ладонь взметнулась вверх. Пан Загаржецкий дернул
бровью.

- Цыть, говорю! А ну рассказывай, какая-такая девка? И чего
шабля в крови?

Спросил - но не на хлопца поглядел. На меня. А я смотрел на
шаблю.

И вправду - в крови!

- Ты чего, Свербигуз, никак девке башку снес? Вновь бы
засмеялись, да взглянули да пана сотника и осеклись.

- Рассказывай!

Свербигуз и сам на шаблю взглянул, правой рукой чуб густой
поправил.

- Так от, панове. Пошел я, стало быть, в лес по нужде. По
великой...

На этот раз уже никто не смеялся.

...Итак, шел черкас по рощице, шаг, другой, ан глядь -
тропка. Он по тропке - да вниз. Тут пан Свербигуз уже и о нужде своей
великой забыл. Виданное ли дело? Роща к склону горы прилеплена, а
тропка вниз идет!

- Иду я, хлопцы, а тропка вроде как шире становится. А за нею
- полянка. А на той полянке...

- Баба? - не выдержал кто-то.

- Тьфу! - черкас не выдержал: сплюнул. - Да не баба! Дерево!
Такое...

Свербигуз долго пытался изобразить, какое именно. Я
пригляделся. Как по мне, получалось не дерево, а именно баба.

- А на дереве - сливы. То есть не сливы, а чорт его знает
что, но похоже. Вот!

На его ладони появилось что-то большое и круглое. Я
пригляделся. Эге, видел! В Таврии, на бахчисарайском базаре. Не слива,
конечно, - гранат. Терпкий, челюсти вяжет!

- Сорвал я, понюхал, а есть не стал. Мало ли, а вдруг это
ягода волчья? И вдруг - ползет змеюка. Большая, зараза! И говорит мне
человеческим голосом...

На этот раз уже ничто не помогло. Хохотали, катались по
земле, утирали слезы кулаками. Даже сам пан сотник в усы ухмылялся.

- Да не вру я, хлопцы! - завопил в отчаянии Свербигуз. - Не
вру!

Говорит, мол, съешь, вкусно! Я ее и послал. А сам в кусты, по
нужде. Припекло совсем...

Лучше бы и не говорил. Тут и я на землю сполз.

- А после выхожу, шаровары поправляю, а там девка! Без всего!
Да не гогочите, панове! Девка, говорю, а змеюка - возле нее, ягоду эту
волчью в зубах держит. Я ее шаблей, гадину...

- Девку?

- Да не девку!..

Пока славные черкасы валковские по земле ползали да с земли
вставали, я прикрыл глаза.

...Медленно-медленно, беззвучно, словно во сне, смыкалась
черная тьма. Только в самой середине белело узкое окошко...

Свистнули, подкрутили усы.

- Панове-молодцы! А ну - за девкой! Веди, Свербигузка!
Застучали ладные чоботы с подковками - и стихло все. Мы с паном
сотником переглянулись. Понял? Почувствовал? Я вновь прикрыл глаза.
Все! Сомкнулась Бездна!

Пока вернувшиеся из рощи хлопцы-молодцы угощали Свербигуза
тумаками, пока отсмеивались ("добре соврал, ох добре!"), я никак не
мог вспомнить, где я уже слыхал подобную историю. Дерево с гранатом,
при нем девка без плахты и рубахи, а тут и змея - человеческим голосом
речи ведет. Съешь, мол, съешь... Вкусно!

Вспоминал - ну никак вспомнить не мог!

- По ко-о-оням!

Повеселевшие черкасы лихо взлетели в седла.

- Эй, жиду, не отставай!

Не отстану, панове! Вэй, не отстану!

- Рысью! Размашистой да не раскидистой! Гей!

Ударили копыта, кто-то свистнул, и тут же десяток голосов
дружно грянул:

Засвит встали черкасонькси

В поход серед ночи.

Заплакала Марусенька

Свои ясны очи!

Так грянули, что я и сам чуть не начал подпевать. А может, и
начал бы (плакать вашим Марусенькам, панове! ох плакать!), если бы не
четырехпалая...

...Огромная, нелюдская, бугристая, словно из болотного тумана
слепленная рука... клешня...

- Не оборачивайся, Иегуда бен-Иосиф! Не надо.

Четырехпалая клешня лежала у меня на плече. И холодом тянуло
от того, кто сидел позади меня, на конском крупе. От того, кто
обратился ко мне на родном идише. От того, кто не был человеком.

- Меня никто не видит, бен-Иосиф. Не видит и не слышит -
кроме тебя. Не видит, не слышит - и не поможет!

Сцепил зубы, закрыл глаза. Не поможет, верно! Да только не
стоит меня пугать! Кто бы ты ни был, я тебя увижу. Сейчас!

Прочь Тени!

...Узкая дорога над Бездной, всадники-тараканы - гуськом,
один за другим, я - такой же таракан. А сзади меня... Сзади меня...
Никого!

НИКОГО!

Чортов ублюдок, младший сын вдовы Киричихи

Батька жив! Жив!

Я знаю, где он!

Бабочки говорили, чтобы я его не искал, но я все равно его
нашел! Только он очень далеко, за всеми пленочками. Мне до него не
дотянуться. Я буду посылать ему смыслы. Пленочки стали очень-очень
твердые. И черные.

Мы с дядькой Князем и Теткой гуляли в саду. Ночью.

Княжич Тор тоже хотел гулять с нами, но дядька Князь его не
взял. Он очень маленький.

Мы смотрели на звезды. Звезды красивые. Дядька Князь сказал
мне что звезды - это маленькие мальчики со свечечками. Дядька Князь
пошутил. Я смеялся.

Тетка сказала, что звезды - это горячий пар. Очень горячий.
Она так думает. Я ответил, что горячий пар - это не звезды, а то, из
чего они состоят.

Она удивилась.

Дядька Князь стал говорить с теткой другими словами. Они
думали что я не понимаю. Дядька Князь говорил, что его обманули. Что
его обманул я. Я должен был всех спасти. Но не спас. Не спас, потому
что радуга снова в небе. Каждый день.

Радуга очень красивая! Почему дядька Князь сердится? Я чуть
не заплакал, но вспомнил, что мне плакать нельзя. Тетка сказала дядьке
Князю, что я скоро вырасту.

Они стали говорить тихо. Я не подслушивал. Подслушивать
нехорошо. Я смотрел на звезды. Звезды красивые. Я искал. Я нашел! Я
нашел!

Меня спросили, почему я кричу. Я сказал, что нашел свое имя.
Мое имя - звездочка. Я это знал, но забыл. Потом вспомнил. Звездочка
белая и большая.

Дядька Князь сказал, что белую звездочку у них называют
Тацел. Я ответил, что слово Тацел мне не нравится. Тетка сказала, что
у меня дома эту звездочку называют разными именами. Я ответил, что имя