Жуаез, - и мы, со своей стороны, будем действовать так, как прикажет ваше
высочество, - все мы находимся здесь, чтобы повиноваться вам.
высочеству.
переубедите.
не так ли? И что же? Теперь, вместо того чтобы находиться рядом с вашими
войсками под Антверпеном, она - в Антверпене, а это большая разница;
взгляните на Молчаливого, как вы сами его называете: он был вашим другом и
вашим советчиком - а теперь вы не только не знаете, куда девался советчик;
вы почти что уверены, что друг превратился в недруга; взгляните на
фламандцев: когда вы были во Фландрии, они в каждом городе при вашем
приближении вывешивали флаги на своих домах и лодках; теперь, завидев вас,
они запирают городские ворота и направляют на вас жерла своих пушек, ни дать
ни взять словно вы - герцог Алъба. Так вот, я заявляю вам: фламандцы и
голландцы, Антверпен и принц Оранский только и ждут случая объединиться
против вас, и они сделают это в ту минуту, когда вы прикажете начальнику
вашей артиллерии открыть огонь.
Антверпен и Оранского, фламандцев и голландцев.
чтобы штурмовать Антверпен, при условии, что мы будем иметь дело с одними
только антверпенцами, тогда как на самом деле во время этого штурма на нас
без всякого предупреждения нападет Молчаливый со своими вековечными, всегда
уничтожаемыми и всегда воскресающими восемью - десятью тысячами солдат, при
помощи которых он вот уже десять, если не двенадцать лет держит в страхе
герцога Альбу, дона Хуана, Рекесенса и герцога Пармского.
де Жуаез, - язвительно продолжал герцог, - мой брат послал вас сюда, чтобы
оказать мне поддержку; вы не будете в ответе, если я отпущу вас, заявив вам,
что, по моему разумению, я в поддержке не нуждаюсь.
на это накануне боя было бы позором для меня.
слишком далеко.
человека, - вы не хотите меня понять. Мне думается, однако, что я прав или,
вернее, что в том положении, в каком я нахожусь, я не могу во всеуслышание
признать, что был неправ; вы упрекаете меня в моих промахах, я их знаю; я
слишком ревниво относился к чести своего имени; я слишком усердно старался
доказать превосходство французского оружия, стало быть, я не прав. Но ошибка
уже совершена - неужели вы хотите еще усугубить ее? Сейчас мы стоим лицом к
лицу с вооруженными людьми, - иначе говоря, с людьми, которые оспаривают у
нас то, что сами предложили мне. Так неужели вы хотите, чтобы я уступил им?
Тогда завтра они отберут все, что я завоевал; нет - меч обнажен, нужно
разить им, не то сразят нас. Вот что я чувствую.
больше не скажу; я нахожусь здесь, чтобы повиноваться вам, монсеньер, и
верьте мне - с величайшей радостью пойду за вами, куда бы вы меня ни повели
- к гибели или к победе. Однако.., но нет, монсеньер...
герцога.
поражение от Испании, безразлично, если вас постигнет неудача, которая,
возможно, будет знаменовать торжество этих фламандских петухов или этого
двуличного принца Оранского; останетесь ли вы столь же равнодушным, если,
быть может, над вами посмеется герцог де Гиз?
убийство вашего высочества; Сальсед не признался в этом на эшафоте, но
признался на дыбе. Так вот, лотарингец, играющий - вряд ли я заблуждаюсь -
очень важную роль во всем этом, будет безмерно рад, если благодаря его
козням нас разобьют под Антверпеном и если - кто знает? - в этой битве, без
всяких расходов для Лотарингского дома, погибнет отпрыск французской
королевской династии, за смерть которого он обещал так щедро заплатить
Сальседу. Прочтите историю Фландрии, монсеньер, и вы увидите, что в обычае
фламандцев - удобрять свою землю кровью самых прославленных государей
Франции и самых благородных ее рыцарей.
треклятому лотарингцу эту радость - видеть меня мертвым, но радостью видеть
меня в бегстве он не насладится. Я жажду славы, Жуаез, ведь я последний в
своей династии, и мне еще нужно выиграть немало сражений.
что я еще в большом долгу у моего возлюбленного брата Генриха. Нет, нет, -
прибавил он, - я не наваррский королек, я - принц французского королевского
дома!
удалившимся в глубь шатра:
сегодня ночью - в атаку!
ваши приказания: мы ждем их".
галеры, верно?
антверпенцев в гавани одни торговые суда; затем вы поставите ваши корабли на
двойные якори против набережной. Если набережную будут защищать, вы откроете
убийственный огонь по городу и в то же время попытаетесь высадиться с вашими
полутора тысячами моряков. Сухопутную армию я разделю на две колонны; одной
будет командовать граф де Сент-Эньян, другой - я. Обе колонны при первых
орудийных выстрелах разом, стремительно пойдут на приступ. Конница останется
в резерве, чтобы в случае неудачи прикрывать отступление отброшенной
колонны; из этих трех атак одна, несомненно, удастся. Отряд, который первым
твердо станет на крепостной стене, пустит ракету, чтобы сплотить вокруг себя
все другие отряды.
предположим то, что вы считаете невозможным предположить, - то есть что все
три атакующие колонны будут отброшены?
по польдерам, где антверпенцы не отважатся нас преследовать.
разбудить спящих солдат и, соблюдая полный порядок, посадить их на корабли;
ни один огонек, ни один выстрел не должен выдать нашего намерения! Вы,
адмирал, появитесь в гавани прежде, чем антверпенцы догадаются о том, что вы
снялись с якоря. Мы же, переправясь через Шельду и следуя левым берегом,
окажемся на месте одновременно с вами. Идите, господа, и дерзайте! Счастье,
сопутствовавшее нам до сих пор, не побоится перейти Шельду вместе с нами!
предосторожности, отдали нужные распоряжения.
можно было подумать, что это ветер резвится в бескрайних камышовых зарослях
и высоких травах польдеров.
Глава 33
МОНСЕНЬЕР
герцога Анжуйского, и Жуаез не ошибался, полагая, что они до крайности
озлоблены.
пустынный, внутри же - полный шума и движения.
дома, заграждали улицы двойными цепями, братались с войсками принца
Оранского, одна часть которых уже вошла в состав антверпенского гарнизона, а
другая прибывала небольшими отрядами, которые тотчас распределялись по
городу.
безлунный вечер сам вступил в город, никем не узнанный и не приветствуемый,
Громыко Ольга
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Мурич Виктор
Журавлев Владимир