нув, приложил к губам палец. Я оглядел его подопечных. Среди них были
оба его сына. Одежда юношей удивила меня не меньше, чем Алина. Все были
в широкополых шляпах, с длинными шарфами, обмотанными поверх воротников
вокруг шеи, в удлиненных плащах и пальто. Один из подростков был в очках
с синими стеклами.
лась с отцом. Николай Иванович - он тоже был в пальто и в шапке - достал
из внутреннего кармана листки и роздал их подросткам.
них очках.
вича провалились в освещенный проулок, двое других, резко повернувшись,
пошли налево; Николай Иванович с Алей пересекли улицу и скрылись в под-
воротне напротив; еще трое последовали за ними, но в подворотню не вош-
ли, а исчезли в парадном по соседству; один побежал вдоль торца нашего
дома и юркнул за угол, а мой провожатый, не говоря ни слова, зашагал по
улице направо. Я поторопился за ним.
стороны. Снег стал густым, на асфальте образовалась снежная студенистая
каша, в которой выпечатывались следы моего провожатого. Он свернул к
Тучкову мосту, но через несколько шагов скрылся в подъезде дома. Я по-
вернул следом.
этажами, отгороженные от квартир сеткой встроенного в старый дом лифта.
Здесь молодой человек остановился и взглянул на меня сквозь синие стекла
в тонкой металлической оправе.
Мой провожатый снял очки, и я наконец разглядел его лицо. На вид Петру
было лет пятнадцать; пушок едва пробивался над пухлой губой; глаза с
длинными белесыми ресницами смотрели на меня серьезно; из-под шляпы вы-
бивались буйные русые космы.
цифрами. Подросток достал карандаш и, сосредоточенно шевеля губами, при-
нялся рисовать над цифрами буквы.
ной переписке.
девять утра надлежит собраться на углу Литейного и Фурштадтской, вход со
двора. Условный знак в окне второго этажа слева: два кирпича, составлен-
ные в виде буквы ,,Т". В первой подворотне слева на Бассейной, считая от
Литейного, надлежит оставить условный знак -обведенную кружком цифру
,,7". Помнить о конспирации. Дворник".
рительно на этой незнакомой площадке, что мне стало не по себе. Листок
догорел на каменном полу. Петр тщательно растер пепел подошвой. Наверху
хлопнула дверь. Петр быстро нацепил очки и побежал вниз по лестнице. Я
потрусил за ним, стараясь двигаться бесшумно.
рассеиваться. Люди шли по проспекту, меся ботинками грязную снежную ка-
шу. Внезапно взгляд мой упал на водосточную трубу, облепленную прямоу-
гольничками объявлений. Проходя мимо, я автоматически, не задумываясь,
скользнул взглядом по ним: "2 на 3... по договоренности... две студентки
снимут..." Как вдруг меня обожгло. Я увидел мокрое, с размытыми буквами
объявление, на котором детской рукою было начертано: "Папа, не бойся.
Приходи. Не бойся. Егор". Я сразу понял, что это писал мой сын, по-
чувствовал это нутром. Он зовет меня! Он ищет!.. Я остановился и осто-
рожно отклеил объявление от водосточной трубы. Оно было приклеено плас-
тилином. Я расправил его и сунул во внутренний карман куртки. Оглядев-
шись, я увидел, что Петра и след простыл. Егоркино объявление на груди
жгло меня сквозь рубашку. Куда идти и что делать?
на глаза капюшон куртки. Кроссовка на левой ноге промокла. Возвратиться
домой? Но где дом? Я не был уверен, что найду его: мой провожатый успел
меня достаточно запутать. Оставалось действовать по шифрованной инструк-
ции. Слава Богу, я помнил, что Бассейная - это улица Некрасова, а Фурш-
тадтская ныне носит имя Петра Лаврова. Опять Петр Лаврович!.. Я попытал-
ся собрать все свое чувство юмора, чтобы не прийти в бешенство. В моем
возрасте участвовать в нелепой игре? Только этого не хватало! Тем не ме-
нее, я дошел до Большой Пушкарской и сел в первый номер троллейбуса, ко-
торый благополучно доставил меня на Невский. Оттуда я прошел по Литейно-
му до угла улицы Некрасова - у меня уже промокли обе ноги - и свернул
вправо. Вот она, первая подворотня! Я зашел в нее, скользнул взглядом по
грязным стенам. Чем подать условный знак?.. Оглядевшись, я увидел кусок
штукатурки и выцарапал им на стене семерку, обведя ее кругом. Никогда в
жизни я не чувствовал себя таким идиотом! Могут подумать Бог знает что.
К счастью, никого в подворотне не случилось. Я вышел на улицу и лицом к
лицу столкнулся с Петром.
жать по направлению к Литейному. Я помчался за ним, хлюпая по снежной
каше и поминутно скользя. Петр свернул направо, добежал до остановки
трамвая, где как раз с шипением открывал двери тридцать второй номер, и
прыгнул в вагон. Я едва поспел за ним.
лу. За отъезжавшим трамваем бежал человек средних лет в теплой куртке на
"молнии". Петр показал ему язык.
ная нервозность. Я чувствовал опасность, я озирался. Все вокруг стало
казаться подозрительным.
немногих пассажиров вагона. Она сидела впереди спиною к нам.
двери, но Петр схватил меня за руку и прижал ее к себе. Я повиновался. С
бьющимся сердцем в груди я едва дождался следующей остановки за мостом.
Там женщина сошла, мельком взглянув на нас. Мы оба инстинктивно опустили
головы чуть не до колен.
лись через мост пешком. Черная вода Невы глотала крупные хлопья снега.
Мост был абсолютно пуст; на чугунных перилах лежал тяжелый снежный вал,
отделявший нас от страшного пространства за ним, где кружились в пустоте
белые хлопья, затягиваемые в реку.
деревянным забором, окна зияли дырами разбитых стекол. Судя по всему,
дом был на капитальном ремонте.
пришлось последовать за ним. Мы миновали мрачную замусоренную подворотню
и оказались во внутреннем дворе, заваленном ржавыми трубами, битым кир-
пичом, поломанной мебелью. Окна с выломанными рамами, смотревшие во
двор, дополняли зловещую картину.
В окне второго этажа, на подоконнике, стояла буква "Т" из двух красных
кирпичей. Мы с Петром вошли в парадное.
полуразложившийся труп кошки. Двери квартир были выдраны с коробками;
осыпавшаяся штукатурка толстым слоем покрывала полы; обнажилась кирпич-
ная кладка стен. В доме было тихо. Непонятное чувство страха, смешанного
с брезгливостью, овладело мною.
стен обоями на поломанных табуретках и ящиках сидели Николай Иванович и
подростки, Али среди них не было. Николай Иванович взглянул на часы,
молча кивнул нам.
оба о трех ножках. Мы кое-как уселись на них.
юношей. Все заметно волновались: резче обозначились скулы, нахмурились
брови, глаза потемнели.
разрушенную комнату вошла Аля. Меня поразил ее облик: лицо осунулось,
щеки пылали нездоровым румянцем, под глазами обозначились тени. От Али
исходили токи решимости.
не улыбнулся. Аля отдала их Петру и обоим братьям.
ся, вынул из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и не спеша развер-
нул.
читать он.
по всему судя, проводил экскурсиюинсценировку казни Александра Второго.
Аля исполняла роль Софьи Перовской, остальные были метальщиками. Серьез-