только после этого он получил обратно свои вещи.
тревожные мысли о том, какие еще новые события и люди станут у него на
дороге, прежде чем он пустится в это опасное плавание, Роберта вдруг
заявила, что так как сейчас жарко и они вернутся сюда обедать, то она
оставит здесь шляпу и пальто: на ее шляпе Клайд заметил фабричную марку -
Броунстайн в Ликурге - и уже размышлял о том, что благоразумнее: оставить
ее или уничтожить. Но он решил, что, может быть, после... после... если он
действительно сделает это... будет безразлично, останется ли на шляпе
фабричная марка или нет. Разве без этого ее не опознают, если найдут? А
если не найдут, то все равно никто не будет знать, кто она и откуда.
делает, Клайд взял свой чемодан и направился к пристани. Потом, бросив
чемодан в лодку, спросил у лодочника, где тут лучшие виды, - хотелось бы
их сфотографировать. И наконец, выслушав какое-то ненужное ему объяснение,
помог Роберте (она казалась ему теперь почти бесплотной тенью, вступающей
в нереальную лодку на чисто воображаемом озере), спрыгнул сам, сел на
среднюю скамью и взялся за весла.
воду, а скорее на нефть или на расплавленное стекло, что огромной, плотной
и тяжелой массой покоится на тверди земной, сокрытой где-то глубоко внизу.
Легкое, свежее, пьянящее дуновение лишь едва заметно рябило поверхность
озера. И густые, пушистые ели по берегам - повсюду ели, высокие, с
копьевидными верхушками. А за ними - горбатые спины темных, далеких
Адирондакских гор. Ни одной лодки на озере. Ни дома, ни хижины по берегам.
Клайд искал глазами лагерь, о котором говорил проводник, но ничего не
видел. Он прислушивался, не звучат ли где-нибудь голоса. Но если не
считать тихого плеска его собственных весел да голосов лодочника и
проводника, которые беседуют в двухстах... трехстах... пятистах... в
тысяче футов позади, - ниоткуда ни звука.
все! По-моему, тут очень красиво, гораздо красивее, чем на том, другом
озере. Какие высокие деревья! А горы! Когда мы ехали сюда, я все время
думала, какая прохладная и тихая эта дорога, хотя и немного тряская.
кажется, мало народу.
бильярдной и одну девушку в дамской комнате - вот и все. Какая холодная!
веслами.
сразу плыть к тому острову на юге. Он слишком далеко... и еще слишком
рано... это может показаться ей странным. Лучше немного подождать.
Подумать еще немного... еще раз осмотреться. Роберта захочет позавтракать
(господи, еще завтрак!), а вон примерно в миле отсюда виднеется живописный
мыс. Можно пристать там и сначала позавтракать... это она позавтракает, -
он ничего не будет есть сегодня. А потом... потом...
высокими елями, далеко врезалась в озеро и сворачивала к югу. И Роберта
сказала:
немножко проголодалась, а ты?
все меньше и меньше; теперь они напоминали купальню и пристань на озере
Крам в тот день, когда он в первый раз катался там на лодке; тогда ему
хотелось поехать на такое озеро, как это, близ Адирондакских гор; он
мечтал о таком озере... и о встрече с такой девушкой, как Роберта... И над
головой плывет такое же пушистое облачко, как то, что плыло над ним в тот
роковой день на озере Крам.
прежде чем... убить время... убить (боже!)... Нельзя больше думать об
этом, если он хочет в конце-концов это сделать. Во всяком случае, сейчас
нечего задумываться.
крошечной бухты с небольшим, желтым, как мед, песчаным пляжем; с северной
и восточной стороны изгиб берега надежно укрывал ее от любопытных
взглядов. Они высадились. Клайд осторожно вынул завтрак из чемодана и,
пока Роберта раскладывала его на газете, разостланной на песке, ходил по
берегу, делая вымученные замечания о красоте пейзажа, о том, как хороши
ели, как мила бухточка... и при этом думал... думал об острове в дальней
части озера и о какой-нибудь другой бухте за островом, о том месте, где,
несмотря на свое слабеющее мужество, он должен все же совершить
предстоящее ему жестокое, страшное дело... нельзя упустить понапрасну этот
старательно подстроенный случай, если... если только он и впрямь не
собирается бежать... и навсегда покинуть то, что больше всего хотел бы
сохранить.
