решительный момент принесет победу Японии".
две недели после возвращения Мацуока из Москвы.
нужна была достоверная информация из Маньчжурии, он должен был знать, что
происходит на дальневосточных границах Советского Союза. И Рихард убедил
поехать в Маньчжурию князя Ураха, корреспондента центральной нацистской
газеты "Фелькишер беобахтер", двоюродного брата бельгийского короля. Урах
поехал и подтвердил многие прогнозы Зорге.
которую тот имел с генералом Умедзу. По этому поводу посол Отт
телеграфировал в Берлин:
генералом Умедзу в Синьцзине. Умедзу подчеркнул, что он приветствует пакт
о нейтралитете Японии и России, однако тройственный пакт служит неизменной
основой японской политики, и отношение к нейтралитету с Россией должно
измениться, как только изменятся отношения между Германией и Советской
Россией".
нападет на Советский Союз. Шестого июня Гитлер беседовал в Берхтесгадене,
в своей резиденции, с послом Осима и сообщил ему, что Германия
окончательно решила напасть на Россию. Гитлер намекнул - Германия желала
бы, чтобы и Япония тоже включилась в эту войну.
принцу Коноэ. Ходзуми Одзаки по-прежнему был вхож к премьеру и в тот же
день узнал содержание телеграммы посла Осима. Вечером он разыскал Зорге и
взволнованно рассказал о случившемся. Ночью в эфир ушла еще одна
шифрограмма.
говорилось, что Телеграфное агентство Советского Союза уполномочено
заявить: слухи о намерении Германии напасть на СССР лишены всякой почвы...
Зорге не поверил - как же так?! Ведь в продолжение многих месяцев он
информировал Центр о противоположном. Но, может быть, это ход для
дезинформации противника...
пакт, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи
о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на Советский
Союз лишены всякой почвы..."
- Как же так, как же так, - запершись в своем бюро, повторял Зорге и
стискивал до боли виски. Он был уязвлен последней фразой - "слухи о
намерении Германии напасть на Советский Союз лишены всякой почвы". Может
быть, ему не доверяют?! - молнией пронеслось в голове. Но Рихард отбросил
нелепую мысль. Уж этого-то не может быть! Командование в Центре не может в
нем сомневаться. Иначе его не оставили бы в Токио. Однако почему же такое
успокоительное, демобилизующее народ опровержение ТАСС?
день, когда он прочитал опровержение ТАСС, Рихард отправил еще одно,
последнее свое донесение перед войной:
Рамзай".
несогласие с опровержением ТАСС, все упорство коммуниста-разведчика,
отстаивающего свою правоту. Но и эта телеграмма не возымела нужного
действия.
в десять часов утра, но здесь стало известно, что Германия напала на
Советский Союз, только в полдень.
ждал сообщения из Европы. Известий не было, и появилась надежда, что,
может быть, Гитлер все-таки не осмелился напасть на Россию. Но в полдень
призрачная надежда оборвалась. Было воскресенье, и в доме Мооров собралась
большая компания. О новости сообщили, когда все еще сидели за столом.
Посол Осима телеграфировал из Берлина, что война началась.
друга. Анита Моор, сидевшая против Зорге, тоже что-то говорила, но Рихард
не разобрал, что именно. Наконец до его сознания дошли слова хозяйки.
было розово от возбуждения и выпитого вина. - Сколько раз он говорил о
побережье Черного моря, о нефти, которые нам так нужны. Русские не пошли
нам навстречу, пусть отвечают сами, мы все возьмем силой. Говорят, на
Черном море так красиво!..
наступившей тишине гневно бросил:
порошок, и правильно сделает!
он, вероятно, действительно был пьян.
невидимому собеседнику:
опять не вытерпел.
через стол кому-то из тех, кто рассуждал о скором разгроме русских. -
Россия - единственная страна, которая имеет будущее. Только она. И я, если
хотите знать, хотел бы жить в России, потому что здесь мне все надоело...
своего друга, но это было уже слишком. Послу и самому могли быть
неприятности из-за таких разговоров в его доме. Снисходительно улыбаясь,
Отт сказал:
шутку.
группы послал в Центр шифрованную радиограмму:
упорно выполнять нашу работу".
и в его ресторане не было электрического освещения - только свечи. Может
быть, потому и собирались здесь спокойные, уравновешенные люди,
предпочитавшие живой огонь неоновым светильникам, феодальную тишину
старого ресторана крикливым заведениям с джазовой музыкой, мешавшей
сосредоточиться. Даже пение гейш под аккомпанемент сямисенов в отдельных
кабинетах на противоположной стороне здания доносилось сюда приглушенно,
создавая своеобразный фон для царящей здесь тишины. Причуды хозяина не
оставляли его в накладе, у него был обширный круг посетителей.
которое колебало пламя свечей, стоявших на столе в тяжелых литых
канделябрах. Пламя озаряло середину зала, матово поблескивающие циновки,
лица людей за столом да золоченую статую Будды в дальнем углу. Будда в
обрамлении мрака, в неярком сиянии огня приобретал особую красоту, так же
как и висящая рядом картина, изображающая скалистый берег моря, выписанная
двумя красками - золотом и чернотой.
золото днем выглядит сусально, но в темноте, освещенное живым огнем,
приобретает очарование и красоту.
сосредоточить внимание, остальное пребывает в тени... - Одзаки усмехнулся
родившейся ассоциации: - Разве мы с вами не высвечиваем главное...
ударил в ладоши. Вошла молодая женщина с высокой прической, остановилась в
дверях.
поездами, встретились во дворце, в чудесном саду камней. В каждый свой
приезд Рихард готов был часами созерцать это чудо, сотворенное древними
японскими художниками. Это неповторимое зрелище! За высокой стеной -
большая, как теннисный корт, площадка, ровно засыпанная мелкой галькой.
Через весь сад тянутся легкие, едва заметные бороздки, оставленные
граблями. А посредине, в классическом совершенстве, - пять камней, пять
островков в сером океане гальки. Удивительное чувство гармонии подсказало
художникам это единственное решение, этот внутренний ритм каменного сада.
Здесь, как на море, можно без конца смотреть, забывая обо всем.
войны немецкий корреспондент доктор Зорге держался с русскими подчеркнуто
вызывающе, с англичанами перестал здороваться, с Вукеличем - французским
корреспондентом - говорил свысока, как с представителем побежденной нации.
По-старому он мог общаться только с японцами - просто и дружелюбно. Теперь
уже нельзя было, как раньше, открыто сидеть с Вукеличем в ресторане
Ламайера. Для тайных явок Рихард стал использовать и свою квартиру на
улице Нагасаки, но это не всегда удавалось, и на этот раз Зорге предпочел