холодного пива - главное, не забывать, что я должен сидеть спиной к ок-
ну, обязательно спиной к окну! - а потом толкнуть стеклянную дверь и
оказаться в настоящем Нью-Йорке, в самом сердце Гринвич-Виллидж, где
можно немного задержаться, потому что там я нашел потрясающее местечко,
"Клуб-88" - ровно столько клавиш у пианино - совершенно верно, по вече-
рам там играет тапер, а одетая в мужской костюм темнокожая леди за стой-
кой выпевает изумительные блюзы, дразнит меня смутно знакомой воркующей
хрипотцой, пока смешивает коктейли и вытряхивает многочисленные окурки
из одинаковых белых пепельниц: очаровательные посетители "Клуба-88", пол
которых редко поддается точному определению - отнюдь не яппи, они дымят,
как паровозы, вопреки "великой американской мечте"! Жаль только, что мое
переменчивое, послушное чужим тайным страхам лицо немного пугало и их,
поэтому места за стойкой по соседству с моим всегда оставались незаняты-
ми... А если надоест Нью-Йорк, оттуда, хвала Магистрам, можно отпра-
виться куда угодно, чуть ли не все географические названия этого мира
увековечены на вывесках бесчисленных нью-йоркских забегаловок, и
расстроганное таким вниманием к себе человечество платит Нью-Йорку пол-
ной взаимностью: бар, или ресторан, в названии которого упоминается этот
"центр мира", можно найти в любом захолустье. Так что Нью-Йорк стал для
меня чем-то вроде промежуточной станции, я посещал его гораздо чаще, чем
прочие места, правда, всегда ненадолго... Кажется, в те дни я наконец-то
отдал должное Миру, в котором родился, и который прежде не слишком-то
любил: я понял, что это - невероятное место, один только запах цветущих
лип на сонной окраине Москвы стоит всех прочих чудес, а ведь кроме запа-
ха цветущих лип есть еще горячий ветер Аризоны, который может подхватить
тебя и унести, или свести с ума своими монотонными порывами, есть голо-
вокружительный влажный воздух ночного Лондона ("увидеть Лондон и уме-
реть" - я не мог вспомнить, где и когда вычитал эту почти бессмысленную
фразу, но она сопровождала меня назойливым гипнотическим речетативом,
пока я пересекал темные аллеи ночного Гайд-парка), есть длинные тонкие
иглы сосен, устилающие белый песок на побережье холодного Балтийского
моря, круглый черный глаз настороженно пятящегося от тебя сердитого ле-
бедя, только что вырвавшего булку прямо из твоих рук... Есть многое, о
чем бесполезно говорить, лучше уж засесть за работу и составить полный
инвентарный список всех "чудес света". И какой идиот решил, что их -
максимум восемь?!
было в порядке, это со мной, болваном, что-то всегда было не так, пока я
принадлежал ему. Нет никакой разницы, где находиться. Если вообще что-то
имеет значение, так это - существо, из сердца которого ты смотришь вов-
не. Кто ты сам - это действительно важно. А мне выпала ни с чем не срав-
нимая возможность посмотреть на свою бывшую родину глазами удивительного
и странного существа...
тельная, если честно... Я упивался многообразием новых возможностей, иг-
рал в занимательную и довольно приятную игру, но что-то в мне знало, что
сэр Джуффин Халли ни за что не согласился бы присоединиться к моему пу-
тешествию, если бы мне вдруг пришло в голову его пригласить, я знал это
даже в те сумасшедшие дни, когда смирился со своей странной судьбой и
был почти счастлив, наверное я был бы счастлив по-настоящему, если бы
существо, которым я был, умело чувствовать себя счастливым.
на меня с многочисленных вывесок, рекламных плакатов и объявлений, бес-
конечные "Максы", "Максимы" и "Максимилианы" буквально преследовали ме-
ня, можно было подумать, что в мире не осталось других имен! Но их на-
зойливое мельтешение не давало мне забыть о себе. В одном немецком рес-
торанчике, уже не помню в каком городе это было, я даже обнаружил в меню
соответствующее блюдо: какой-то "штраммер-макс в зеркалах" и заказал
его, руководимый бесконечным любопытством. Пресловутые "зеркала" оказа-
лись холодной яичницей-глазуньей, кроме нее на тарелке обнаружился чер-
ный хлеб и огромное количество мелко нарезанной ветчины. Это было не так
уж вкусно, но оказало на меня самое благотворное воздействие: сэр Макс
из Ехо на несколько минут проснулся где-то в темной глубине меня и нас-
тойчиво сказал, что ему пора домой. "Скоро пойдем, ладно?" - Виновато
спросил я. И он снова отступил в темноту, но кажется, его сон перестал
быть таким крепким и беспробудным. Во всяком случае, именно в том ресто-
ранчике я начал записывать все, что успело со мной случиться, пока я был
сэром Максом из Ехо. Я исписал несколько салфеток и остался доволен: по-
чему-то мне казалось, что когда подойдет к концу моя новая странная ра-
бота, чудеса отпустят меня туда, куда хотел вернуться этот уже почти
незнакомый мне парень, и тогда он будет счастлив, а я... я буду свобо-
ден, на вечные времена...
