read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Ну куда ты пустишься такой, кожа да кости, еле душа в теле?
Неужто опять пешком? Да ведь не дойдешь ты! Окрепни, наберись
сил, тогда другое дело.
Не смею советовать, но на твоем месте, до отправки к своим,
я бы немного послужила, непременно по специальности, это
ценят, я пошла бы в наш губздрав, например. Он остался в
прежней врачебной управе.
А то сам посуди. Сын застрелившегося сибирского миллионера,
жена -- дочь здешнего фабриканта и помещика. Был у партизан и
бежал. Как там ни толкуй, это уход из военно-революционных
рядов, дезертирство. Тебе ни в коем случае нельзя оставаться
не у дел, лишенцем. Мое положение тоже не тверже. И я пойду на
работу, поступлю в губоно. И подо мною почва горит.
-- Как горит? А Стрельников?
-- Оттого-то и горит, что Стрельников. Я еще прежде
говорила тебе, как много у него врагов. Красная армия
победила. Теперь беспартийным военным, которые стояли близко к
верхам и слишком много знают, дадут по шапке. Да хорошо, если
по шапке, а не под обух, чтобы не оставлять следов. Среди них
Паша в первом ряду. Он в большой опасности. Он был на Дальнем
Востоке. Я слышала, он бежал, скрывается. Говорят, его
разыскивают. Но довольно о нем. Я не люблю плакать, а если
прибавлю о нем еще хоть слово, то чувствую, что разревусь.
-- Ты любила, ты еще до сих пор очень любишь его?
-- Но ведь я пошла за него замуж, он муж мой, Юрочка. Это
высокий, светлый характер. Я глубоко виновата перед ним. Я не
сделала ему ничего дурного, сказать так было бы неправдой. Но
он огромного значения, большой, большой прямоты человек, а я
-- дрянь, я ничто в сравнении с ним. Вот моя вина. Но
пожалуйста, довольно об этом. Как-нибудь в другой раз я сама к
этому вернусь, обещаю тебе. Какая она чудная у тебя, эта Тоня
твоя. Боттичеллиевская. Я была при ее родах. Я с ней страшно
сошлась. Но и об этом как-нибудь потом, прошу тебя. Да, так
вот давай вместе служить. Будем оба ходить на службу. Каждый
месяц получать жалованье миллиардами. У нас до последнего
переворота были в ходу сибирские кредитки. Их аннулировали
совсем недавно, и долгое время, всю твою болезнь, жили без
денежных знаков. Да. Представь себе. Трудно поверить, но
как-то обходились. Теперь в бывшее казначейство привезли целый
маршрут бумажных денег, говорят, вагонов сорок, не меньше. Они
отпечатаны большими листами двух цветов, синего и красного,
как почтовые марки, и разбиты на мелкие графы. Синие по пяти
миллионов клетка, красные достоинством в десять миллионов
каждая. Линючие, плохая печать, краска расплывается.
-- Я видел эти деньги. Их ввели перед самым нашим отъездом
из Москвы.

12
-- Что ты так долго делала в Варыкине? Ведь там никого нет,
пусто? Что тебя там задержало?
-- Я убирала с Катенькой ваш дом. Я боялась, что ты первым
делом наведаешься туда. Мне не хотелось, чтобы ты застал ваше
жилище в таком виде.
-- В каком? Что же там, развал, беспорядок?
-- Беспорядок. Грязь. Я убрала.
-- Какая уклончивая односложность. Ты недоговариваешь, ты
что-то скрываешь. Но твоя воля, не стану выведывать. Расскажи
мне о Тоне. Как крестили девочку?
-- Машей. В память твоей матери.
-- Расскажи мне о них.
-- Позволь как-нибудь потом. Я ведь сказала тебе, я еле
сдерживаю слезы.
-- Самдевятов этот, который тебе лошадь давал, интересная
фигура. Как по-твоему?
-- Преинтереснейшая.
-- Я ведь очень хорошо знаю Анфима Ефимовича. Он был нашим
другом дома здесь, в новых для нас местах, помогал нам.
-- Я знаю. Он мне рассказывал.
-- Вы наверное дружны? Он и тебе старается быть полезным?
-- Он меня просто осыпает благодеяниями. Я не знаю, что бы
я стала без него делать.
-- Легко представляю себе. У вас наверное короткие,
товарищеские отношения, обхождение запросто? Он наверное во
всю приударяет за тобою.
-- Еще бы. Неотступно.
