единства, и каждое из этих определений есть просто лишь момент внутри
единства и тем самым опосредствовано другими. Но точно так же в обеих
находящихся во взаимоотношении силах нет определения, которая из них
побуждающая сила и которая побуждаемая, или, вернее, каждой из этих сил
одинаково присущи оба определения формы. Но это тождество есть не только
внешнее тождество сравнения, но и существенное их единство.
а другая - как побуждаемая (sollizitiertwerdende); эти определения формы
являют себя, таким образом, как непосредственные различия этих двух сил,
имеющиеся в себе. Но они по своему существу опосредствованы. Одна сила
побуждается; этот толчок есть определение, положенное в нее извне. Но сила
сама есть то, что предполагает; она по существу своему рефлектирует себя в
себя и снимает то, что толчок есть внешнее. То, что она побуждается, есть
поэтому ее собственное действие, иначе говоря, ею самой определено, что
другая сила есть вообще другая и побуждающая сила. Побуждающая сила
соотносится со своей другой силой отрицательно, так что она снимает ее
внешность; потому она полагающая сила; но она такова лишь при предположении,
что она имеет перед собой другую силу, т. е. она сама побуждающая сила лишь
постольку, поскольку она имеет внешность в себе самой и, стало быть,
поскольку ее побуждают. Иначе говоря, она побуждающая сила лишь постольку,
поскольку она побуждается к тому, чтобы быть побуждающей. Тем самым первая
сила, наоборот, побуждается лишь постольку, поскольку она сама побуждает
другую к тому, чтобы побуждать ее, т. е. первую. Каждая из обеих сил
получает, следовательно, толчок от другой; но толчок, который она дает как
деятельная сила, состоит в том, что она получает толчок от другой силы;
толчок, который она получает, вызван ею же самой. Вот почему то и другое,
даваемый и получаемый толчок, или деятельное проявление и пассивная
внешность, не есть нечто непосредственное, а опосредствовано, и притом
каждая из этих двух сил тем самым сама есть та определенность, которую
другая сила имеет относительно ее, опосредствована другой силой, и это
опосредствующее иное есть опять-таки ее собственное определяющее полагание.
ее поведение пассивно, но что, с другой стороны, она переходит от этой
пассивности к активности, - это означает возвращение силы в самое себя. Она
обнаруживает себя (aupert sich). Обнаружение (Aufierung) - это реакция в том
смысле, что она полагает внешность как свой собственный момент и тем самым
снимает то, что она была побуждена другой силой. Вот почему то и другое -
обнаружение силы, благодаря которому она своей отрицательной деятельностью,
направленной на самое себя, сообщает себе наличное бытие-для-иного, и
бесконечное возвращение в этой внешности к самой себе, так что она этим
соотносится лишь с собой, - есть одно и то же. Предполагающая рефлексия, к
которой относятся обусловленность и толчок, есть поэтому непосредственно
также и возвращающаяся в себя рефлексия, и деятельность есть по существу
своему реакция, направленная против себя. Само полагание толчка или внешнего
есть снятие его, и, наоборот, снятие толчка есть полагание внешности.
предполагающая и ее соотносящаяся с собой рефлексии различены в этом
определении; первая являет себя как внешняя сила, существующая сама по себе,
а другая-в соотношении с ней как пассивная. Сила, таким образом, по форме
обусловлена, а по содержанию также ограничена: ведь определенность по форме
означает и ограничение содержания. Но деятельность силы состоит в том, чтобы
обнаружить себя, т. е., как это выяснилось, в том, чтобы снять внешность и
определить ее как то, в чем сила тождественна с собой. Следовательно, сила
поистине (in Wahrheit) обнаруживает то, что ее соотношение с иным есть ее
соотношение с самой собой, что ее пассивность состоит в самой ее активности.
Толчок, которым она побуждается к деятельности, есть ее собственное
побуждение; внешность, присоединяющаяся к ней, есть не нечто
непосредственное, а нечто ею опосредствованное; равно как и ее собственное
существенное тождество с собой не непосредственное, а опосредствовано своим
отрицанием; иначе говоря, сила обнаруживает тождественность своей внешности
со своей внутренностью (Innerlichkeit).
поэтому рефлектированная непосредственность и сущая непосредственность имеют
в нем каждая свою собственную самостоятельность; но так как они находятся в
существенном отношении, то их самостоятельность есть лишь их отрицательное
единство. Это теперь положено в обнаружении силы; рефлектированное единство
есть по существу своему иностановление (Anderswerden) как перевод себя
самого во внешность; но внешность столь же непосредственно принята обратно в
рефлектированное единство; различие самостоятельных сил снимается;
обнаружение силы - это лишь опосредствованно рефлектированного единства с
самим собой. Имеется лишь пустое, прозрачное различие, видимость, но эта
видимость есть опосредствование, которое само есть самостоятельное
устойчивое наличие. Не только противоположные определения снимают себя в
самих себе, и их движение - это не только переход, но, с одной стороны,
непосредственность, с которой начали и от которой был совершен переход к
инобытию, сама дана лишь как положенная непосредственность, с другой
стороны, благодаря этому каждое из определений в своей непосредственности
уже есть единство со своим другим [определением], и переход благодаря этому
есть равным образом просто полагающее себя возвращение в себя.
