Чтение 115–й страницы книги ~Потерянный дом или разговоры с Милордом~

- Акция не удалась, - сказал Николай Иванович. - Произошло это по ви-
не вашего товарища. После бомбы Рысакова, как вы знаете, должен был пос-
ледовать еще один взрыв. Но его не было.

Молодые люди обернулись ко мне без тени улыбки или снисходительности.
Я почувствовал себя весьма неуютно. Дурацкая история! Неужели я должен
оправдываться перед этими юнцами в том, что не швырнул мячик на мосто-
вую?! Полная чушь.

- Вы нарушили уговор и поставили под удар организацию, - жестко про-
изнес Петр, глядя на меня сквозь синие стекла.

- Я не уговаривался, позвольте! - воскликнул я.

- Вы взяли заряд. Мы на вас рассчитывали, - сказал младший сын Нико-
лая Ивановича Леша.

- Ну, виноват... Мне не нужно было, - пробормотал я.

Николай Иванович еле заметно улыбался.

- Что решит Исполнительный комитет? - спросил он.

Подростки потупились, размышляя. Слово взял старший из сыновей Нико-
лая Ивановича.

- Это нельзя расценивать как предательство.

- Это малодушие, - сказал Петр.

- Мы не можем судить за трусость. Пусть он сам себя судит. Честь ре-
волюционера требует, чтобы он сам покарал себя смертью, - заключил брат
Али.

Я похолодел. Мне предлагали самоубийство.

- Он должен искупить вину жизнью, правильно, Николай Иванович? - раз-
дался голос сбоку.

Я повернул голову. Рядом стоял тщедушный паренек с унылым взглядом и
с прыщавым лицом.

- Я не член Исполнительного комитета. Решать должны вы, - ответил Ни-
колай Иванович.

Наступила тишина. Подростки мялись. Тогда Петр взял на себя функции
судьи, опрашивающего присяжных. Он называл каждого по имени, и в ответ я
слышал:

- Смерть.

- Смерть...

Я был приговорен к самоубийству единогласно. Юноши побледнели, дышали
порывисто. В холодном смрадном воздухе вспыхивали облачка пара у губ. Да
и мне, признаться, было не по себе. Молчание прервал Николай Иванович.

- Занятие окончено. В следующий раз мы разберем акцию первого марта и
процесс Желябова и Перовской. Спасибо, можете быть свободны.

Юноши разошлись, не глядя друг на друга. Поколебавшись, ушла и Аля.
Мы остались вдвоем с Николаем Ивановичем в пустом загаженном помещении,
которое когда-то было человеческим жильем. Здесь, в этих стенах, любили
друг друга, рождались и умирали, теперь же все покрыто дерьмом...

- Ну, как вам понравилось?.. - усмехнулся Николай Иванович.

И тут я взорвался. Я кричал, что это бесчеловечно, что он калечит
юные души, что нельзя приговаривать к смерти за малодушие...

- Завтра вы предъявите свой реестр несправедливостей и снова зальете
все кровью! Надоела кровь! Сколько можно крови?! - кричал я.

Николай Иванович слушал меня угрюмо, но спокойно.

- История - жестокая вещь, - сказал он только и, повернувшись, пошел
к лестнице, переступая через кучи дерьма.

Глава 45

ТЕАТР ДЕДУШКИ ЙОРИКА

Выходя из лифта на своем этаже, Ирина столкнулась со стариком-сосе-
дом, что поселился напротив. Он был в черном демисезонном пальто и ко-
телке, с зонтом-тростью, висевшем на сгибе левой руки. Ирина поздорова-
лась.

- Здравствуйте, Ирина Михайловна, - ответил старик.

Он впервые назвал ее по имени. Это заставило Ирину остановиться.

- Вы знаете, как меня зовут? Откуда? - спросила она.

- Я про вас многое знаю, Ирина Михайловна, - спокойно проговорил ста-
рик.

Ей не понравилось это. Она не знала, что ответить. А старик вошел в
кабину лифта и уже оттуда, повернувшись к Ирине лицом и нажимая кнопку
первого этажа, сказал с улыбкой:

- Зашли бы как-нибудь в гости по-соседски...

Створки скрыли его, как занавес актера, и лифт провалился вниз.

Это еще больше озадачило Ирину. Она пришла домой, поцеловала кинувше-
гося ей навстречу Егора, принялась выгружать из сумки продукты.

- Егор, ты не знаешь, как зовут соседа напротив? - спросила она.

- Не, - мотнул головой Егор, заглядывая в сумки.

- А кто он? Пенсионер?

- Он с котом живет, - ответил Егорка.

- С котом? Как писатель?

- Это тот же самый кот. Филарет.

- Филарет? - удивилась Ирина.

