- Связи нет, - бледнея, выдавил командир. - Обе радиостанции вышли из
строя...
Зимогор не стал ждать конца тяжелой паузы, путаясь в маскировочных сетях,
горами сваленных на площадке, побрел назад, к избушке. На середине пути его
догнал Ангел.
- Вы не объясните мне, что происходит? - спросил он безнадежно.
- Надо изменить траекторию, - на ходу бросил Олег. - И все встанет на свои
места.
- Какую траекторию? - опешил тот.
- Запуска космических кораблей!
Ангел глянул на него как на сумасшедшего и круто повернул назад. А Зимогор
забежал в избушку и замер у порога: Лаксана как ни в чем не бывало спала на
кровати и тихий вечерний свет Манораи лежал на ее лице...
* * *
Сначала он узнал ее руки, возложенные на солнечное сплетение, а потом
жадный и резкий трепет соколиных крыльев. Неизвестно, сколько прошло
времени, пока душа не забилась под ее ладонями и не пробудила чувства.
Первое, что он ощутил, было отсутствие жажды, с которой он засыпал. Нет,
она еще оставалась, но уже не смертельная, не та, которую утоляют последним
стаканом воды. Тем более он ощущал на губах прохладную влагу: частые капли,
переходящие в тонкую струйку, падали сверху и впитывались в его существо,
как в песок, однако он успевал почувствовать вкус: кажется, пил молоко...
Он чуть приподнял веки и сквозь радужное свечение собственных ресниц увидел
Валькирию, стоящую возле высокого каменного ложа, ниспадающие волосы
тяжелым валом легли на плечо и с него, как с речного порога, падали на
обнаженную грудь и далее уже рассыпались широким шелковистым водопадом,
покрывая Мамонта. Она выжимала молочный сок из цветов, выкручивая их до
скрипа, чтобы не пропала ни одна капля, и когда от огромного и нежного
белого раструба оставался крохотный сухой лепесток, приподнималась на
носочках и срывала новый. Ему хотелось, чтобы это продолжалось бесконечно,
однако уже пробудился разум...
Мамонт вспомнил, что она должна ввести его в Чертоги Святогора, и в тот же
миг ощутил собственную плоть.
И коснулся ее волос.
- Здравствуй, Оля...
- Здравствуй, - проговорила она и, склонившись к уху, прошептала: - Не
называй меня так... Я Валькирия.
- Мне сказали, ты поведешь к Атенону. - Мамонт сел, а она подала одежду -
кожаные брюки, такую же рубаху и широкий пояс.
- Свершится то, о чем мечтал.
Он оделся, чувствуя необычную легкость в теле, а точнее, почти не ощущая
его. Лишь чуть саднило правую руку, в которой нес светоч...
- Ты же хотел увидеть Святогора? - спросила она, не заметив радости
Мамонта. - И получить из его рук ту судьбу, которую пожелаешь. Это
привилегия Вещих Гоев. Что же тебя смущает, Мамонт? Пропало желание?
- Когда-то я искал путь к Весте. Но, оказавшись в Зале Жизни, не смог стать
Вещим, потому что не нашел в себе силы открыть Книгу Будущности. - Он взял
руку Валькирии. - Я не знаю будущего, и потому не Вещий, Оля!
- Этой Книги не открывал никто, - улыбнулась она.
- Но и сейчас я стою перед таким же выбором. Предстать перед Владыкой
Святых Гор или уйти из Манораи Странником. Атенон - символ Вечности,
последняя тайна. Она такая же, как Будущее.
- Неужели на пороге Чертогов можешь отказаться переступить его? Но как же
твое вечное стремление - познать свой истинный рок? Чтобы всякий раз не
поступаться своей волей, не ломать себя и не говорить - повинуюсь року?
- Боюсь потерять страсть к жизни.
- Зачем же ты проходил сквозь чистилище? Сквозь купели с мертвой и живой
водой?
- Чтобы увидеть тебя... Девы сказали, ты меня разбудишь.
Валькирия положила голову на его плечо, засияли перед глазами лучистые
волосы...
- Когда ты сделаешь выбор? - после долго молчания спросила она.
- Я уже сделал.
- Тогда я войду к Святогору одна.
- А ты вернешься?
- Вернусь, - тихо обронила она. - Жди меня здесь.
Она подобрала волосы, уложила вокруг головы и, туго обвязавшись платком,
стала подниматься на холм по каменным ступеням...
* * *
Правительственную комиссию удалось доставить на территорию участка лишь к
ночи, причем насильно, под бдительным конвоем, поскольку деловая женщина,
кое-как завернутая в кусок маскировочной сети, и министр геологии все время
норовили сбежать. Они держались за руки, как дети, несли несусветную чушь,
целовались и плакали, и если бы не их положение, можно было бы принять их
за двух влюбленных, встретившихся после долгой разлуки. Генерал буйствовал,
так что два охранника едва справлялись с ним, кричал, что он немедленно
должен отправить экспедиционный корпус, чтобы захватить Панамский канал, и
посылал своего офицера за боевым знаменем. Тот и в самом деле готов был
выполнить приказ, если бы не громила в камуфляже, в мертвой хватке
повиснувший сразу на обоих. А замминистра здравоохранения и представителя
администрации президента пришлось связывать ружейными ремнями и все время
растаскивать из-за острой неприязни друг к другу и агрессивности.
В Манорае остался лишь один Эксперт, которого найти, прочесывая высокие
травы на лугу, не удалось, а вертолеты по-прежнему стояли на площадке
мертвые, впрочем, как и вся остальная техника, включая экспедиционную
дизель-электростанцию.
Удивительно, однако охрана и особисты - Ангел и его начальник в чине
полковника, оставались в здравом рассудке и твердой памяти, возможно
потому, что не пили водку и находились на службе. Страшась своего будущего,
при этом не теряя надежды, что наутро все образуется, по крайней мере,
проспятся высокие гости, пришли к выводу, что их временное умопомрачение
произошло из-за безмерного употребления алкоголя. Особисты заперли их в
опустевшем вагоне из-под керна, предварительно расставив там солдатские
койки. Никакие уговоры и увещевания не помогали, солидные, облеченные
властью и привыкшие к особому, правительственному образу жизни люди за
какие-то шесть часов превратились в неуправляемых дикарей. Они требовали
свободы, пищи и водки, а оказавшись в заточении и полном мраке, разобрали
кровати и начали бить в стены - гул и грохот стоял по всему участку.
Тем временем, после короткого совещания, Ангел велел собрать всех, кто был
на участке, в том числе экипажи вертолетов, и стал брать подписки о
неразглашении тайны - всего того, что случилось с правительственной
комиссией во время прогулки по Манорае. Мужики, солдаты охраны да и пилоты
расписывались без всякого нажима, понимая, что происшедшее - это и есть
непреодолимые силы природы, не изученные наукой, оттого-то пока и
невозможно объяснить, почему они воздействуют на людей избирательно.
Несколько часов подряд вагон-кернохранилище дрожал и раскачивался от
бушующих внутри людей, и все попытки усмирить их оказались напрасными.
Сначала туда вошел полковник и через минуту вылетел ни с чем; после него
один из охранников внес ящик минералки и требуемую затворниками водку.
Минут на десять стало тихо, и послышался его увещевающий, дипломатичный
голос, однако не достиг слуха, ибо на несчастного набросились с железными
прутьями от кроватей и забили бы, не окажись на нем сферы и бронежилета.
Роллинс Джеймс
Афанасьев Роман
Пехов Алексей
Афанасьев Роман
Грабб Джеф
Распопов Дмитрий