вплотную... опасно совершить какую-нибудь ошибку... вдруг, например, он не
сумеет перевернуть как следует лодку... или не сможет... не сможет...
господи!.. А потом, может быть, обнаружится, что он... он... убийца! Его
арестуют. Будут судить. (Он не может, он не сделает этого, - нет, нет
нет!)
довольная всем на свете. Она что-то напевала, потом начала высказывать
всякие практические соображения о будущем, о том, каково теперь будет их
материальное положение, куда и как они поедут отсюда (пожалуй, лучше всего
в Сиракузы, и Клайд как будто ничего не имеет против) и что они будут там
делать. Роберта слышала от своего зятя, Фреда Гейбла, что в Сиракузах
открывается новая фабрика воротничков и рубашек. Может быть, Клайд
устроится там хоть на время. Позже, когда самое трудное останется позади,
она и сама поступит туда же или на какое-нибудь другое предприятие. А
пока, так как у них очень мало денег, им надо бы снять небольшую комнату в
какой-нибудь семье, - или, если ему это не нравится (ведь они теперь не
так близки, как раньше), может быть, две комнатки рядом. Дело в том, что
за его показной любезностью и предупредительностью она все же чувствовала
упорный протест.
разница - согласится он с нею или не согласится? Он говорит с нею так,
словно завтра она еще будет здесь. А ее не будет. Ведь его - и ее - ждет
совсем другое. Великий боже!
покрывающий руки, лицо, все тело...
Клайд, тревожно и устало оглядываясь по сторонам, убеждался что кругом нет
ни души - нигде ни души, - ни на берегу, ни на воде. Никого! Здесь так
тихо, так пустынно, слава богу. Здесь или где-нибудь поблизости можно
сделать это, если только у него хватит мужества... но мужества не было -
пока... Роберта опять опустила руку в воду и спросила, нельзя ли поискать
где-нибудь водяных лилий или полевых цветов на берегу. Водяные лилии!
Полевые цветы! А он тем временем убеждается, что нигде не видно ни дорог,
ни тропинок, ни хижины, ни палатки - ни признака жилья среди этих высоких,
тесно сомкнувшихся елей, ни одной лодки на широком просторе прекрасного
озера в этот прекрасный день. Но что, если какой-нибудь одинокий охотник,
проводник или рыболов скрывается в лесах или на берегу? Разве этого не
может быть? Что, если здесь сейчас кто-нибудь есть и следит за ними?
островерхие темно-зеленые ели, угрюмые и безмолвные; кое-где среди них -
пепельно-серое под палящим полуденным солнцем мертвое дерево, его
иссохшие, изможденные ветви протянуты, словно грозящие руки.
потустороннее "тук-тук-тук" одинокого дятла; изредка метнется красной
молнией кардинал или мелькнет черно-желтое оперение дрозда.
приду в воскресенье".
живописных уголков и тихих заливов с лилиями, и Роберта уже сказала, что
надо следить за временем и не задерживаться здесь слишком долго... и вот
наконец бухта с южной стороны острова - красивая, но печальная, в тесном
кольце берегов, в траурной раме елей, похожая на маленькое озеро; узкий
пролив соединяет ее с большим озером, но и сама по себе она довольно
внушительна: размером около двадцати акров и почти совершенно круглая. Со
всех сторон, если не считать узкого пролива, отделяющего с севера остров
от суши, это озерко сплошной стеной окружают деревья. А у берегов тут и
там камыши и лилии. И что-то подсказывает, что это озерко, эта тихая
заводь предназначена для тех, кто устал от жизни и забот, кто жаждет уйти
от житейской борьбы и раздоров: здесь, мудрый и печальный, обретет он
Шилова Юлия
Березин Федор
Ларссон Стиг
Прозоров Александр
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия