неожиданно протянул руку и тронул ее грудь. Она, оторопев, смотрела на
него...
вагон. В соседних теплушках послышались голоса.
улице.
Особый отряд вместе с другими частями рассыпался по степи...
старый, подточенный временем дувал. Кто куда разбежались гвардейские офицеры
в высоких белых тюрбанах, заплывшие салом чиновники, изнеженные и сварливые
эмирские жены.
пробила мякоть чуть выше локтя. Телешов туго обмотал ему рану бинтом, а
сверху -- разорванной на полосы гимнастеркой.
впечатлениями боя. Мимо галопом проносились повозки армейского обоза. Одна
из них на минуту задержалась. С нее соскочила сестра милосердия и побежала к
особистам.
краю арыка Чары, сестра бросилась к нему.
рану, она совсем успокоилась, ловко наложила новую повязку и повесила ему
руку на перевязь.
за руку.
отряд получил приказ о возвращении на прежнюю базу. В Черных Песках снова
свирепствовал Шамурад-хан.
напевал про себя все ту же старую песню. В вагон задувал теплый, ласкающий
ветерок. Он нес с собой пьянящий запах емшана, горький дымок от горящей
колючки и едва уловимый привкус соли... По
сверкающим слоем лежит белая соленая пудра. Ветерок подхватывает легкие
невидимые кристаллики, и они гуляют с ним из края в край над тяжелыми
песками. Вот почему появляется иногда на обветренных губах привкус соли.
Басмачи теперь не принимали открытого боя. Рассыпавшись за барханами, они
время от времени открывали редкий прицельный огонь.
полез к нему сзади. Чен махнул рукой, показывая на простреливаемый
противником участок, и снова стал наблюдать за боем. Подобравшись сзади,
переодетый басмач выпустил ему в спину три пули...
умирал в полном сознании. Молча стояли вокруг бойцы отряда. Телешов, Чары и
Мамедов были рядом с комиссаром и командиром возле умирающего. Чен улыбался
им своей ослепительной улыбкой. Но черные раскосые глаза его уже смотрели в
лицо смерти. В последний раз взглянул он на всех и закрыл веки.
поцеловал Чена. Вслед за Телешовым стал на колени Мамедов. И весь отряд,
один за другим, прошел мимо, наклоняясь и целуя товарища Чена.
руках. Когда все прошли, Чары наклонился и последним поцеловал мертвого
друга. Выпрямившись, он долго смотрел в ту сторону, куда через пески и
топкие солончаки ушел Шамурад-хан...
старый "максим". Отряд ушел дальше на север. А посреди пустыни остался
одинокий холмик, сложенный из кусков старого дувала. Сверху лежала
краснозвездная буденовка. Ветер уже успел занести за ее отвороты первые
песчинки. На два метра ниже с тремя пулями в спине лежал в сухом каракумском
песке китаец Чен, сын рыбака Вана, приехавший сюда с берегов Желтого моря
воевать за революцию.
себя он сблизился почти со всеми особистами. И только двоих не мог он
терпеть. Братья Оразовы лучше других понимали это и сами сторонились его.
отряд. Три дня не ел ничего младший Оразов, никогда в жизни еще не
садившийся есть без старшего. На четвертый день разведка наткнулась в песках
на пропавшего.
с отрезанными ушами и выколотыми глазами. Темно-багровая от спекшейся крови
пятиконечная звезда была вырезана от одного плеча к другому. Кровавая корка
еще больше подчеркивала белизну тела.
Вырыли в песке могилу, обложили ее бурым саксаулом, а он все сидел и держал
руку брата. Никто не решился подойти к нему.
два слова на родном языке. И тот вместе с ним отошел в сторону. Так и стояли
они рядом, пока над завернутым в брезент старшим Оразовым не выросла
песчаная горка.
Эсенов. И вдруг зоркие глаза его разглядели далеко в стороне белую точку. Не
говоря никому ни слова, он повернул коня.
три: одна белая и две черные. Они начали быстро удаляться. Чары погнал коня.
Неожиданно точки разошлись в разные стороны. Но сердце не обмануло его. Он
повернул влево, наперерез белой. Минут через двадцать Чары разглядел
белоснежный тельпек и прибавил ходу. Передний всадник выехал на высокий
бархан, покрутился там, подняв облачко пыли, и погнал коня напрямик к
завешенной утренним туманом цепи гор. Чары уже знал, кто впереди.
черные точки. Еще раз выехал на бар-
зайчики бинокля, и тут же полоснул выстрел. Шамурад-хан тоже узнал Чары.
сплошным широким массивом. А Шамурад-хан и Чары все мчались, не сбавляя
шага.
знали они оба. И вдруг Шамурад-хан исчез.
стороны и осторожно спустился к такыру. Еще не расслышав выстрела, он лежал
на песке. Пуля свистнула над самой головой. И снова понеслись всадники уже
по ровному такыру. На один-два пальца был размашистей шаг коня у Чары, но
это давало себя знать. Он уже видел, как топорщатся складки халата
Шамурад-хана. Тот начинал нервничать. Пять раз он оборачивался, и пять раз
гремел короткоствольный английский карабин. Чары не отвечал...
сократилось. Шамурад-хан больше не оборачивался. Солнце било в глаза и
мешало выбирать дорогу. Загнанные кони спотыкались о крученые корни
саксаула. Неожиданно Шамурад-хан выбросился из седла и, став на колено,
выстрелил. Дико заржал и забился всеми четырьмя ногами на песке конь Чары.
Шамурад-хан засмеялся и, вскочив в седло, перетянул камчой своего мокрого
коня. Но не проехал он и сотни шагов, как конь осел на задние ноги и
повалился на бок. Только после этого прокатилось по пескам эхо выстрела.
Теперь этот громадный ящер Черных Песков еще больше напоминал крокодила.
Из-под старого корня струйкой скользнула змейка со светлой отметинкой на
голове. Увидев зем-зема, она окаменела от ужаса. Но тому было не до нее...
Он вдруг рванулся и пропал в старых корнях. Только яростное
пропала змейка. Сухо треснул пистолетный выстрел, и послышались тяжелые
торопливые шаги человека.
человека, два последних представителя двух родов.