потенцией. По правде говоря, мы не очень хорошо знаем, почему это так.
Быть может, здесь играют роль некоторые ингибиторы (агенты, тормозящие
рост), ибо этого требует принцип взаимодействия тканей; возникновение
раковых опухолей, согласно новейшим работам, связано, как полагают, с
исчезновением этих ингибиторов (гистонов) в клетках, подвергшихся
соматической мутации.
на одной и той же ступени развития - должны были бы в более или менее
равной мере проявлять способность к регенерации, коль скоро у них почти
одинаковая избыточность клеточной информации. Но это не так. Нет даже
тесной связи между местом, которое вид занимает в эволюционной иерархии, и
его регенерационными возможностями. Лягушка очень неважный "регенератор",
почти столь же никудышный, как и человек. А это ведь не только невыгодно с
точки зрения особи, но и нелогично с конструкторских позиций. Разумеется,
такое положение было вызвано в ходе эволюции определенными причинами.
Однако мы сейчас не занимаемся поисками соображений, которые оправдали бы
недостатки Эволюции как творца органических систем. Конечное состояние
каждой эволюционной ветви, то есть современная "модель", запущенная в
"массовое производство", отражает, с одной стороны, фактические условия, с
которыми она должна справляться, а с другой - тот длившийся миллиарды лет
путь слепых проб и ошибок, какой прошли все ее предки. Таким образом,
компромиссность теперешних решений отягощена дополнительно грузом всех
предыдущих конструкций, которые также были компромиссными.
прошлых достижениях. Каждый раз ей приходится искать заново.
Пресмыкающиеся дважды "вторгались" в воздушное пространство, первый раз
как голокожие ящеры, а второй раз - образовав оперение. И каждый раз им
приходилось заново вырабатывать адаптацию к условиям полета - адаптацию
исполнительных органов и нейральную адаптацию. Позвоночные покидали океан
ради суши и снова возвращались в воду, и тогда выработку "аквальных"
решений им приходилось начинать с нуля. Проклятие любой совершенной
специализации в том, что она является приспособлением только к данным
условиям; чем лучше специализация, тем с большей легкостью ведет к гибели
изменение этих условий. А ведь самые лучшие конструктивные решения
разбросаны по разным боковым, крайне специализированным линиям. Орган
кобры, реагирующий на инфракрасное излучение, обнаруживает разницу
температур порядка 0,001°. Электрический орган некоторых рыб реагирует на
падение напряжения порядка 0,01 микровольта на миллиметр. Слуховой орган
моли, поедаемой летучими мышами, реагирует на колебания ультразвуковой
эхо-локации последних. Чувствительность осязания некоторых насекомых
находится уже на пороге приема молекулярных колебаний. Известно, как
развит орган обоняния у бабочек китайского шелкопряда. Дельфины имеют
систему гидролокации; приемным экраном для пучка посылаемых ими колебаний
служит вогнутая лобная часть черепа: покрытая жировой подушкой, она
действует как собирающий рефлектор. Человеческий глаз реагирует на
отдельные кванты света. Когда вид, который сформировал такие органы,
гибнет, вместе с ним пропадают и "изобретения" Эволюции, подобные
перечисленным выше. Мы не знаем, как много их погибло за минувшие миллионы
лет. Если же такие "изобретения" и продолжают существовать, то нет
возможности распространить их вне пределов вида, семейства или хотя бы
разновидности, где они образовались. А в итоге старый человек - существо
беззубое, хотя проблема была решена уже десятки раз, причем каждый раз
несколько иначе (у рыб, у акул, грызунов и т.п.).
"великие открытия", свои революции. А революции она совершает, и
заключаются они в создании новых типов. Конечно, и здесь она действует
постепенно, ибо иначе не может. Но с учетом этого ее можно упрекнуть в
том, что она действует в высшей степени случайно; типы возникают не
благодаря адаптации или старательно подготавливаемым изменениям, а в
результате игры на эволюционной лотерее, в которой очень часто главного
выигрыша вообще нет.
расскажу вслед за Дж. Симпсоном 2, будет, пожалуй, понятно без объяснений.
В больших популяциях при низком давлении отбора образуется резерв скрытой
генетической изменчивости (в рецессивно мутировавших генотипах). И
напротив, в малых популяциях может произойти случайная фиксация новых
генетических типов; Дж. Симпсон называет это "квантовой эволюцией" (скачок
этот, однако, менее революционен, чем тот, который в свое время
постулировал Гольдшмидт, назвав результаты гипотетических
макрореконструкций генотипа hopeful monsters - "многообещающими
чудовищами"). Происходит это за счет скачкообразного перехода мутаций из
гетерозиготного состояния в гомозиготное; скрытые прежде признаки вдруг
проявляются, причем сразу для довольно большого количества генов (такого
рода явления чрезвычайно редки и могут происходить, скажем, один или два
раза за четверть миллиарда лет).
