ешке кухонного стола, когда г-н Мейер, подойдя к ним, пригласил их раз-
делить его трапезу и так при этом добродушно настаивал, что они не реши-
лись отказаться.
крайней мере показалось бедным молодым людям, лишенным всех этих прелес-
тей во время своего пятидневного, далеко не легкого странствования. Од-
нако Консуэло приняла в ужине очень сдержанное участие: роскошный стол
Мейера, подобострастное отношение к нему прислуги, большое количество
вина, поглощаемого как им, так и его спутником, - все это начинало ме-
нять мнение девушки о пасторских добродетелях их амфитриона. Особенно
коробило ее стремление Мейера заставить Иосифа и ее самое пить вина
больше, чем им хотелось, равно как и пошлые шуточки, которые он отпус-
кал, не позволяя им прибавлять воды к вину. С еще большим беспокойством
заметила она, что Иосиф, по рассеянности или из желания подкрепиться,
налегал на вино и становился общительнее и оживленнее, чем ей того хоте-
лось. Наконец, выведенная из терпения тем, что Иосиф не обращает внима-
ния на ее подталкивание локтем с целью удержать его от чрезмерных возли-
яний, Консуэло отняла у него стакан в тот момент, когда г-н Мейер соби-
рался снова наполнить его.
Нам это совсем не пристало.
беззаботностью. - Музыканты - и непьющие! Первых таких встречаю!
что да! Черт меня побери, если вы не капельмейстер при дворе какого-ни-
будь саксонского принца!
чувствую к вам симпатию.
и талантом бедных уличных певцов слишком велика, чтобы они могли заинте-
ресовать вас, - возразила Консуэло.
ют, - сказал на это Мейер, - и много есть великих музыкантов, даже ка-
пельмейстеров первейших государей мира, которые начали с того, что рас-
певали на улицах. А что, если я вам скажу, что не далее как сегодня ут-
ром, между девятью и десятью часами, я слышал два прелестных голоса,
распевавших на левом берегу Влтавы красивый итальянский дуэт под прек-
расный и очень умелый аккомпанемент на скрипке? И случилось это в то
время, когда я завтракал с друзьями на холме. Когда же с горы стали
спускаться очаровавшие меня музыканты, я был поражен, увидев двух бедных
детей, одного одетого маленьким крестьянином, другого... очень милого,
простого, но весьма невзрачного на вид... Не конфузьтесь и не удивляй-
тесь, друзья мои, моим добрым чувствам и выпьем за муз, наших общих и
божественных покровительниц.
Хочу выпить за ваше здоровье. О! Я уверен, вы настоящий музыкант, раз вы
пришли в восторг от таланта... моего друга, синьора Бертони.
Консуэло, вырывая у него из рук стакан. - И я также, - прибавила она,
опрокидывая свой, - мы живем только нашими голосами, господин профессор,
а вино портит голос; вы должны, следовательно, поддерживать в нас трез-
вость, а не спаивать нас.
стола графин, который он до сих пор прятал за спиной. - Да, будем беречь
голос. Отлично сказано! Вы благоразумны не по годам, друг Бертони, и я
рад, что, испытав вас, убедился в вашей высокой нравственности. Вы дале-
ко пойдете! Об этом говорит и ваше благоразумие и ваш талант. Да, вы да-
леко пойдете, и я хочу иметь честь и заслугу содействовать этому.
чайно искренним и добрым, предложил увезти их с собой в Дрезден, обещая
там добиться у знаменитого Гассе согласия давать им уроки, а также снис-
кать для них особое покровительство польской королевы, курфюрстины сак-
сонской.
как мы уже знаем, ученицей Порпоры. Это-то соперничестве между Порпорой
и Sassone [26] за благоволение государыни-дилетантки и было первона-
чальной причиной их глубокой вражды. Если бы даже Консуэло была склонна
искать счастья в Северной Германии, то и тогда она не выбрала бы для
своего дебюта тот двор, где ей пришлось бы столкнуться со школой и пар-
тией, взявшей верх над ее учителем. Достаточно говорил ей об этом Порпо-
ра в минуты обиды и горечи, чтобы она, будучи в курсе дела, могла после-
довать советам профессора Мейера.