сущности в противоположность внешнему как форме бытия, но оба составляют
лишь одно тождество. - Это тождество есть, во-первых, изначальное
(gediegene) единство обоих как содержательная основа или абсолютная суть
(Sache), в которой оба определения составляют безразличные, внешние моменты.
Постольку это тождество есть содержание и тотальность, которая есть
внутреннее, становящееся также и внешним, однако в этом внешнем оно не
ставшее или перешедшее [в иное ], а равное самому себе. Внешнее, согласно
этому определению, не только одинаково по содержанию с внутренним, но оба
составляют лишь одну суть. Ho эта суть как простое тождество с собой
отличается от своих определений формы, иначе говоря, эти определения внешни
ей; постольку она сама есть нечто внутреннее, отличающееся от ее внешности.
Но эта внешность состоит в том, что ее составляют сами эти оба определения,
т. е. внутреннее и внешнее. Сама же суть (Sache) есть не что иное, как
единство обоих. Тем самым обе стороны представляют собой по содержанию опять
одно и то же. Но в сути (Sache) они даны как проникающее себя тождество, как
наполненная содержанием (inhaltsvolle) основа. Во внешности же они как формы
сути безразличны к этому тождеству, а тем самым и друг к другу.
основу не в самих себе, а в чем-то ином, - для себя сущие (die fur sich
sind) рефлективные определения: внутреннее - как форма рефлексии-в-себя,
существенности, а внешнее - как форма непосредственности, рефлектированной в
иное, или как форма несущественности. Однако природа отношения показала, что
эти определения составляют просто лишь одно тождество. Сила обнаруживает
себя в том, что процесс предполагающего определения и процесс
возвращающегося в себя определения - это одно и то же. Поэтому, поскольку
внутреннее и внешнее рассматривались как определения формы, они, во-первых,
лишь сама простая форма, а во-вторых, ввиду того что они этим определены в
то же время как противоположные, их единство есть чистое абстрактное
опосредствованно, в котором одно определение есть непосредственно другое, и
потому оно другое, что оно первое. Таким образом, внутреннее есть
непосредственно лишь внешнее, и оно определенность внешности, потому что оно
внутреннее; и, наоборот, внешнее есть лишь нечто внутреннее, потому что оно
лишь нечто внешнее. - А именно, так как это единство формы содержит оба
своих определения как противоположные определения, то их тождество есть лишь
этот переход, и в этом переходе - лишь другое их обоих, а не их наполненное
содержанием тождество. Другими словами, это удерживание (Festhalten) формы
есть вообще сторона определенности. Положена с этой стороны не реальная
тотальность целого, а тотальность или сама суть лишь в определенности
формы'; так как последняя есть просто связанное вместе единство обоих
противоположных определений, то, когда берут как первое одно из них -
безразлично какое, - следует сказать об основе или о сути, что она именно
поэтому столь же существенно находится и в другой определенности, но равным
образом лишь в другой, так же как сначала было сказано, что она находится
лишь в первой.
поэтому есть лишь внешнее. Или, наоборот, нечто, которое есть лишь что-то
внешнее, именно поэтому есть лишь внутреннее. Иначе говоря, так как
внутреннее определено как сущность, а внешнее - как бытие, то суть дела,
лишь поскольку она есть в своей сущности, именно потому есть лишь
непосредственное бытие; иначе говоря, суть, которая лишь есть, именно
поэтому есть еще только в своей сущности. - Внешнее и внутреннее - это
определенность, положенная так, что каждое из этих двух определений не
только предполагает другое и переходит в него как в свою истину, но что оно,
поскольку оно есть эта истина другого, остается положенным как
определенность и указывает на тотальность обоих. - Тем самым внутреннее есть
завершение сущности по форме. А именно, будучи определена как внутреннее,
сущность заключает в себе то, что она недостаточна и дана лишь как
соотношение со своим иным, с внешним; но внешнее точно так же есть не только
бытие или же существование, но и нечто соотносящееся с сущностью или с
внутренним. Однако здесь имеется не просто соотношение обоих друг с другом,
а определенное соотношение абсолютной формы, заключающееся в том, что каждое
из них есть непосредственно противоположность себе, и имеется их общее
соотношение с их третьим или, вернее, со своим единством. Но их
опосредствование еще не имеет этой тождественной основы, содержащей их
обоих, их соотношение есть поэтому непосредственное превращение одного в
другое, и это отрицательное связывающее их единство есть простая,
бессодержательная точка.
Шилова Юлия
Андреев Николай
Быков Василий
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк