крестом - древним знаком Митры.
больше погружаясь в радужное сияние, что невесомой завесой окутывало
святилище. В этом мерцающем мареве стены и выступавшие из них
цилиндрические колонны выглядели зыбкими, словно мираж пустыни; Конану так
и не удалось разглядеть, где кончается фасад храма и сколь высоки его
своды. Гигантское сооружение нависало над садом, что тихо дремал внизу, и
казалось, что белая гора, укутанная в цветную дымку, нежит у своей подошвы
крохотный зеленый оазис. Это выглядело до боли знакомым, похожим на
обитель Учителя - только здесь вместо вулканического конуса вздымалась
вверх громада святилища, а вход в пещеру заменяла высокая стрельчатая
арка. Над ней тоже был высечен знак креста - на фоне пылающего солнца.
проход, залитый ослепительным сиянием. Что ожидало его в этом храме?
Прощение или кара, свобода или тяжкая служба, жизнь или смерть? Смерть...
Несмотря на светлое великолепие храма, он ощущал ее дыхание на своем лице:
Серые Равнины были близко.
коридором простирался зал, необозримый, словно вечность, наполненный
живительными струями Силы; Конан, даже лишенный былого чутья, ощущал
сейчас ее мощные и освежающие потоки. Воздух тут был свежим и находился в
непрестанном движении - в лицо веяло то ароматом горных снегов, то острыми
запахами морского побережья или цветущей степи. Глубоко вздохнув,
киммериец склонил голову, потом выпрямился и бросил взгляд в безмерную
даль святилища.
творения рук человеческих, казались жалкими и бессильными, ибо нигде, ни в
храмах Аквилонии и Турана, ни в башнях Заморы, ни в зиккуратах Дамаста, ни
в подземных камерах стигийских пирамид, не ощущалось подобного простора и
величия, такой титанической мощи и сладостного покоя. Да, это было
истинное святилище Митры, единственное и неповторимое! И зал, лежавший
сейчас перед Конаном, служил вместилищем мира - многих миров, нижнего и
верхнего, астрального и подземного; пределы его охватывали вселенную, в
которой обитали боги и люди.
леса стройных колонн, тянувшихся вверх, от радужного мерцания меж ними, за
которым чудились необозримые дали; теперь он глядел только вперед, пытаясь
сосредоточиться на источнике света и Силы, что омывала его плоть мощными
потоками. Они с Риной шли торжественно и неторопливо, но источник этот
приближался со сказочной быстротой; казалось, каждый их шаг равен полету
стрелы и соизмерим с гигантским пространством храма.
Рины нырнули ему в ладонь и угнездились там, подрагивая, словно трепещущий
птенец. Он сжал их, благодарный за эту молчаливую поддержку. Тут, в
гигантском святилище, оба они были равны, оба казались ничтожными
пылинками перед ликом всесильного божества: и он, виноватый, и Рина, за
которой не числилось никаких грехов.
многогранный кристалл, прозрачный и сияющий, парил в воздухе, точно
восходящее солнце; его окутывала радужная дымка, струившаяся вверх и вниз,
во все стороны, исчезавшая между колонн, тянувшаяся нитями многокрасочных
лучей к далекому входу. Цвета переливались, переходили друг в друга, не
смешиваясь и сохраняя свою чистоту; пурпурный перетекал в алый, алый - в
оранжевый и золотисто-желтый, который превращался в зелень свежей травы,
потом - в изумрудный блеск, в сияние голубого неба, в синие и фиолетовые
краски заката. Позади кристалла жемчужно-серым фоном колебалась и
подрагивала туманная завеса.
тишину. - Его алтарь, сверкающий, словно бриллиант... - Она выпустила руку
Конана и подтолкнула его вперед. - Иди, милый! И пусть Он будет милосерден
к тебе!
ладонями и замерла. Конан шагнул к алтарю. Огромный кристалл светился в
вышине, равнодушный и недосягаемый, словно звезда.
подрагивание серой завесы за ним...
молить о прощении и принять Твою кару.