планете. Моя память пока не может справиться с хаосом событий, обрушив-
шихся на меня во время этих скитаний, ей не под силу расставить бесчис-
ленные эпизоды по местам, чтобы получилась единая, непрерывная и ясная
картина, которую легко удержать при себе. Тем не менее, мне гораздо про-
ще вспоминать то, что происходило со мной после того, как я съел зага-
дочный "штраммер-макс" и взялся за свои бредовые записи. Мозаичные мос-
товые Ехо снова становились реальностью, мне больше не нужно было цеп-
ляться глазами за неоновую вывеску ресторана "Максим", или витрину мод-
ного магазина "Макс" в центре Мюнхена, или изумленно отшатываться от эк-
рана теливизора, на котором мелькали титры очередной серии эпопеи о по-
хождениях "Сумасшедшего Макса", чтобы вспомнить, что когда-то я считал
это имя своим. Теперь я всегда помнил, кто я, а это уже было немало! Я
все чаще обращал внимание на плохо скрытый ужас в глазах своих случайных
собеседников... и получал от этого все меньше удовольствия, скорее я
чувствовал, что чертовски устал от своих обязанностей. Но кажется у меня
не было шанса отдохнуть: я занял место Доперста, которого случайно от-
пустил на свободу, так что теперь именно я должен был выполнять его
странную работу...
лепое и забавное из моих открытий связано с велосипедистами. На
собственном горьком опыте я выяснил, что подавляющее большинство велоси-
педистов в глубине души боится сбить какого-нибудь прохожего. Ребята
редко осознают эти свои опасения, но подкармливать их тайные страхи было
частью моей работы, так что стоило мне выйти на улицу, как на меня стра-
зу же наезжал какой-нибудь велосипедист. Я не думаю, что у кого-то из
людей был шанс причинить мне реальный вред, тем не менее эти регулярные
столкновения чертовски действовали мне на нервы... Счастье, что подобные
страхи почему-то почти не грызут автомобилистов, то есть случается такое
и с ними, конечно, но довольно редко...
быть высокую светловолосую девушку из ресторанчика "Красный Слон" - хо-
тел бы я знать, в каком городе, и в какой стране я нашел это замеча-
тельное местечко! Но безумная светловолосая барышня все испортила: мне
пришлось выйти следом за ней в темноту переулка, такого узкого, что два
человека не моуг идти там рядом, только друг за другом, след в след...
Кажется, мне пришлось убить эту девушку, потому что она была одержима
мыслью о том, что человек, на которого она будет весь вечер задумчиво
смотреть сквозь тонкое стекло стакана, сидя за маленьким одноместным
столиком на втором этаже "Красного слона", когда-нибудь выйдет следом за
ней и убьет ее в этом переулке, рано или поздно, и кровь будет отврати-
тельно, неопрятно выглядеть на светло-зеленом ворсе ее джемпера... Впро-
чем, иногда мне кажется, что я остался сидеть на высоком жестком стуле,
а это убийство ей просто приснилось, не знаю уж, как я забрел в ее кош-
мар, но так вполне могло быть. Во всяком случае, эта версия нравится мне
гораздо больше.
что моя невероятная бессмысленная новая жизнь подходит к концу: я почти
закончил свои записи, перечитал их и с необыкновенной пронзительной яс-
ностью вспомнил все, что было со мной в Ехо, и людей, которые меня там
ждали, и кажется, я понемногу снова становился своим старым знакомым
Максом. Ему еще требовалось время, чтобы окончательно стряхнуть с себя
оцепенение, сладкое и опасное, но время у нас с ним было, мы могли лег-
комысленно транжирить это сокровище, как он - да нет, я! - транжирил
звонкие короны, честно заработанные на службе Его Величества Гурига
VIII, бесцельно слоняясь по антикварным лавкам Правого Берега. Впрочем к
отпущенному мне времени я относился еще легкомысленнее, поскольку легче
всего распоряжаться тем, что тебе не принадлежит...
Сохо, заглядывая в освещенные окна картинных галерей. Я решил выпить ча-
шечку капуччино и завернул в ближайший итальянский ресторан. Все было
немного иначе в этот вечер, что-то изменилось в моей жизни, и мне нрави-
лись эти перемены. По крайней мере, черноглазый парень за стойкой пос-
мотрел на меня с равнодушной улыбкой: мое лицо определенно не затрагива-
ло никаких тайных струнок в его душе.
рогуша? Пока мама не позовет обедать - так, что ли?" Я рассмеялся от во-
торженного удивления: мой внутренний монолог здорово напоминал сумбурные
размышления сэра Макса, кажется этот смешной парень действительно прос-
нулся и теперь бродил где-то поблизости!
нем и мешком свалился прямо в объятия симпатичного пожилого джентльмена
в элегантнейшей серой шляпе, которая самым странным образом сочеталась с
пижонской курткой из темно-коричневой кожи.
Загляделся на свое отражение в зеркале, все пытался решить: похож я в
этой куртке на летчика, или нет... Но наверное я гораздо больше похож на
сумасшедшего, да?
Роллинс Джеймс
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Каменистый Артем
Круз Андрей