Чтение 114–й страницы книги ~На восток от Эдема~

Утопая в подушках, Кейт бессильно откинулась на спинку кресла. Ее била
нервная дрожь, по телу ползли мурашки, волосы шевелились на голове.

- Успокойся, - негромко твердила она себе. - Возьми себя в руки. Не
обращай внимания. Ни о чем не думай. Сопляк паршивый!

Ей вдруг вспомнился один-единственный человек, который вызывал у нее
такой же панический страх и жгучую ненависть. Это был Самюэл Гамильтон -
седобородый, румяный, своими насмешливыми глазами он словно сдирал с нее
кожу и заглядывал в самую глубь ее существа.

Забинтованным указательным пальцем Кейт подцепила тонкую цепочку и
вытянула из-за корсажа прикрепленные к ней два ключа от сейфа, золотые
часики с булавкой в виде лилии и маленький стальной патрон с кольцом на
крышке. Она не спеша отвинтила крышку, расправив юбку, вытряхнула из
трубочки желатиновую капсулу, поднесла ее к свету: внутри шесть белых
кристалликов морфия - верное, безотказное средство. Потом аккуратно опустила
капсулу в патрон, завинтила крышку и опустила цепочку за лиф.

"Вы просто боитесь и поэтому прячетесь", - звенели у нее в голове слова
Кейла. Чтобы избавиться от навязчивого звучания, она повторила их вслух.
Звон перестал, но перед ее внутренним взором возникла отчетливая картина, и
она не гнала ее прочь - ей надо было оживить воспоминания.

2

Это случилось перед тем, как Кейт велела сделать пристройку. Она
получила чек, оставленный ей Карлом. Чек был обменен на крупные казначейские
билеты, и билеты стопками лежали в сейфе Монтерейского окружного банка.

Как раз тогда ей начало крючить пальцы от боли. Она могла уехать. Денег
у нее было предостаточно - останавливала только возможность выжать из
заведения побольше. Кроме того, лучше подождать, пока она совсем поправится.

Но совсем Кейт так и не поправилась. Нью-Йорк казался холодным и очень
далеким.

Однажды она получила письмо, подписанное: "Этель". Какая еще Этель?
Женщин с таким именем - как собак нерезаных. И вообще - что за наглость
клянчить деньги! Письмо было написано какими-то каракулями на плохой
линованной бумаге.

Немного погодя Этель заявилась собственной персоной, и Кейт едва узнала
ее.

Сидевшая за столом Кейт встретила гостью спокойно, холодно и
настороженно.

- Давненько тебя не было видно, - сказала она. Этель держала себя, как
старый солдат, заглянувший навестить своего сержанта, который когда-то его
муштровал.

- Болела я. - Этель расплылась и огрубела. Ее старательно вычищенная
одежда выдавала бедность.

- Где ты?.. Где проживаешь-то?- спросила Кейт, нетерпеливо дожидаясь,
когда эта старая развалина перейдет к делу.

- В гостинице, в "Южно-Тихоокеанской"... Комнату там сняла.

- Значит, не работаешь больше?

- Так и не сумела устроиться. Зачем ты меня прогнала, Кейт?- Краем
матерчатой перчатки Этель промокнула выступившие на глазах крупные слезы. -
Плохи у меня дела, ей-ей плохи. Первый раз попалась, когда новый судья к нам
заявился. Три месяца дал, хотя за мной ничего такого не числилось, то есть
здесь, в городе, не числилось. Вышла я, значит, и с нашим Джо слюбилась.
Знать не знала, что подцепила заразу. А от меня наш бывший клиент...
симпатичный такой, десятником на путях работает. Ну он, само собой, трепку
мне, нос повредил, четыре зуба вышиб. Судья, значит, новый еще на полгода
меня упек. А за полгода, сама знаешь, всех растеряешь, клиентов-то. Будто
тебя и нет больше. Вот и не сумела я снова бизнес наладить.

Кейт слушала и равнодушно кивала, даже не особенно стараясь показать,
что сочувствует. Она догадывалась, что Этель хочет поймать ее на крючок.
Вот-вот кинет наживку, сообразила Кейт и сделала ответный ход. Она выдвинула
ящик стола, достала денег и протянула Этель.

- Не такая я, чтоб старую подругу в беде бросить, сказала она. - Может,
тебе куда-нибудь перебраться, в другом месте попробовать? Глядишь, фортуна и
повернется к тебе.

Этель едва удержалась, чтобы не схватить сразу деньги, и развернула
бумажки веером, как карты в покере, четыре десятидолларовых билета. Губы у
нее задрожали.

- А я-то рассчитывала, что у тебя побольше найдется. Старой подруге
четыре десятки всего?

- Что значит "всего"?

- Разве ты не получила мое письмо?

- Какое еще письмо?

