третьем красовался индюшонок в баклажанном соусе. Тордесильяс, убедившись,
что все необходимое подано, отпустил слуг, так как ему не хотелось, чтобы
они слышали наш разговор. Он запер дверь, и мы уселись друг против друга.
проголодались после двух дней поста.
Рассчитывая на аппетит голодного человека, он ожидал, что я наброшусь на
его рагу. Ожидания моего хозяина, однако, не оправдались. Я был до того
угнетен своим положением, что, несмотря на необходимость подкрепиться, не
мог проглотить ни куска. Желая рассеять мрачные картины, непрестанно
рисовавшиеся моему воображению, комендант настойчиво уговаривал меня
отведать вина, качество которого всячески превозносил. Но его усилия
пропали втуне; предложи он мне даже нектар, я выпил бы его без всякого
удовольствия. Приметя это, он надумал развлечь меня иначе и принялся
излагать в шутливом тоне историю своей женитьбы. Но и это не привело ни к
чему. Я слушал повествование коменданта с такой рассеянностью, что когда
он умолк, я не смог бы ничего пересказать. Тордесильяс понял, что ему не
удастся в этот вечер разогнать мою печаль, и по окончании ужина, встав
из-за стола, сказал мне:
или, вернее, предаться размышлениям о вашем несчастье. Но повторяю вам:
оно продлится недолго. Наш король от природы добрый человек. Как только
гнев его пройдет и он представит себе то плачевное положение, в котором
вы, по его мнению, находитесь, то, наверное, решит, что вы достаточно
наказаны.
того, чтобы они убрали со стола. Они унесли все, вплоть до подсвечников, а
я улегся в постель при тусклом мерцании ночника, подвешенного к стене.
сообщил Тордесильяс.
развлечениям наследника престола. Действительно, это ужасная
неосторожность оказывать подобные услуги столь юному принцу! Все дело в
его молодости: будь он постарше, король, вероятно, посмеялся бы над тем,
за что он теперь так сильно разгневался. Но кто б это мог донести
государю, не боясь мести ни со стороны принца, ни со стороны герцога
Лермы? Ведь министр, несомненно, захочет отплатить за обиду, нанесенную
графу Лемосу, его племяннику. Да и как наша проделка могла дойти до
короля? Вот чего я не понимаю".
неотступная мысль о том, что мое имущество подверглось разграблению.
мои богатства? В чьих вы теперь руках? Увы, я потерял вас еще скорее, чем
нажил!"
печальнее другой приходила мне на ум. Этот хаос мыслей привел меня в
изнеможение, оказавшееся благотворным: сон, убегавший от меня в предыдущую
ночь, смежил мои очи, чему также немало способствовали хорошая постель,
перенесенная мною усталость, а также дурман, навеянный кушаньями и вином.
Я крепко заснул, и, по всей вероятности, день застал бы меня в этом
состоянии, если бы внезапно не раздались звуки, для тюрьмы весьма
необычные. А именно: мне послышался звон гитары и одновременно с ним голос
человека. Прислушиваюсь внимательно, однако не слышу ничего и решаю, что
мне это приснилось. Но мгновение спустя до моего слуха снова долетели
звуки того же инструмента, и тот же голос пропел следующий куплет:
время моего благополучия промчалось в одно мгновение и что я уже целый век
сижу в этой тюрьме".
точно это доставляло мне удовольствие. Мои сетования кончились вместе с
ночью: первые лучи солнца, озарившие камеру, несколько смягчили терзавшее
меня беспокойство. Я встал с постели, чтобы раскрыть окно и проветрить
комнату. Взглянув на пейзаж, красоты коего мне так восторженно расписывал
сеньор комендант, я не нашел в этом зрелище ничего такого, что
подтверждало бы его слова. Эресма, которую я представлял себе, по меньшей
мере, такой же широкой, как Тахо, показалась мне жалким ручейком. Одна
только крапива да репейник украшали "цветущие берега", а пресловутая
"упоительная долина" состояла из полей, по большей части невозделанных.
Видимо, я еще не дошел до той "сладостной грусти", которая должна была
заставить меня глядеть на мое окружение иначе, чем я в ту пору смотрел на
него.
Тордесильяс в сопровождении старой служанки, натруженной бельем и
полотенцами.
жалея: я позабочусь о том, чтобы вы не испытывали в этом отношении
никакого недостатка. Как вы провели ночь? - добавил он. - Успокоил ли сон
вашу печаль хотя бы на короткое время?
певший под аккомпанемент гитары, - возразил я.
здесь по политическому делу, - объяснил комендант. - Он кавалер военного
ордена Калатравы и человек, обладающий на редкость красивой наружностью.
Его зовут дон Гастон де Когольос. Я ничего не имею против того, чтобы вы
виделись с ним и кушали вместе. Ваши беседы доставят вам взаимное
утешение, и это знакомство будет весьма приятно для вас обоих.
соединить свою печаль с печалью этого кавалера, и так как мне не терпелось
познакомиться со своим собратом по несчастью, то наш любезный тюремщик
удовлетворил мое желание в тот же день. Он дал мне возможность пообедать с
доном Гастоном, который поразил меня своим приятным видом и красотой.
Судите сами, каков был этот кавалер, если смог очаровать человека,
привыкшего вращаться среди самой блестящей придворной молодежи. Вообразите
себе исключительного красавца, одного из тех героев романа, которым стоит
только показаться, чтобы нагнать на принцесс бессонницу. Прибавьте к
этому, что природа, обычно перемешивающая свои дары, наделила к тому же
Когольоса редким умом и храбростью. Словом, это был кавалер, обладавший
всеми совершенствами.
понравиться. Боясь причинить мне беспокойство, он перестал петь по ночам,
несмотря на мои просьбы не стесняться ради меня. Между лицами, утесненными
злым роком, связь быстро налаживается. За нашим знакомством быстро
последовала нежная дружба, которая крепла с каждым днем. Мы могли видеться
когда угодно, и это принесло нам большую пользу, так как своими беседами
мы помогали друг другу терпеливо переносить постигшее нас несчастье.
когда он собрался играть на гитаре. Чтобы слушать его с большим удобством,
я сел на единственный находившийся там табурет, а сам он, поместившись в
ногах кровати, сыграл весьма приятную арию и спел при этом куплеты,
выражавшие отчаяние, в которое повергла поклонника жестокость его дамы.
Когда он кончил, я сказал ему с улыбкой:
воспользоваться в своих похождениях. При вашей наружности вы едва ли
встретите много жестоких сердец.
стихи касаются именно меня: я сочинил их, чтобы смягчить сердце,
казавшееся мне твердым, как алмаз, и чтобы снискать любовь дамы, которая
обращалась со мной крайне сурово. Я должен рассказать вам эту историю, и
тем самым вы узнаете про все мои несчастья.
повидаться там со своей теткой, доньей Элеонор де Ласарилья, одной из
богатейших вдов Старой Кастилии, у которой нет других наследников, кроме
меня. Не успел я туда приехать, как любовь смутила мой покой. Донья
Элеонор отвела мне помещение, выходившее окнами к противоположному дому.
Там жила сеньора, за которой я мог легко наблюдать, так как решетка
ставней была редкая, а улица узкая. Я не упустил такого случая. Соседка же
моя оказалась писаной красавицей, в которую я тотчас же влюбился. Я
выразил ей это столь пламенными взглядами, что не понять было трудно. Она
их, разумеется, заметила, однако же была не такой девицей, чтобы трубить
победу по поводу подобного открытия, а тем более, чтобы отвечать на мои
заигрывания.