восседали герцоги, второго - маркизы, третьего - графы. Скамьи виконтов,
поставленные под прямым углом одна к другой, помещались прямо против
трона, а между ними и барьером стояли две скамьи для баронов. Верхнюю
скамью направо от трона занимали два архиепископа - Кентерберийский и
Йоркский, среднюю - три епископа: Лондонский, Дерхемский и Винчестерский,
нижнюю - остальные епископы. Между архиепископом Кентерберийским и другими
епископами существует важное различие: он является епископом "промыслом
божиим", между тем как прочие - епископы лишь "соизволением божиим".
Направо от трона стояло кресло для принца Уэльского, налево - складные
стулья для принцев крови, а позади этих стульев - скамья для
несовершеннолетних пэров, не имеющих еще права заседать в палате. Всюду -
множество королевских лилий, а на всех четырех стенах над головами пэров,
так же как и над головой королевы, - громадные щиты с гербом Англии.
Сыновья пэров и наследники пэрств присутствовали на заседаниях, стоя
позади трона, между балдахином и стеной. Между троном, находившимся в
глубине зала, и тремя рядами скамей вдоль стен оставалось еще большое
свободное пространство в форме четырехугольника. На ковре с гербами
Англии, устилавшем это пространство, лежало четыре мешка, набитых шерстью;
один, прямо перед троном, - для канцлера, который сидел на нем, держа
булаву и государственную печать; второй, перед епископами, - для судей -
государственных советников, имевших право присутствовать без права голоса;
третий, против герцогов, маркизов и графов, - для государственных
секретарей; четвертый, против виконтов и баронов, - для клерков: коронного
и парламентского; на нем писали, стоя на коленях, их помощники. В центре
этого четырехугольника стоял большой, покрытый сукном стол, заваленный
бумагами, списками, счетными книгами, с массивными, чеканной работы,
чернильницами и с высокими светильниками по четырем углам. Пэры занимали
места "в хронологическом порядке" - каждый соответственно древности его
рода. Они рассаживались, соблюдая двойное старшинство - титула и времени
его пожалования. У барьера стоял пристав черного жезла, держа в руке эту
эмблему своей должности; у дверей - его помощник, за дверьми - глашатай
черного жезла, на обязанности которого лежало открывать заседание
возгласом: "Слушайте". Он трижды произносил это слово по-французски,
торжественно растягивая первый слог. Рядом с глашатаем стоял булавоносец
канцлера.
надевали корону, а духовные - митру. Архиепископы носили митры с
герцогской короной, а епископы, приравненные к виконтам, - митру с короной
баронской.
образованный троном, скамьями епископов и баронов, с коленопреклоненными
чиновниками посредине, был точной копией древнего парламента Франции при
двух первых династиях. И во Франции и в Англии власть принимала одни и те
же внешние формы. В 853 году Гинкмар в трактате "De ordinatione sacri
palatii" ["Об устройстве королевских палат" (лат.)] как будто описывает
заседание палаты лордов, происходящее в Вестминстере в восемнадцатом веке.
Курьезный протокол, составленный за девятьсот лет до самого события.
отбрасываемый будущим на прошедшее.
были публичными. Гласность казалась умалением достоинства.
своего рода угрозой. Это было способом дать почувствовать строптивым
лордам королевскую власть.
достигло весьма внушительной цифры. С тех пор оно возросло еще больше.
Такое разбавление аристократии новыми лицами преследовало определенную
политическую цель. Елизавета, быть может, допустила ошибку, сократив число
пэров до шестидесяти пяти. Чем малочисленнее знать, тем она сильнее. Чем
многолюднее ее сборище, тем меньше в нем голов. Иаков II отлично сознавал
это, увеличивая число лордов в верхней палате до ста восьмидесяти восьми
или до ста восьмидесяти шести, если исключить отсюда двух герцогинь
королевского алькова - Портсмут и Кливленд. При Анне общее число пэров,
включая и епископов, достигло двухсот семи.
двадцать пять, из коих первый, Норфолк, не заседал в палате, так как был
католиком, а последний, герцог Кембриджский, курфюрст Ганноверский, входил
в ее состав, хотя и был иностранцем. Винчестер, называвшийся первым и
единственным маркизом Англии, подобно тому как в Испании единственным
маркизом был Асторга, был якобитом и потому отсутствовал; но вместо него
было еще пять маркизов: старшим из них считался Линдсей, а младшим -
Лотиан; семьдесят девять графов: из них старшим был Дерби, а младшим -
Айлей; девять виконтов: из них старший - Герфорд, а младший - Лонсдейл;
шестьдесят два барона: из них старший - Эбергевени, а младший - Гарвей,
который в качестве самого младшего члена палаты назывался "меньшим".