периоды резкого повышения смертности, вызванного какими-либо бедствиями и
катастрофами. Тогда-то на фоне миллионов гибнущих организмов вдруг
всплывают на поверхность не подвергавшиеся действию отбора формы - новые
"пробные" модели; они возникают, как говорилось выше, скачкообразно, и
только дальнейший ход эволюции подвергает "практической проверке" эти
модели. Поскольку выбор Эволюции всегда случаен, обстоятельства,
благоприятствующие "великим изобретениям", вовсе не должны приводить к ним
с необходимостью или хотя бы с какой-то вероятностью. Правда, рост
смертности и изоляция облегчают "всплывание на поверхность" большого числа
фенотипических мутантов из скрытого ранее в гаметах "аварийного" резерва,
но сам этот резерв может оказаться не столько спасительным изобретением,
новой формой организма, сколько комком бессмысленных и вредных признаков.
Ведь давление отбора вовсе не обязано совпадать по направлению с
мутационным; материк может превращаться в остров, а бескрылые насекомые -
совершенно случайно - в крылатых, что еще более ухудшает их положение.
Одно столь же возможно, как и другое; только тогда, когда векторы обоих
давлений, мутационного и селекционного, указывают в одну и ту же сторону,
возможен поистине значительный прогресс. Но такое явление, как нам теперь
становится понятным, - редчайшая редкость. В глазах конструктора эта
ситуация равносильна такому снабжению провиантом спасательных шлюпок
корабля, когда потерпевших после крушения будут ожидать сюрпризы, ибо в
ящике с "неприкосновенным запасом" может оказаться пресная вода или
соляная кислота, банки с консервами или с камнями. И хотя это звучит
гротескно, нарисованная картина, по существу, как раз и соответствует
методу Эволюции, тем условиям, в которых она совершает свои самые
грандиозные деяния.
возникновения земноводных, пресмыкающихся и млекопитающих. Ведь они
сформировались только однажды, каждый из классов возник только один раз на
протяжении всех геологических эпох. Очень интересно получить ответ на
вопрос, что случилось бы, если бы 360 миллионов лет назад не возникли
первые позвоночные? Пришлось ли бы ждать еще сто миллионов лет? Или же
повторить это мутационное творение эволюция могла бы лишь с меньшей
вероятностью? И не исключило ли это изобретение другую потенциально
возможную конструкцию?
и мы уже об этом говорили - мутация почти всегда является сменой одной
организации другой, хотя часто и "адаптивно бессмысленную". Таким образом,
высокий уровень организации генотипа создает условия, при которых серия
случайных испытаний достаточно большой длины делает вероятность появления
более .прогрессивной разновидности или ветви, сколь угодно близкой к
единице. (Под "прогрессивной" мы понимаем, следуя Дж, Хаксли, такую форму,
которая не только доминирует благодаря своей организации над
существовавшими до нее, но представляет собой также потенциальный переход
к дальнейшим этапам развития.) На примере "великих переворотов" Эволюции
мы снова столкнулись, и очень резко, с бесповоротно статистическим
характером "природного" конструирования. Организм - наглядный пример того,
как можно построить надежную систему из ненадежных компонентов. А Эволюция
- демонстрация того, как посредством игры с двумя ставками - жизнью и
смертью - можно решать инженерные задачи.
поэтому следует хотя бы вскользь подвергнуть критике ее метод управления.
Обратная связь, контролирующая генотипы, допускает серьезные погрешности,
из-за чего и происходит "генетическое засорение" популяций.
фундаментальных предпосылок Эволюции - выбор строительного материала.
Ретортами и лабораториями Эволюции являются крохотные клейкие капельки
белка. Из них она изготовляет скелеты, кровь, железы, мышцы, мех, панцири,
мозг, нектары и яды. Поражает узость "производственных возможностей" по
сравнению с универсальностью конечных продуктов. Если, однако, не
учитывать ограничений, накладываемых холодной технологией, если нас
интересует не совершенство молекулярной и химической акробатики, а скорее
общие принципы рационального проектирования оптимальных решений, то
открывается поле для упреков.
биологический? Как система детерминированная (похожая в этом смысле на
живые организмы) это может быть система, поддерживающая ультраустойчивость
благодаря притоку наиболее производительной, то есть, конечно, ядерной
энергии. Отказ от окисления делает излишними кровеносную и кроветворную
системы, легкие, всю пирамиду центральных регуляторов дыхания, весь
химический аппарат тканевых энзимов, мышечный обмен и сравнительно
небольшую и крайне ограниченную силу мышц. Ядерная энергия допускает
универсальные преобразования; жидкая среда не является лучшим ее носителем
(но можно было бы построить и такой гомеостат, если бы кому-то это было уж
Шилова Юлия
Маккарти Кормак
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий
Афанасьев Роман