-- А ты? Но виноват. Я захожу за границы дозволенного. По
какому праву я расспрашиваю тебя? Прости. Это нескромно.
-- О, пожалуйста. Тебя, наверное, интересует другое, -- род
наших отношений? Ты хочешь знать, не закралось ли в наше
доброе знакомство что-нибудь более личное? Нет, конечно. Я
обязана Анфиму Ефимовичу неисчислимо многим, я кругом в долгу
перед ним, но если бы он и озолотил меня, если бы отдал жизнь
за меня, это бы ни на шаг меня к нему не приблизило. У меня от
рождения вражда к людям этого неродственного склада. В делах
житейских эти предприимчивые, уверенные в себе, повелительные
люди незаменимы. В делах сердечных петушащееся усатое мужское
самодовольство отвратительно. Я совсем по-другому понимаю
близость и жизнь. Но мало того. В нравственном отношении Анфим
напоминает мне другого, гораздо более отталкивающего человека,
виновника того, что я такая, благодаря которому я то, что я
есть.
-- Я не понимаю. А какая ты? Что ты имеешь в виду?
Объяснись. Ты лучше всех людей на свете.
-- Ах, Юрочка, можно ли так? Я с тобою всерьез, а ты с
комплиментами, как в гостиной. Ты спрашиваешь, какая я. Я --
надломленная, я с трещиной на всю жизнь. Меня преждевременно,
преступно рано сделали женщиной, посвятив в жизнь с наихудшей
стороны, в ложном, бульварном толковании самоуверенного
пожилого тунеядца прежнего времени, всем пользовавшегося, все
себе позволявшего.
-- Я догадываюсь. Я что-то предполагал. Но погоди. Легко
представить себе твою недетскую боль того времени, страх
напуганной неопытности, первую обиду невзрослой девушки. Но
ведь это дело прошлого. Я хочу сказать, -- горевать об этом
сейчас не твоя печаль, а людей, любящих тебя, вроде меня. Это
я должен рвать на себе волосы и приходить в отчаяние от
опоздания, от того, что меня не было уже тогда с тобою, чтобы
предотвратить случившееся, если оно правда для тебя горе.
Удивительно. Мне кажется, сильно, смертельно, со страстью я
могу ревновать только к низшему, далекому. Соперничество с
высшим вызывает у меня совсем другие чувства. Если бы близкий
по духу и пользующийся моей любовью человек полюбил ту же
женщину, что и я, у меня было бы чувство печального братства с
ним, а не спора и тяжбы. Я бы, конечно, ни минуты не мог
делиться с ним предметом моего обожания. Но я бы отступил с
чувством совсем другого страдания, чем ревность, не таким
дымящимся и кровавым. То же самое случилось бы у меня при
столкновении с художником, который покорил бы меня
превосходством своих сил в сходных со мною работах. Я,
наверное, отказался бы от своих поисков, повторяющих его
попытки, победившие меня.
Но я уклонился в сторону. Я думаю, я не любил бы тебя так
сильно, если бы тебе не на что было жаловаться и не о чем
сожалеть. Я не люблю правых, не падавших, не оступавшихся. Их
добродетель мертва и малоценна. Красота жизни не открывалась
им.
-- А я именно об этой красоте. Мне кажется, чтобы ее
увидеть, требуется нетронутость воображения, первоначальность
восприятия. А это как раз у меня отнято. Может быть, у меня
сложился бы свой взгляд на жизнь, если бы с первых шагов я не
увидела ее в чуждом опошляющем отпечатке. Но мало того. Из-за
вмешательства в мою начинавшуюся жизнь одной безнравственной
самоуслаждавшейся заурядности не сладился мой последующий брак
с большим и замечательным человеком, сильно любившим меня и
которому я отвечала тем же.
-- Погоди. О муже расскажешь мне потом. Я сказал тебе, что
ревность вызывает во мне обыкновенно низший, а не равный. К
мужу я тебя не ревную. А тот?
-- Какой "тот"?
-- Тот прожигатель жизни, который погубил тебя. Кто он
такой?
-- Довольно известный московский адвокат. Он был товарищем
моего отца, и после папиной смерти материально поддерживал
маму, пока мы бедствовали. Холостой, с состоянием. Наверное, я
придаю ему чрезмерный интерес и несвойственную значительность
тем, что так черню его. Очень обыкновенное явление. Если
хочешь, я назову тебе фамилию.
-- Не надо. Я знаю. Я раз его видел.
-- В самом деле?



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 [ 112 ] 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.