Дерби, который при Иакове II был четвертым по старшинству, так как выше
него стояли графы Оксфорд, Шрусбери и Кент, при Анне занял среди графов
первое место. В ту пору из списков баронов исчезли имена двух канцлеров:
Верулама, известного истории как Бэкон, и Уэма, известного под именем
Джеффриса; Бэкон и Джеффрис - имена мрачные, каждое по-своему. В 1705 году
из двадцати шести епископов оставалось двадцать пять, так как Честерская
епархия была вакантна. Среди епископов встречались знатные вельможи, как,
например, Вильям Талбот, архиепископ Оксфордский, глава протестантской
ветви своего дома. Другие были выдающимися учеными, как, например, Джон
Шарп, архиепископ Йоркский, бывший деканом в Норвике, поэт Томас Спратт,
епископ Рочестерский, человек апоплексической наружности, или епископ
Линкольнский Уэйк, противник Боссюэ, умерший в сане архиепископа
Кентерберийского.
выслушать какое-либо королевское сообщение, все это величественное сборище
в мантиях, в париках, митрах или шляпах с белыми перьями заполняло пэрский
зал и рассаживалось ступенчатыми рядами вдоль стен, на которых в полумраке
можно было разглядеть изображение бури, уничтожающей испанскую Армаду. Эта
картина как бы говорила: "И буря повинуется Англии".
4. ПАЛАТА ЛОРДОВ В СТАРИНУ
лордов, начиная со въезда в Королевские ворота и кончая торжественным
отречением от католических догматов в стеклянной ротонде, происходила в
полутьме.
подробно докладывали об уродстве молодого лорда Фермена Кленчарли; он
находил ниже своего достоинства знать, что пэр может быть некрасивым, и
счел бы себя оскорбленным дерзостью подчиненного, который отважился бы
сообщить ему такого рода сведения. Без сомнения, какой-нибудь простолюдин
скажет с особенным злорадством: "А ведь принц-то горбат". Поэтому уродство
оскорбительно для лорда. Когда королева Анна мельком упомянула о
наружности Гуинплена, лорд-канцлер ограничился тем, что заметил; "Красота
вельможи - в его знатности". Но в общем из ее слов и из протоколов,
которые пришлось проверить и засвидетельствовать, он понял все. Потому-то
он и принял некоторые предосторожности.
нежелательное впечатление. Это нужно было как-то предотвратить.
Лорд-канцлер принял некоторые меры. Как можно меньше неприятных
происшествий - таково упорное стремление и неизменное правило поведения
всех сановных лиц. Отвращение к скандалам - неотъемлемая черта всякой
важной персоны. Необходимо было позаботиться о том, чтобы представление
Гуинплена произошло без осложнений, подобно тому как происходит
представление любого наследника пэрства.
будучи как бы привратником, quodammodo ostiarius, как говорится в
нормандских хартиях, или j'anuarum cancellorumque potestas [смотритель
дверей и решеток (лат.)], по выражению Тертуллиана, может исполнять свои
обязанности не только в самой палате, но и в преддверии ее; лорд Вильям
Коупер воспользовался этим правом и выполнил все формальности посвящения
лорда Фермена Кленчарли в стеклянной ротонде. Кроме того, он назначил
церемонию на ранний час, чтобы новый пэр вступил в палату еще до начала
вечернего заседания.
то примеры этому бывали и прежде. Так, первый наследственный барон Джон
Бошан из Холт-Касла, получивший в 1387 году от Ричарда II титул барона
Киддерминстера, был принят в палату именно таким образом.
затруднительное положение, все неудобства которого он понял только два
года спустя, при вступлении в палату лордов виконта Ньюхевена.
Коупер почти не заметил уродства Гуинплена; лорды же восприемники также не
разглядели его: оба они были почти совершенно слепы от старости.
нашел, что он весьма представителен.
двустворчатую дверь, в зале находилось лишь несколько лордов: почти все
они были стариками. Старики так же аккуратно являются на собрание, как
усердно ухаживают за молодыми женщинами. На скамье герцогов были только
два герцога. Один, белый как лунь, - Томас Осборн, герцог Лидс, другой, с