Любопытство, смешанное с беспокойством, разбирало ее. Какой странный
старик! А вдруг он знает что-нибудь о Жене? "Зашли бы в гости...". Инте-
ресно, как? Он же не пригласил, не сказал - когда... Весь вечер она про-
маялась, поминутно прислушиваясь к звуку лифта - не едет ли сосед? Вре-
менами подбегала к глазку и, кляня себя в душе, подглядывала за соседс-
кой дверью. Старик не появлялся.

Явился он только в полночь - и не один. Вместе с ним в квартиру вошел
человек в накидке до полу и с длинными гладкими волосами, подвитыми сни-
зу. Ей показалось, что они переговаривались не по-русски.

Весь следующий день она обдумывала предлог, чтобы пойти к соседу, и
нашла!

Вечером она сварила куриный бульон, покормила Егорку вареной курицей
с пюре, после чего завернула куриные косточки в полиэтиленовый пакет и,
сказав Егорке, что сейчас вернется, храбро вышла за дверь. Она нарочно
не оделась для визита, была по-домашнему, чтобы показать, что она на ми-
нуточку.

Сосед открыл дверь и взглянул на нее проницательно, с понимающей
улыбкой.

- Добрый вечер, простите... - сказала она. - У меня тут куриные пот-
рошки, косточки. Для вашего кота. Жалко выбрасывать...

- Весьма любезно с вашей стороны. Проходите, Ирина Михайловна, -ста-
рик посторонился.

Она несмело вошла, держа на весу мешочек.

- Заходите в комнату, пожалуйста.

- Простите, - сказала она, краснея. - Я не знаю, как вас зовут.

- Можете называть меня Лаврентий Родионович, -ответил он.

- Очень приятно, - Ирина, не зная, что делать, переложила мешочек из
правой руки в левую и протянула старику ладошку.

Он поцеловал ее в кончики пальцев.

Она зашла в комнату, посреди которой стоял круглый дубовый стол, а
стены были уставлены книгами. В кресле на боку, вытянув лапы, лежал
большой рыжий кот с белым брюшком. Он открыл один глаз и взглянул на
Ирину с ленивым любопытством.

- Присаживайтесь, - старик указал на стул.

Она села боком к столу, а Лаврентий Родионович занял место в рабочем
вращающемся кресле у письменного стола, развернувшись к ней. Стол был
завален бумагами и книгами с закладками. На старике был черный синтети-
ческий спортивный костюм на "молниях". Ирине показалось, что она уже ви-
дела где-то этот костюм. Точно! Сосед-писатель выбегал в нем к мусороп-
роводу опорожнять ведро.

Лаврентий Родионович молчал, разглядывая Ирину внимательно, но без
назойливости.

- Вы говорили, что знаете меня, - начала она, собравшись с духом,
когда пауза затянулась до опасного предела.

- Нет, вас я не знаю, но о вас наслышан.

- От кого же? - удивилась она.

- От одного моего ученика. Он рассказывал мне о вас долго и подробно,
- отвечал старик, наблюдая за ее лицом.

- А он откуда знает? Мы с ним учились? - спросила она первое, что
пришло в голову.

- Вряд ли... Боюсь даже, что он все это сочинил.

- Вот как? - Ирина нервно рассмеялась. - Что же он вам говорил?

- Он говорил, что вы разошлись с мужем. Точнее - разлетелись...

- Ну... - она утвердительно кивнула.

- ...Что вы решили отделаться от него, а потому солгали милиции. Ска-
зали, что он с вами не живет, а потом передали чемодан через золовку...

Ирина сидела, не шелохнувшись, будто парализованная его словами, а
Лаврентий Родионович продолжал рассказывать, глядя на нее с какой-то не-
понятной улыбкой не то сочувствия, не то укоризны. Шаг за шагом он опи-
сывал ее поступки и слова, в том числе и такие, о каких не мог знать
никто, кроме нее... И сожженные на свече письма, и разорванная фотогра-
фия, клочки которой она засунула между томами Тургенева, и телефонный
звонок на службу мужа, и дачное объяснение с Григорием Степановичем... -
все до мельчайшей, интимнейшей детали знал этот старик с негромким голо-
сом и мягкими обходительными манерами.

Ирине стало жутко. Она почувствовала, что с нее часть за частью сни-
мают одежды, и она остается обнаженной под внимательным взглядом Лаврен-
тия Родионовича. Чувство это было невыносимо, но она не могла остановить
старика, лишь смотрела на него с мольбою, ощущая, как пылает ее лицо и
трепещет жилка на виске.

Только когда он подошел к тому вечеру с несостоявшимися поминками и
начал рассказывать, как она со свечою в руках подошла к окну, Ирина,
будто защищаясь, загородилась руками.