Через порог в светлой рамке проема переступила высокая сгорбленная темная
фигура с портфелем в руке. Человек быстро раскрыл портфель и накинул на
голову что-то черное и бесформенное.
люминесцентные лампы. Лот сжимал в руке взведенный восьмизарядный пистолет
"беретта" калибра 0, 25. Прямо перед ним стоял некто в черном балахоне с
прорезями для глаз.
неожиданной бомбежкой город никак не мог успокоится. Как только прозвучал
отбой воздушной тревоги, толпы людей, размахивая руками и галдя, высыпали на
улицы и стояли теперь на ярко освещенных тротуарах, глядя на проносящиеся по
мостовой пожарные и военные машины, на пробегающие отряды вооруженных
винтовками и кирками дружинников ПВО.
мелькали головы европейцев. Один из них, высокий молодой человек с открытым
и приветливым лицом, шел в этот час по набережной, под сенью встревоженно
колышущихся кокосовых пальм. Он был одет в синие полусинтетические китайские
брюки и москвошвеевскую легкую спортивную куртку. На голове у него была
светлая чехословацкая кепка, через плечо висела туго набитая голубая сумка с
надписью "Аэрофлот". На левой стороне груди у молодого человека красовался
знакомый многим вьетнамцам ромбовидный значок выпускника Медицинского
учебного заведения - змея над чашей.
по сторонам. Пожар, по-видимому, был уже погашен, но тревога не стихала. В
самом деле, как могли знать жители Хайфона, был ли это одиночный пиратский
налет или вслед за первым самолетом со стороны Тонкинского залива идет целая
армада3?
Уверенный мужской голос с высоких столбов что-то утверждал с нарастающим
торжеством. Джин остановился. Внезапно толпа разразилась восторженным
криком, в небо полетели шапки. Радиоголос становился все более мощным.
с трубкой в зубах, который стоял, прислонившись к стволу пальмы.
презрительным взглядом, вытряхнул пепел из трубки и отошел.
широкоплечего приземистого блондина в пробковом шлеме и шортах.
человека с трубкой. - Я чех есть, Вацлав Данек, так. Вы советский, товарищ?
Вы понимаете по-вьетнамски? Что передают?
сторону моря, МИГи, вы видели? Вжих, вжих! Значит, капут! Поздравляю вас,
соудруг Чардамца!
Марико..."
мускулистые смуглые руки, сверкали белозубые улыбки.
набережной. - Да и как еще можно назвать налет Стэнли и Бака на спящий город
кроме как пиратством? А как можно назвать мое задание? Какой-то бред! Я не
испытываю абсолютно никакой вражды к этим маленьким людям, но почему-то
должен сделать им страшную гадость... Да, но Вьетконг тоже взрывает наши
базы и подстреливает ребят, как зайцев... Да, но они делают это не в штате
Оклахома, а на своей земле... Да, но..."
трудные мысли. В самом деле, довольно странно будет выглядеть человек,
пробравшийся в Хайфон методом ХАЛО-СКУБА и предающийся здесь самоанализу.
Евгения Чердынцева, Джин с вершины одного из прибрежных холмов внимательно
осмотрел порт. Его цель - нефтяной причал и газгольдеры - находилась в
глубине территории порта. У причала был ошвартован крупнотоннажный танкер,
должно быть, тот самый "Тамбов", о прибытии которого в Хайфон еще позавчера
сообщила на Окинаву воздушная разведка.
через контроль иностранные моряки. Иные из них показывали охранникам
какие-то документы, для других документом оказывались улыбки, похлопывания
по плечу, дружеские рукопожатия. Конечно, русский язык в какой-то степени
был для Джина пропуском в этой стране, к тому же можно было употребить
несколько известных ему вьетнамских слов, можно было также попытаться
проникнуть в порт, незаметно прицепившись к железнодорожному составу, но во
всех этих вариантах была слишком большая доля риска.
шелестом проносились по мостовой. Неожиданно почти бесшумно из-за угла
выехал советский "джип" ГАЗ-69 с военным патрулем. Свет фар заскользил по
стене, приближаясь к Джину. Джин принял вид слегка подвыпившего человека.
Машина остановилась. Гортанный голос окликнул Джина. Джин вышел в свет фар,
помахал рукой.
резким акцентом.
завернул за угол.
баров, которые Джин посетил за свою жизнь, разве что маленькими, покрытыми
черным лаком картинками, искусно подсвеченными мягкими светильниками.
изображены вьетнамские поля с буйволами и крестьянами в конусовидных шляпах,
танцоры с длинными бамбуковыми шестами, перепончатые паруса сампанов. Кроме
того, на одной стене висело кумачовое полотнище с приветствием на пяти
языках: "Добро пожаловать в Хайфон!"
качающихся в ритме твиста "такси-гёрлз", без которых не обходится ни один
уважающий себя бар в Сайгоне. Здесь были две миловидные официантки в длинных
темных юбках и блузках с ручной вышивкой. Улыбались они, правда, весьма
приветливо, но были деловиты и строги.
табаком и кофе, двухлопастный фен струями прохладного воздуха подсушивал
кожу, покрытую пленкой липкого пота, этого неизменного спутника европейца во
Вьетнаме.
сигарет "Ха-Лонг", которыми его снабдили на Окинаве, закурил и огляделся.
Здесь, в этом баре, заполненном разбитными парнями, болтающими на разных
языках, появлялось обманчивое чувство безопасности. Но именно здесь-то надо
было особенно держать ухо востро.
и спросил:
здоровье!
голову на руки, какой-то рыжий детина с голым затылком и толстой спиной.
Дальше сидели два китайца из Гонконга. Один из них был в элегантном
фланелевом костюме, а другой - в майке с портретом Ринго Стара на груди. Еще
дальше у стойки расположились трое мужчин в морских форменных рубашках с
шевронами на плечах, один пожилой, с отвисшим подбородком и двое молодых.
Именно возле этих людей остановился бармен, налил им в стаканы какую-то
жидкость, положил лед, что-то сказал. Моряки с любопытством посмотрели на
Джина, один из них поднял бокал и крикнул ему.
лицу которого было видно, что даже широкие лопасти фена ему не очень-то
помогают.
молодых. - Вечно жалуется, а тянет, как дизель.
Он рассказал, что вот уже три месяца работает хирургом международного
госпиталя в провинции Хабак. Он там один русский, кроме него, работают
медики из Болгарии, ГДР, Польши и Франции. В Хайфон он приехал в
командировку за новым инструментарием. Приехал поздно и сразу пошел в порт -
захотелось увидеть кого-нибудь из своих, соскучился.
Корнев Павел
Курылев Олег
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Самойлова Елена
Громыко Ольга