Чтение 113–й страницы книги ~Восход Эндимиона~

исступлении танца, вцепившись друг в друга мертвой хваткой, но ее
короткие гладкие волосы вырываются из моих пальцев.

Снова ринувшись на нее грудью, я впиваюсь пальцами в ее глазницы и
надавливаю всей тяжестью.

Голова ее запрокидывается: тридцать градусов - сорок - шестьдесят -
ее позвоночнику давно пора с хрустом переломиться - восемьдесят -
девяносто. Ее шея отогнута назад под прямым углом к туловищу, стеклянные
глаза холодят мои скрюченные пальцы... вдруг губы ее растягиваются в
сатанинской ухмылке, и зубы впиваются мне в руку.

Я выпускаю ее.

Она бросается вперед, словно выброшенная чудовищной пружиной. Когти
впиваются мне в спину, разодрав правое плечо до кости и заскрежетав по
левой лопатке.

Я пригибаюсь и обрушиваю на ее ребра и живот град коротких,
жестоких ударов. Два - четыре - шесть быстрых попаданий, нырок вперед,
моя макушка упирается в ее истерзанную, маслянистую грудь. В ее груди
что-то звякает, лопается, и на меня льется желтоватая жижа.

Она пронзительно вопит - словно пар со свистом вырывается из
треснувшего автоклава - и обрушивается опять, рассекая воздух сверкающей
косой.

Я отскакиваю. Три метра и до отвесной скалы, и до карниза, где
стоит Энея.

Немез размахивает локтем, ее предплечье как пропеллер, как
свистящий стальной маятник. Теперь она может загнать меня куда угодно.

Я снова отскакиваю, клинок вспарывает ткань моего комбинезона чуть
выше пояса. На сей раз я прыгаю налево, поближе к скале, подальше от
карниза.

На мгновение Энея остается без защиты. Я больше не преграждаю
чудовищу дорогу к ней.]

Вот в чем слабость Немез! Готов поспорить на что угодно... даже на
Энею... эта тварь - запрограммированный хищник. Добыча совсем рядом -
она не сможет не прикончить меня.

[Немез разворачивается направо, оставляя за собой возможность
метнуться к Энее, но продолжает гнать меня к скале, размахивая косой,
чтобы снести мне голову одним ударом.

Споткнувшись, я падаю влево, подальше от Энеи, и качусь по дощатому
настилу, дрыгая ногами.

Немез нависает надо мной, широко расставив ноги. Заносит руку-косу
над головой, испускает рык и обрушивает ее вниз.]

"Корабль! Приземляйся на платформу. Быстро! Без рассуждений!"

[Успевая выдохнуть, я подкатываюсь под ноги Немез. Ее смертоносная
рука вонзается в крепкие доски там, где только что была моя голова.

Я под ней. Клинок ее предплечья вязнет в плотной древесине.
Несколько мгновений она стоит согнувшись, пытаясь достать меня когтями и
не имея возможности упереться левой рукой, чтобы высвободить правую. И
тут нас обоих накрывает тень.

Когти полоснули меня слева по голове, почти оторвав ухо, до кости
располосовав щеку и чудом не вскрыв сонную артерию. Я упираюсь правой
ладонью ей в подбородок, стараюсь отпихнуть. Но она сильнее.

Сейчас на карту поставлена моя жизнь. Немез до сих пор не
освободилась, но это ей на руку - мне не ускользнуть.

Тень надвигается. Еще десять секунд, не больше.

Отмахнувшись когтями, Немез выдергивает лезвие из помоста и резко
выпрямляется. Она переводит взгляд налево, туда, где стоит Энея.

Я откатываюсь от Немез... от Энеи... Цепляясь за холодный камень,
поднимаюсь на ноги. Правая рука не действует - в последнюю секунду когти
перерубили сухожилие, - и я левой рукой выпутываю из обвязки
страховочную веревку - остается только надеяться, что она еще цела, - и
пристегиваю карабин к петле крюка. Он клацает, как защелкнувшиеся
наручники.

Немез разворачивается влево - я ее больше не интересую, - ее черные
стеклянные глаза прикованы к Энее. Моя любимая не двигается.

Корабль приземляется на платформе, отключив генераторы ТМП, как и
было приказано, всей тяжестью наваливаясь на доски под жуткий хруст
сминаемого павильона Правильного Самоуглубления. Архаичные стабилизаторы
занимают всю площадку, едва не придавив Немез и меня вместе с ней.

Глянув через плечо на черную громаду нависшего над ней корабля,
Немез приседает, чтобы прыгнуть к Энее.

Мгновение мне кажется, что бонсай-кедр выдержит... что платформа
даже крепче, чем предполагалось по расчетам Энеи и моим наблюдениям...
но тут, под ужасающий стон и скрежет расщепляющегося дерева, вся
платформа Правильного Самоуглубления отделяется от склона, увлекая за
собой изрядную часть лестницы.

Корабль опрокидывается, и стоявшие на балконе люди беспорядочно
валятся внутрь.]