застывшей глыбой льда, и кроме нее тут не было ничего - ни цветов, ни
дымящихся курильниц, ни статуй божества. Лишь свет, яркий, ослепительный и
безжалостный, окружал гигантский камень, словно поддерживая его в пустоте.
Свет, сияние, мощь... Сущность Подателя Жизни...
и память! Назначь кару!
белоснежных столпов, подобные горному хребту; где-то над ними - свод,
парящий в вышине, скрытый серебристым туманом... Жемчужно-серая завеса
чуть трепещет - словно бы в такт дыханию неведомого исполина,
спрятавшегося за ней...
по собственной воле и разумению!
ароматы верхнего мира - запахи цветущего сада и свежих хрустальных вод,
ледяных вершин, южного моря и степного ковыля, опаленного солнцем...
Чем искуплю я убийство молившего о пощаде? - Конан поднял голову,
всматриваясь в сияющий алтарь. - Я не стану лгать - я не жалею о
содеянном. Но я виновен в том, что принял Твой дар и клятву. Так покарай
же меня!
теплых стран и слабых духом людей! Чего он хочет - чтобы я сам назначил
наказание? Кром... Да, Кром давно решил бы дело - или раздавил меня как
муравья, или отпустил бы с миром".
руку вверх, к алтарю.
возьми ее! Я не боюсь!
раскатившись в пустоте окружающего пространства, вернулся гулким и грозным
эхом: "Возьми - зьми - зьми - ми - ми... Не боюсь - юсь - юсь..."
Отголоски этого рева прозвучали так, как будто сам Митра передразнивал
дерзкого пришельца.
на мгновение ослепительным светом, заставив Конана зажмуриться. Киммериец
еще успел заметить синеватую беззвучную молнию, метнувшуюся вниз, прямо к
нему, и подумал: все, конец! Конец! Сейчас смертоносное огненное копье
ударит в грудь, сожжет, испепелит... Неужели пророчество Учителя было
ложным? И вместо великой судьбы его ждут вечные скитания по Серым
Равнинам?
Струя синеватого света скользнула мимо, упав на преклонившую колени
девушку; ее гибкая фигурка была залита призрачным сиянием, на вытянутых
вперед руках играли пламенные всполохи, каштановые волосы поднялись,
распушились, окружая побледневшее лицо широким ореолом. Она словно бы
горела, не сгорая; и эта картина так поразила Конана, что некоторое время
он не мог двинуться с места.
всего! Теперь за гибель чернобородого мерзавца из Дамаста расплачивается
безвинный - несчастная девушка, на горе напросившаяся ему в спутницы! Где
же твоя справедливость, светлый бог? Ты уничтожаешь верную свою
служительницу, караешь ее смертью чужой грех... О, Митра, Светоносный
Владыка! Ты хуже Нергала, коварней Сета и более жестокосерд, чем Имир!
Конана. В храме по-прежнему царила тишина, алтарь светился и сиял над
головой, жемчужно-серая завеса позади него чуть подрагивала, колеблемая
неощутимым ветром. Безмолвие, блеск, аромат сосновой хвои, потом - нежный
запах сирени, словно проникший сюда из сада...
тревогой заглядывая ей в лицо. Она казалась бледной, но краски жизни
быстро возвращались к ней: зарозовели щеки, губы налились алым, в
топазовой глубине зрачков сверкнули знакомые огоньки, задорные и лукавые.
Опираясь на руку Конана, Рина сделала шаг, другой, словно пробуя свои
силы, потом выпрямилась и глубоко вздохнула.
призывно и маняще. - Нам надо идти, милый. Бог отпускает нас.
прощения, ни знака Его воли...
расширились и засияли, словно крохотные частички алтаря, озарявшего светом
и Силой огромный храм. - Как ты думаешь, почему я отправилась к храму
Митры? И почему наставник согласился с моим желанием, не счел его
капризом? Ведь это он велел тебе взять меня с собой, так?
Шилова Юлия
Березин Федор
Посняков Андрей
Громыко Ольга
Конюшевский Владислав
Свержин Владимир