с таким неопределенно вежливым выражением? Кто же другой мог так смешно
положить голову набок и поморгать, когда я спросила:
неловко поцеловать куда-то в ухо? И при этом наступить мне на ногу так,
что я сама заорала.
вообще", ту саму о, которая была одновременно кабинетом, столовой и
детской. Но, боже мой, во что превратилась эта старинная уютная кухня!
Какие-то плетенки с кашей стояли на столе, пол был не подметен, обрывки
синей бумаги висели на окнах...
очками. - Дорогой друг, дорогой Саня... Но ведь есть надежда. Иван Павлыч
читал мне твое письмо, мы советовались с одним полковником, и он тоже
сказал, что очень многие возвращаются, очень.
пустая, и тебе будет очень удобно. Я уже немного прибрал, когда Иван
Павлыч сказал, что ты приедешь. Здесь надо помыть, да? - нерешительно
спросил он.
фронте. А зимой тут было очень прилично. Зимой я взял зверей к себе,
потому что в институте был дьявольский холод.
была превосходная мысль, хотя бы потому, что какая-то редкая заморская
крыса, которая до сих пор решительно отказывалась иметь детей, у Вали
родила - так подействовала на нее семейная обстановка. Мебель Валя сжег, и
это тоже было только к лучшему, потому что Кира, без сомнения, очень
огорчилась бы, увидев, во что превратили ее "ценные экземпляры".
озабоченно сказал Валя, - так что главное все-таки осталось. Вот стулья,
тумбочка, которую Кира очень любила, портьеры и тик далее.
стал работать в Военно-санитарном управлении. Я спросила, кому он нужен на
фронте со своими грызунами, и он сказал очень серьезно:
проклятый лимит" и свет выключили - просто пришли и перерезали провод. Но,
в конце концов, день сейчас длинный, а по ночам Валя работает при
спиртовой лампочке - великолепная штука!
не предложил тебе чаю.
найдется?
с мокрой тряпкой в руке принялась наводить порядок.
кровати картофельную шелуху, как сдираю с окон грязную бумагу, как растет
на полу гора заплесневелого хлеба.
наматывала на швабру мокрую тряпку, чтобы смести со стен паутину, когда
кто-то постучал и Валя побежал в переднюю, прихватив ведро с грязной
водой.
Молодец, превосходно!" И больше уже ничего не было слышно.
поставил палку, вынул гребешок и расчесал перед зеркалом седые усы. Кто-то
вошел, остановился и уставился на меня с удивлением.
неожиданного в том, что он нашел меня у Вали; но как будто только во сне
могла я увидеть эту встречу, так мы бросились в объятия друг друга. Я не
сдержалась, заплакала, и он тоже всхлипнул и полез в карман за платком.
усы.
конца, о том, как я летела, как была больна, о ленинградской блокаде, о
нашем наступлении под Москвой... Теперь стало видно, как постарел Иван
Павлыч, как покрылся морщинами его высокий лоб и на щеках появилась
неровная, старческая краснота. Но он был еще статен, изящен.
это было! Вдруг, соскучившись по старику, мы нагрянули к нему с тортом и
французским вином на Садово-Триумфальную, в его одинокую, холостую
квартиру. Как он был доволен, как смаковал вино, как они с Саней хохотали,
вспоминая Гришу Фабера и трагедию "Настал час", в которой Гриша играл
главную роль приемыша-еврея! До поздней ночи сидели мы у камина. То был
другой мир, другое время!
приятно было сидеть без затемнения у открытого окна, при мягком, падавшем
из переулка вечернем свете. Там, в переулке, была легкая, прозрачная
темнота, а у Вали - комнатная, совсем другая. Незаметно смеркалось, и уже
не Ивана Павловича я видела, а только его седые усы, и не Валю, а только
его очки, поблескивающие при каком-то повороте. Это было мгновение тишины,
когда с удивительной силой я почувствовала себя среди настоящих, верных,
на всю жизнь друзей. "Может быть, самое тяжелое уже позади, - сказала я
себе, - раз так случилось, что эти люди, которые так любят меня, - раз они
будут теперь вместе со мной, чтобы все в жизни стало легче и лучше? Раз
такая тишина и так смутно видны в темноте эти добрые седые усы?"
негромкие, чтобы не разбудить меня, голоса. Вчерашний вечер живо
представился мне.
стол, мы долго ждали ее, и, наконец, она явилась, торжественная, строгая,
в новом платье с буфами образца 1908 года и в ботинках с пуговицами и
длиннейшими носами.
поставила на плиту свои грязные туфли! Как представляла в лицах поездку в
собственной машине на новую квартиру - Николай Антоныч получил новую
квартиру на улице Горького, в четыре комнаты, с газом и паровым
отоплением! Она сказала голосом Николая Антоныча: "Выбирайте любую, Нина
Капитоновна", и ответила своим голосом, с гордым выражением: "Мне,
спасибо, Николай Антоныч, о зеленой декорации думать пора, а чужого от
чужого не надо".
пользуясь светом, воздухом, газом и паровым отоплением, сидит старый
человек и пишет все наоборот - то есть все белое называет черным, а все
черное - белым.
лежать на спине с закрытыми глазами и слушать, как Катя ходит по
старенькой дачке и сухие половицы осторожно скрипят у нее под ногами. Вот
она постояла у моей двери - наверно, послушала, сплю ли я, и подумала, что
жалко будить. Вот пошла на кухню и сказала "научной няне", что, может
быть, сегодня не стоит идти на базар, потому что все равно с десятичасовым
я уеду.
воображении, что представил и сейчас, хотя она была рядом: в полосатом
шелковом халатике и причесанную, или, вернее, непричесанную, именно так,
как мне понравилось в то утро, когда я впервые увидел ее с этой небрежной,
наскоро заколотой косой. Мы так часто разлучались, что каждый раз у нас
все как бы начинялось сначала.
Мережковский Дмитрий
Лукин Евгений
Дальский Алекс
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Зыков Виталий