вином, он вообразил, что встретил могущественного покровителя и вершите-
ля своей судьбы. Ему не приходило в голову покинуть Консуэло и следовать
за новым другом, но, будучи немного навеселе, он мечтал когда-нибудь
снова встретиться с ним. Он верил в доброжелательство Мейера и горячо
благодарил его. Опьяненный радостью, он схватил скрипку и прескверно за-
играл на ней. Это, однако, не помешало Мейеру шумно аплодировать юноше,
- потому ли, что он не хотел обидеть его, сказав, что тот фальшивит, или
потому, думалось Консуэло, что сам был неважный музыкант. Его искреннее
заблуждение относительно пола Консуэло, чье пение он слышал, говорило за
то, что он не был преподавателем с очень развитым слухом, раз можно было
его провести, словно какого-нибудь деревенского музыканта, играющего на
серпенте, или учителя-трубача.
кантов ехать с ним в Дрезден. Отказываясь, Иосиф тем не менее с таким
сияющим лицом выслушивал его соблазнительные предложения и так горячо
обещал явиться к нему в самом ближайшем времени, что Консуэло сочла нуж-
ным открыть глаза Мейеру на неисполнимость его обещания.
тельным тоном. - Вы прекрасно знаете, Иосиф, что это невозможно, ведь у
вас совершенно иные планы.
непоколебимость не только Консуэло, но и Иосифа, который, как только в
разговор вступал синьор Бертони, снова становился благоразумным.
шийся только во время ужина, и они оба вышли. Консуэло воспользовалась
случаем, чтобы побранить Иосифа и за легковерие, с каким он относился к
радужным обещаниям первого встречного, и за увлечение хорошим вином.
накомыми людьми. Глядя на меня, в конце концов можно заметить или хотя
бы заподозрить, что я не мальчик. Как я ни старалась измазать карандашом
руки и держать их по возможности под столом, вряд ли могли эти господа
не обратить внимание на их слабость, не будь они поглощены один - бутыл-
кой, другой - болтовней. Теперь нам было бы всего благоразумнее скрыться
и отправиться ночевать на другой постоялый двор. Мне как-то не по себе с
этими новыми знакомыми, которые словно преследуют нас по пятам.
не поблагодарив такого хорошего человека и, быть может, знаменитого про-
фессора. Кто знает, не беседовали ли мы с самим великим Гассе!
лые общие фразы говорил он о музыке. Великие учителя так не рассуждают.
Нет, это какой-нибудь второстепенный музыкант из оркестра, добрый малый,
болтун и порядочный пьяница. Не знаю почему, но по его физиономии мне
кажется, что он никогда не играл ни на чем ином, кроме медных инструмен-
тов, а его косой взгляд словно ищет капельмейстера.
собеседник! - воскликнул, покатываясь со смеху, Иосиф.
рым раздражением Консуэло. - Протрезвитесь, простимся и пойдем.
суэло, расталкивая Иосифа, чтобы тот не спал.
ночевать и завтра выехать в Шамб, а друзья заставляют меня вернуться на-
зад, уверяя, будто я им необходим для каких-то дел в Пассау. Приходится
уступить. И раз мне нужно отказаться от удовольствия увезти вас в Дрез-
ден, так позвольте, дети мои, дать вам добрый совет: воспользуйтесь слу-
чаем. Я попрежнему смогу уделить вам два места в своем экипаже, ибо эти
господа поедут в другом. Завтра утром мы будем в Пассау, - это всего в
шести милях отсюда. Там я пожелаю вам доброго пути. Вы будете у
австрийской границы и сможете, без всякого утомления, за небольшую плату
спуститься на судне по Дунаю до Вены.
позволит отдохнуть израненным ногам Консуэло. Действительно, оказия ка-
залась благоприятной, а путешествие по Дунаю было способом передвижения,
о котором они еще не думали. Консуэло тоже согласилась, так как замети-
ла, что Иосиф на этот раз не способен позаботиться о безопасном ночлеге.
Впотьмах, забившись в угол экипажа, она могла не опасаться наблюдений
своих спутников, а г-н Мейер уверял, что в Пассау они приедут до рассве-
та. Иосиф был в восторге от ее решения. Однако Консуэло все-таки было не
по себе, а друзья Мейера ей все меньше нравились. Она спросила, не музы-
канты ли его спутники.
слуги, очень довольные щедротами г-на Мейера, из кожи вон лезли, чтобы
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Ковальчук Вера
Сертаков Виталий
Мурич Виктор