старыми своими подругами Волной и Еруней, бегали люди с палками, слышались
понукающие крики, а зубры, размахивая хвостами и приоткрыв рты, носились по
загону, пока не попадали в узкий проход и в струнку. Оттуда они уже не
возвращались.
черно-коричневый, мощный, с высоким загривком, с литыми мускулами, очутился
в струнке. Люди что-то сделали с Журавлем, и он исчез в темном проеме ящика.
Застучали молотки, ящик откатили к машине и подняли тяжелый груз в кузов.
места, набрал скорость и так хватанул могучим лбом по плахам, что две из них
треснули и разошлись белым разломом. Пережидая звон в голове, Бодо отступил.
К пролому подоспели люди с палками. Одни громко кричали, другие сноровисто
вгоняли в забор свежие плахи.
Жанка и Лира, его внучки. Загон опустел. Для Бодо открыли вход в другой
загон, там его встретили с десяток зубров и зубриц, он обошел их и
успокоился. Не все потеряно.
привиделся тот странный сон, что уже был когда-то: черный лес на крутых
камнях, прохладный ветер с запахом снега и воли, простор без конца и края.
Бык вздохнул, как вздыхают о потерянном рае, и еще ниже склонил широколобую
морду.
весело, Михаил Андреевич командовал, потом побежал на станцию, а вместо него
стал распоряжаться Астраханский, пока не подошел пыхтящий паровоз. Лязгнули
буфера, вагон мягко дернулся. Еще через час подкатил красно-вагонный поезд,
пульман прицепили в хвост, и состав, похрамывая на стыках, поволок зубров на
северо-восток.
к пассажирскому поезду, без остановок промчали через Донбасс, и только уже в
Ростове что-то надломилось в строгом расписании движения, за которым следили
из Москвы. Но затем редкостная оперативность путейцев принесла радость:
поезд прошел с курьерской скоростью до Белореченска, и вот уже специальный
паровоз потащил вагон по железнодорожной ветке в Майкоп, оттуда - по долине
Белой, мимо Абадзехской до знакомого Хаджоха. Здесь стальная колея
кончалась, вагон поставили у наскоро сооруженной платформы. Конец пути.
Всего трое суток.
вагона откатили на всю ширь. Облака цеплялись за скалы над лесом. В
безветрии резко пахло мокрой травой и горьковатым духом зрелого дуба.
испуганно и настороженно.
всяко оттеснял их. Зарецкий с удивлением осмотрел толпу: ни отца, ни старых
егерей. Что такое? Ведь он телеграфировал из Ростова...
человек поскакали вперед верхом.
мрачно, а в такой пасмурный день все вокруг выглядело как в сумерках.
дорога вошла в лес, стала более грязной и ухабистой. Буксовали, всем миром
вытаскивали воющие машины из глубокой колеи, но с каждым километром
одолевать путь становилось труднее. Выехав на поляну, окруженную грабами,
остановились. Дальше шла просека. Не для машин.
люди. Свои, родные! Все, кого он ждал.
Теплов, Жарков, их жены. Лида Шарова! И даже мать, не убоявшаяся дальнего
пути ради такого давно ожидаемого события!
С радостью!
О, и Лида! Принимай командование!
трудное - на женщину. Вот они, избалованные джигиты! Еще сорок верст тяжелой
просеки. Извольте командовать сами! Кому слава, тому и труд.
Спрыгнул - и вдруг завертелся на месте, закрутил над головой руками,
исполняя не то самодеятельную лезгинку, не то ритуальный танец первобытного
человека, к которому пришла удача.
Здесь зубры, здесь, глянь-ка, Василь Васильевич, убедись, такие же,
нашенские!..
осталась рядом с Михаилом. Минута ожидания.
лег, поджав ноги.
галопом пронеслась метров триста, свернула было в лес, но, заметив там
человека с палкой, метнулась назад и, сделав еще полкруга, остановилась в
нерешительности, готовая на все.
лугу, срывая на ходу траву.
удивительно тихо. Лес, поляна и на поляне зубры. Зубры! Люди и кони в
стороне. У догорающего костра тележка с задранными оглоблями.
пальцами непослушные стариковские слезы. Неужто все это наяву? Перед ним
потомки того малыша, которого он словил недалеко отсюда. Лет-то сколько!
Событий, потерь... Все вспомнилось. И неудачи, и болезнь, и война. И как
Андрей рассказывал им о судьбе зубров. И как боролся за них. И вот они тут.
Слава те господи!..
наблюдателям. Уже потянулась по просеке подвода с корзинами свеклы, зерновой
сечки и соли. Кто-то запрягал тележку Зарецких. А старые егеря все еще
недвижно стояли, губы их молитвенно шептали что-то - вспоминали тяжелый и
долгий путь до этого часа, которого ждали почти двадцать лет.
пожалуйста, осторожней, чтобы ничего такого... Смотря за Лидой. Вон она, в
седле, как бы не увлеклась в опасном деле.
Телеусова, который уезжал с родителями.
спустим. А потом увидим малышей. Эт-уж точно, как любит говорить Борис
Артамонович.
Прощевай, до встречи, Миша!
входили в просеку. Старший Зарецкий и егеря смотрели на эту процессию.
Фуражки лежали у них на руке.
стен леса. Непривычная чащоба, полная загадочных шорохов и запахов, пугала
их. Беспокойство рождало возбуждение. Охрана на лошадях старалась держаться
в тени.
заранее. Зубры сбились в кучу. Молодые легли. Еруня и Волна возбужденно
ходили, иногда срывали пучок-другой травы, но тут же подымали морды и
вздрагивали.
отступлению и побегу.
- Очень трудная дорога? Я все дни только об этом и думала.
испугавшись, зубры бросились вперед. Ездовой на подводе едва успел отвернуть
в лес, чтобы защитить лошадей стволами граба. Журавль бурей пролетел рядом с
телегой. Вся пятерка исчезла за поворотом.
звери свернут в лес, их днем с огнем не отыщешь.
Промчались километра три и остановились. Журавль и Еруня топтались на месте.
Волна своевольно шла дальше, помахивая грязным хвостом.
сказала Лида. - Борис Артамонович, миленький, обгоните стадо и с кем-нибудь
перекройте им путь на поляну. Волна может свернуть с просеки и утянет
остальных.
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Контровский Владимир
Глуховский Дмитрий
Курылев Олег