- Ax-ax!- проговорила Этель.- Значит, затерялось на почте. До чего ж
безалаберные! Ну, ладно... Я-то считала, что повнимательнее ко мне будешь.
Плоха я, болею часто. В животе вот тяжесть какая-то последнее время. Она
вздохнула и затараторила так, что Кейт поняла: заранее все наизусть выучила.
- Ты же знаешь, что я вроде как ясновидящая. Могу заранее сказать, что и как
исполнится. Видения у меня. Как примерещится, так потом и сбудется. Один
сказал мне, что сеансы надо устраивать, бизнес делать. Ты, говорит, медюм
прирожденный. Ты же знаешь.

- Понятия не имею, - отвечала Кейт.

- Правда? Значит, просто внимания не обращала. Остальные-то все знают.
Я им разные вещи рассказывала, так потом они взаправду происходили.

- Ты куда гнешь? Выкладывай.

- Было, значит, мне видение - я его хорошо помню, потому как в ту ночь
Фей померла. - Этель скользнула взглядом по непроницаемому лицу Кейт и
продолжала настойчиво:- Дождик еще тогда пошел, и мне тоже дождик мерещился,
и вообще мокро было. Ну вот, вижу я, значит, тебя, из кухни на двор
выходишь. Темень на дворе не особенная, как раз луна показалась малость.
Ясно видела - ты это. Вроде побежала ты к забору дальнему, нагнулась, что
делала - не видать. Потом потихоньку назад - шмыг!.. Очнулась я, значит, а
мне говорят: Фей богу душу отдала.

Этель замолкла, дожидаясь, что скажет Кейт, но лицо у той по-прежнему
решительно ничего не выражало. Видя, что Кейт молчит, Этель заговорила
снова:

- Вот я и говорю, что верю я в свои видения. И чудно, понимаешь,
ничегошеньки там у забора не было, только разбитые пузырьки из-под лекарств
и резинка от пипетки.

- И ты, конечно, всю эту дрянь к доктору потащила, - безмятежно
произнесла Кейт.- Ну и что же там было, в этих пузырьках? Чего он тебе
сказал?

- Никуда ничего я не потащила.

- А надо бы! - заметила Кейт.

- Зачем, чтоб кто-то страдал? Сама горя хлебнула, знаю. Я просто
склянки в конверт положила и спрятала.

- И теперь пришла спросить, что с ними делать? - вкрадчиво осведомилась
Кейт.

- Ага.

- Тогда я тебе вот что скажу, милая. - Кейт не повысила голос.- Ты
старая истрепавшаяся шлюха, поняла? И по голове тебя чересчур много били.

- Ты хочешь сказать, что свихнулась я?..- начала было Этель.

- Может, и не свихнулась, - перебила ее Кейт, не знаю. Но то, что
нездорова и устала вся, - это точно. Я же тебе сразу сказала: не такая я,
чтобы старую подругу в беде бросить. Возвращайся, если хочешь. Гостей,
конечно, принимать - куда тебе, но по хозяйству пригодишься. Прибрать где
или повару помочь. Полный пансион обеспечу, комнату и стол. Деньжат буду
давать на карманные расходы. Ну, как?

Этель заерзала на стуле.

- Да нет, спасибочки. Не хочется мне что-то... жить здесь не хочется. А
конвертик тот я при себе не держу. У знакомого он.

- Чего же ты хочешь?

- По чести говоря, я думала, ты сумеешь мне сотню в месяц подкидывать.
Тогда бы я перебилась, и еще на доктора бы хватило.

- Ты в "Южно-Тихоокеанской", говоришь, проживаешь?

- Там. Комната у меня в конце коридора, направо от конторки. А ночной
портье - приятель мой. На дежурстве никогда не дрыхнет. Хороший парень.

- Ладно, Этель, не трухай. Присмотри только за своим "хорошим парнем",
чтоб не продал по дешевке. - Кейт отсчитала еще шесть десятидолларовых
билетов из ящика стола и протянула Этель:- Вот, держи!

- По почте будут первого числа приходить или мне сюда заглядывать?

- Сама посылать буду. И вот что, Этель, - ровно сказала Кейт.- На твоем
месте я бы все-таки отнесла эти склянки на анализ.

Этель крепко сжимала в руке деньги. Ее переполняла радость и торжество.
Не часто у нее так складно получалось.

- И не подумаю, - ответила она. - Если только приспичит...

После ухода Этель Кейт не спеша пошла в дальний угол двора. Даже
сейчас, по прошествии стольких лет, было видно, что земля на знакомом месте
разрыта.

На другое утро городской судья рассматривал обычную вереницу дел о
незначительных драках и мелких ночных кражах. Он слушал доклад по четвертому
обвиняемому вполуха и после немногословного свидетельства жалобщика спросил:

- Сколько, говорите, у вас пропало?

- Почти сотня, ваша честь, - ответил темноволосый мужчина.

Судья повернулся к дежурному полицейскому:

- А у нее сколько нашли?

- Девяносто шесть долларов, ваша честь. В шесть утра она купила у
ночного портье бутылку виски, пачку сигарет и несколько иллюстрированных
журналов.

- Да я его в первый раз вижу! - закричала Этель.