колоннами, широкая лестница прямо, двери по сторонам от лестницы. Ковер на
полу - как войлочный. Протоптанные по нему дорожки. Да, они поднимались
здесь: один на башенку, второй - на балкон. Там и лежат... То чувство,
которое он никак не мог определить и понять, становилось все сильнее.
Почему-то вспомнились похороны Алика. Шел дождь.
мир перестал быть безмолвным: откуда-то приходили звуки, неясные по
природе и часто ни на что не похожие. Будто медленно отдирали присохший
бинт.
вот за этой дверью. Или за этой. Двери были сорваны с петель, вмяты внутрь
комнат. Будто кто-то огромный и страшно сильный прошел по коридору,
взмахивая хвостом с пушечным ядром вместо кисточки на конце... Глеб
испытал сильнейшее желание перейти здесь, в ее комнатах... вдруг там
остались какие-то милые безделушки... но - почему-то, без объяснения,
отказался от этой мысли.
чтобы не подвернуться под дурацкую пулю.
глаз смотрел косо вверх. Но Глеба он как-то заметил: ползти перестал,
завалился на левый бок, поднял правую руку с растопыренными пальцами.
Стой! Глеб трижды выстрелил, не глядя. Обошел еще дергающееся тело...
подобное. Когда сидел на цепи, захваченный кейджиберами - и пытался
ускользнуть из пыльного мира.
легчайшим усилием - тремя пальцами ломаешь спичку - вдруг свалилось на
плечи мягким шестипудовым мешком.
пупка к коленям. И снова, и снова...
сделался словно бы вязким для слов. - А теперь попробуй поднять это...)
револьвер. Никого. За окном...
холодный подоконник, стал смотреть.
светлыми, как шкура тигра. Просто темных было намного больше. Они бродили
по небу, находили свое место и замирали, потом - опять направлялись
странствовать. Сливались с другими, разделялись, изгибались причудливо...
головой образуется, ширится и набрякает черно-смоляная, провисающая в
середине почти уже до крыши, бесформенная шевелящаяся клякса...
секунду вертикально, потом завалилось на бок и стало мелко качаться. Тетя
Салли сидела неподвижно, устремив глаза куда-то мимо него. Теперь нельзя
было отвлечься или сбиться. Он слишком ненадежно ее держал и слишком
бешено она отбивалась от него там, внутри себя. Это было так, будто бы он
сумел отвлечь ее на минуту - а сам просунул свою длинную невидимую тонкую
руку в какое-то отверстие чуть пониже затылка и сумел перехватить что-то
очень важное. Салли была теперь его куклой-перчаткой... но он не знал
роли. И - это была очень сложная и тяжелая кукла...
и таять. Тьма убиралась из комнаты. Глеб перевел дыхание. Воздухом снова
можно было дышать.
положено царю - через парадный вход.
взлетающую птицу, и с внезапным, как ожог, как пуля, томлением он смотрел
жадно, большими глотками, будто пил воду в пустыне, - на нее, на нее...
это было как возвращение - в ту самую реку, в которую никогда не войти
дважды. Но нет - она ударилась о его взгляд и остановилась, и опала внутрь
себя.
Они разбудили Билли. Я не смог даже войти...
Долгие секунды спустя тонкие пальцы Олив легли в его ладонь.
в виду.
чем.
подвох, вот увидите. Салли, я не прав?
тик в тик. Всегда по ходу вносились какие-то исправления... а сейчас:
будто мы играем не с людьми, а с механическими куклами, которым мы сами же
написали тексты ролей...
непротивление. Ударили по правой щеке - подставь левую. И уже не то что
неохота - а даже боязно связываться... Салли, правда - что с тобой? Мы
ведь не на квакерском собрании.
местных лучше нас всех, вместе взятых. И он был знаком с царем Глебом...
теперь тридцать. Вспомни себя в двадцать - и сразу подойди к зеркалу. А
ведь тебе не приходилось править империей в полторы Канады размером, от
которой потом остался только Кони-айленд. Тут в любой тыкве могут
завестись маленькие зеленые крокодильчики.
смертных.
сдается? Предположим, он не сдается, а только делает вид...
сдается. А на самом-то деле..
киднэппингом.
Салли, голубка, тебе не кажется, что мы вытягиваем из норы не крота, а
медведя?
голоса. - Это дракон.
Контровский Владимир
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Пехов Алексей
Афанасьев Роман