сенатору и что должен был бы сказать, потом вдруг сразу решил выбросить из
головы эти мысли. Хорошо зная себя, он понял, что в таком состоянии
совершенно бесполезно терзать себя противоречивыми доводами. Он слишком
мало обо всем этом знает, чтобы прийти к какому-то окончательному решению,
и сейчас никто ему так не нужен, как Тони. И очень хорошо, что до встречи
с Тони он повидался с сенатором. Теперь Эрик уже с нетерпением думал о
предстоящем вечере. Выходя из машины у подъезда высокого дома, Эрик твердо
знал, что он хочет и что ему делать. Поднявшись наверх, он позвонил и еще
за дверью услышал голос и смех Лили. Она сама открыла ему. На ней было
серое шерстяное платье; светлые белокурые волосы были собраны на макушке в
пучок и перехвачены черной ленточкой.
оказались таким скрытным, что в поезде мне и в голову не могло прийти,
зачем вы едете в Вашингтон, пока мне тут не объяснили ваши истинные цели.
Мне сказал об этом Тони. А вы отделывались от меня болтовней, подумать
только! Ловко вы меня одурачили.
поступил, как хорошенькая женщина.
скорее!
поезде. До сегодняшнего дня Эрику никогда не случалось разговаривать с
Лили, но он инстинктивно понял, что такое подчеркнуто легкомысленное
лукавство вовсе для нее не характерно. По-видимому, это была своего рода
защитная маска, и, догадавшись об этом, Эрик почувствовал себя неловко. Не
найдя подходящего ответа, он молча улыбнулся.
столик и стал снимать пальто. Наконец вышел и Тони. В передней горел
слабый свет, и в первую минуту Эрику показалось, что Тони совсем не
изменился. Потом он разглядел у него второй подбородок - Тони заметно
пополнел.
старого приятеля принес ему огромное облегчение. - И то, что вы пришли
именно сегодня, - хорошая примета.
жалкая робость, как будто он не был уверен, что ей это приятно.
которым она смотрела на незнакомца, несколько часов назад встречавшего ее
на вокзале. Она отстранилась от Тони, улыбка ее стала холодной, а в глазах
появилось непроницаемое выражение.
доктор Горин?
целях моего приезда в Вашингтон. Я буду так рад, если кто-нибудь мне их
объяснит.
Хольцер. Я лишь краем уха что-то слышал вчера. Я надеялся, что вы сами мне
расскажете, в чем дело.
значительно раньше меня, поэтому я вам ровно ничего не могу сказать о том,
что, по-видимому, меня касается. О себе я узнаю последний.
обеденный стол, накрытый на пять приборов и освещенный четырьмя свечами.
Эрик повернул голову, и сердце его дрогнуло - он увидел Мэри Картер. Мэри
сидела в кресле напротив какого-то уже немолодого человека, и оба смотрели
на него. За эти годы Мэри как-то потускнела, но держалась очень
самоуверенно. Эрик улыбнулся ей; человек, сидевший напротив, поднялся ему
навстречу, и Эрик перевел на него взгляд. Это был высокий худощавый
мужчина с сильной проседью, в поношенном английском костюме. Эрик сразу же
узнал в нем незнакомца, встречавшего Лили на перроне, но решил не показать
вида, что был свидетелем их встречи.
окунулся в милое прошлое - столько старых друзей! Вы превосходно
выглядите.
возврат к прошлому, а просто встреча с местными жителями. Имейте в виду,
что вы разговариваете с деканом физического факультета Вашингтонского
женского колледжа. Можете поздравить меня с новой должностью. Я пошла в
гору.
щеку. Мэри сейчас было больше сорока, но она казалась моложе своих лет, и
только жилы на худой шее, резко обозначившиеся, когда она подняла голову,
подставляя щеку для поцелуя, выдавали ее возраст. Она задержала его руку в
своей.
переписываемся уже несколько лет!
электронной цепи. Странно встретить старого друга, которого никогда не
видел, не правда ли?
чисто студенческой восторженной почтительности - Помфрет, выдающийся
кембриджский физик, оказал ему большую честь, запомнив его имя. Помфрет
был по меньшей мере лет на десять старше Эрика. Нос у него был сплющенный:
когда-то он сломал его, упав с лошади. Резкость его черт смягчало
добродушное выражение лица.
сказал Эрик. - Прежде всего я подумал, что вы уличили меня в ошибке.
Вероятно, то, как говорил о вас Тони, когда я был его учеником, на всю
жизнь внушило мне глубокое уважение и робость перед вами.
казалось, целиком ушел в приготовление коктейлей. Лицо его слегка
покраснело - по-видимому, он слышал весь разговор. Немного погодя он подал
Эрику наполненный стакан и сказал, ни к кому не обращаясь:
голосе его звучали вызывающие нотки. - Ведь вы, Помфрет, тогда были
ассистентом самого Резерфорда и в то же время первоклассным охотником. Мне
казалось это верхом шика - то был такой период моей жизни, когда я умер
бы, если б мне сказали, что у меня не хватает шика. В двадцать три года мы
все бываем немножко ненормальными, - добавил он.
Помфрет.
беспокоило Эрика. Лили тоже казалась огорченной, но Эрик уже не чувствовал
к ней никакого расположения. Он подумал о том, как он будет разговаривать
с Хьюго. Неужели и в его тоне то и дело будет сквозить затаенная вражда?
Эрик с досадой наблюдал за Тони. И зачем только он так вызывающе держится,
ведь его шпильки не достигают цели. Но когда он спрашивал себя, как же в
таких случаях должен вести себя мужчина, то не находил никакого ответа.
вместе с тем насмешливо-нежного взгляда, под которым ему становилось не по
себе. Последнее их свидание прошло грустно - они расставались. Ему было
трудно найти в этой самоуверенной женщине черты прежней Мэри. Теперь она
стриглась очень коротко, а ее черное платье бросалось в глаза своей
суровой простотой. Она стала типичной деловой женщиной, занимающей
ответственный пост. Эрик поймал себя на неприятной мысли, что он, как
мужчина, очень неохотно согласился бы работать под руководством такой
женщины. Прежняя Мэри никогда не вызывала в нем подобного ощущения. Эта
Мэри в свои сорок лет как будто решила выместить зло на мужчинах,
пренебрегавших ею, когда ей было двадцать.
так изменились!
кажется, что это случилось сто лет назад, так много произошло с тех пор. -
Он стал разглядывать свои руки. - Сегодня было отпевание. Не знаю, стоит
ли сообщать об этом Тони. Ведь у него сегодня праздник.
Взять хотя бы вас.
наверное, вот и все. Я не чувствую в себе никаких перемен.
Якубенко Николай
Орловский Гай Юлий
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Лукин Евгений
Белогорский Евгений