яйца пеки. Такие бы страсти к ночи! Давай, давай руку, профессор. "Вы-то".
А ты-то что? Лежи уж!
стал вставать с кровати и ему принесли целую стопку книг. Вместе с драмами
Грильпарцера ему попался толстый фолиант, журнал "Пчеловодство" за 1913
год. Обе книги были переплетены одинаково.
прилавки и устроил там пасеку. С нее его и забрали. Не уберегся".
три раза в день. У нее были прозрачные голубые глаза и белые, коротко
остриженные волосы. Она была проста, скромна, никогда не говорила ни о чем
постороннем, но когда она наклонялась к нему, выслушивая или выстукивая
его, он ощущал на себе ее тепло. Однажды она предложила ему сделать
переливание. Он спросил, что это даст.
поголубели, словно она говорила о своем самом дорогом. - Ведь Кровь, - она
произнесла это слово с большой буквы, - Кровь! Река жизни. Когда она
иссякает, то и жизнь прекращается. Если бы у нас под руками всегда был
достаточный запас доброкачественной свежей крови всех групп... ух, что бы
тогда мы делали. Мы мертвых бы подымали!
- не допросимся. Да когда и дают, тоже радости мало. Ведь это смерть -
непроверенная, несвежая кровь, а нам и такую иногда присылают...
заключенными. И как такой солнечный зайчик только и попал сюда? Хотя вот
доктор Гааз... Святой доктор. Главный врач тюремной инспекции. Упал в
остроге на колени перед царем: "Государь, помилуйте старика". И тот
помиловал".
светлоглазый, похожий не то на Христа, не то на философа Хомякова, молодой
интеллигентный врач, который однажды его перевязывал, а неделю тому назад
заходил в его камеру вместе с прокурором. Поздоровался, поманил Березку,
отвел ее к окну. Они о чем-то тихо поговорили. Он услышал имя "Штерн",
потом, погодя, несколько раз "Нейман" и застыл в бессильной злобе. И до
нее, значит, дотянулись эти грязные мартышечьи лапы.
И быстро вышел из комнаты. А она так и осталась у окна в каком-то
оцепенении.
дело: Нейман, Штерн, этот ублюдок. И он, наверно, еще он, главный, вот -
приходит, упрекает, грозит! И меня не постеснялся. Ах ты Господи!"
пор он ее больше не видел.
попрощаться. Так - он знал - вызывают в конец коридора для исполнения
приговора.
и Гуляева, он уже знал. Двоих других - они были в штатском и сидели у
стены - он видел в первый раз. Гуляев, маленький, хилый, черно-желтый, с
великолепным блестящим зачесом, сидел за столом. Перед ним лежала голубая
жестянка "Жорж Борман". Мячин стоял возле окна. Когда завели Зыбина,
Гуляев удивленно посмотрел на прокурора и развел руками:
совсем молодцом, - сказал он. - Садитесь, Георгий Николаевич, есть
разговор. Но, во-первых, как себя чувствуете?
Ну я же говорю вам, что археолог Зыбин ни в огне не горит, ни в воде не
тонет. Так вот, Георгий Николаевич, могу вас обрадовать, дело ваше
закончено, мы расстаемся, и поэтому... Но прежде всего вот... узнаете?
бледно-желтые, тусклые, мутные, цвета увядшего березового листа - это было
поистине мертвое золото, то самое, что высыпается из глазниц, когда
вырывают засосанный землею бурый череп; то, что мерцает между ребер,
осаживается в могилах. Словом, это было то археологическое золото, которое
никогда ни с чем не спутаешь. Мгновенно забыв про все, Зыбин смотрел на
эти бляшки, крошечные диски, сережки, крючочки, какие-то спиральки и
фигурки людей, лошадей, зверей.
коробку, длинную картонную, с золотой надписью "Пьяная вишня". В ней на
вате лежал кусок узорной золотой пластины, та самая серединная и самая
большая часть ее, без которой диадема была бы только двумя фрагментами, а
не диадемой.
помешкали и не приняли энергичных мер, то и пропала бы. Ведь вы месяц
крутили нам головы.
- Все хорошо, что хорошо кончается. Вот все здесь. И у меня к вам только
один вопрос: вы знали, где все это находится?
отвечайте мне, а то мы окончательно запутаемся. Чтобы окончить дело, нам
надо еще один протокол, но четкий, ясный, короткий. Понятно? Постойте. -
Гуляев закрыл обе коробки. - Не так. Мы, Георгий Николаевич, теперь
поняли, зачем вы ездили на Или. Но почему же вы нам сразу не сказали
этого?
найдены.
камня, ни золота. Было на Или в разграбленном кургане. И вы это поняли
сразу же. Но, надо отдать вам должное, заморочили вы нас здорово. Мы
смотрели ваши выписки из "Известий Томского университета за 1889 год", где
список всех илийских курганов, и все-таки не понимали, в чем дело, зачем
он вам и почему лежит в папке "Диадема".
отыскали, действительно это золото или медяшки. Хотели проверить, получить
ответ. Но ответить было некому, вы находились в горах, а директора без вас
они обвели вокруг пальца как маленького. Вот это все так и получилось.
директорствует-то, на солнце оружьем сверкая, - усмехнулся Мячин.
прокурора.
- проверять директоров. Но что шляпа он, то верно, шляпа! Это он и сам
сейчас признает. А-а! Да не в нем в конце концов дело. Вот вам-то зачем
все это было нужно? Сказали бы нам все сразу.
забрал бы золото да и сдал бы его в какой-нибудь Госфонд или Госбанк на
вес и в переплавку. А мелочь бы вы по карманам рассовали. А я как сейчас
сижу, так и тогда бы сидел.
свете подходящих карманов? Той, которая меня допрашивала, тоже что-нибудь,
собаке, на орехи - на сережки или на колечко - обломилось бы.
"кольцо из белого металла со вставленным стеклом". И платиновое кольцо с
изумрудом шло за рубль. Видели?
Панов Вадим
Лондон Джек
Махров Алексей
Орловский Гай Юлий
Емилина Ника
Посняков Андрей