"Корабль! - хриплю я в ларинг. - Парить!" И снова переключаю
внимание на Немез.

[Платформа уходит у нее из-под ног. Она прыгает. Энея стоит
неподвижно.

Если бы не ускользающая из-под ног платформа, Немез непременно
допрыгнула бы. Она чуть-чуть не долетела, совсем немного, не дотянула...
ее когти скребут по камню, высекая искры, и находят зацепку.

Платформа рушится в бездну, кувыркаясь и разваливаясь на лету.
Обломки градом сыплются на главную платформу.

Немез отчаянно старается удержаться на гладком камне, цепляясь за
него руками и ногами, всего в метре от моей любимой.

У меня в запасе восемь метров страховки. Более или менее
работоспособной левой рукой я протравливаю несколько метров веревки,
скользкой от крови, и обеими ногами отталкиваюсь от скалы.

Немез уже подбирается к краю карниза. Всадив когти в расщелину, она
подтягивается, выгнувшись дугой, как опытный скалолаз, преодолевающий
отрицательный уклон. Она скребет ногами по камню, подталкивая себя все
выше и выше. Она хочет перебраться через край и броситься на Энею.

Качнувшись от Немез, я отталкиваюсь от вертикальной скалы,
израненными босыми ногами ощутив холодную гладкость камня. Веревка, от
которой зависит моя жизнь, изрезана в схватке, она может оборваться в
любую секунду.

Но я нагружаю ее еще больше, раскачиваясь от Немез и обратно, как
гигантский маятник.

Подтянувшись, Немез наваливается на карниз грудью, встает на
колени, поднимается на ноги в метре от Энеи.

Энея стоит неподвижно.

Я взмываю все выше, обдирая плечо о камни. Мелькает страшная мысль,
что мне не хватит ни скорости, ни длины веревки, но я ту т же вижу, что
хватит, в обрез, тютелька в тютельку...

Немез поворачивается в тот самый миг, когда я подлетаю к ней.
Разведя ноги, я обхватываю ее поперек туловища и крепко сжимаю.

Она с ревом вскидывает свою косу. Мой живот ничем не защищен.

Забыв об этом, забыв о расползающейся веревке, забыв о боли,
пульсирующей во всем теле, я цепко держу ее, спокойно дожидаясь: законы
механики непреложны. Упругость нити, сила тяготения, момент инерции. Она
тяжелее меня. На одно жуткое, бесконечное мгновение воцаряется
равновесие: я вишу на ней, а она даже не колышется, но она не успела
принять устойчивое положение и балансирует на краю обрыва; я выгибаюсь
назад, пытаясь переместить центр тяжести, - и Немез срывается с карниза.

Я разжимаю хватку.

Она наносит удар косой, но промахивается - я уже лечу по дуге, зато
этот рывок отбрасывает ее от обрыва еще дальше, к пролому, зияющему на
месте платформы.

Раскачиваясь на конце веревки, я вжимаюсь в камень, обдираю бока,
чтобы трением погасить скорость. И тут страховка обрывается.

Я распластываюсь по скале, но понемногу начинаю сползать вниз.
Правая рука не действует. Пальцы левой находят зацепку... срываются... я
съезжаю все быстрее... левая нога натыкается на крохотный выступ. Мне
удается замедлить падение, и я успеваю глянуть вниз.

Немез извивается в воздухе, пытаясь изменить траекторию, чтобы
вонзить когти в уцелевшие доски самой нижней платформы.

Но промахивается на считанные сантиметры. Метров через сто она
налетает на выступ и отскакивает еще дальше от стены. Под ней теперь
только облака, а еще доски, столбы и стропила, опередившие ее на
километр.

Немез воет от ярости и отчаяния, словно искореженный паровой гудок,
и эхо мечется от скалы к скале.]

Я больше не могу держаться. Потеряно слишком много крови, порвано
слишком много мышц. Я сползаю по скале, ощущая движение грудью, щекой,
ладонью.

И поворачиваю голову, чтобы попрощаться с Энеей хотя бы взглядом.

И в этот момент ее рука подхватывает меня. Пока я наблюдал за
падением Немез, Энея без страховки прошла по отвесной скале надо мной.

Сердце мое колотится от страха перед тем, что своей тяжестью я
утяну в пропасть нас обоих. Я сползаю... выскальзываю из крепких рук
Энеи... я весь в крови. Но она не отпускает.

- Рауль! - Голос ее дрожит, но не от усталости или ужаса, а от
переполняющих ее чувств.

Удерживая наш двойной вес на одной ноге, упирающейся в выступ, она
освобождает левую руку и одним взмахом прищелкивает свою страховку к
моему карабину, все еще болтающемуся на крюке.

Мы оба соскальзываем, обдирая кожу. Энея обнимает меня обеими
руками, обхватывает меня ногами за пояс, в точности повторяя мои объятия
с Немез, но ею движут не ярость и ненависть, а любовь и сострадание.