должна была покидать его. Он сошел с ума от горя.
утешение в религиозной мании.
отношению к нему, возможно, сейчас особенно.
Он попытался нарушить его.
Латами.
ней, чтобы утешить, она высвободилась из его рук.
было недостаточно, чтобы удержать их - они хотели Амелию.
дома, видимого за кипарисами и тополями. Он приземлился на лужайке, и она
немедленно направилась к дому. Все еще всхлипывая, она взбежала по лестнице
в свои апартаменты. Джерек услышал как закрылись двери. Он сел у подножия
лестницы, размышляя над природой этого нового всепоглощающего чувства
отчаяния, которое угрожало отнять у него способность двигаться, но никаких
мыслей не приходило в голову. Он был ранен, узнал жалость к себе, горевал
вместе с ней, и он, который всегда выражал себя в терминах действия (ее
желание всегда было командой для него, даже когда он случайно неправильно
истолковал его), не мог ничего придумать, ни малейшего жеста, который принес
бы ей удовольствие и облегчил бы их страдания.
с черных утесов, наполняя бурлящее озеро, где плавали таинственные чудовища
и обсидиановые острова с темной сочной листвой, шуршащей на горячем приятном
ветру.
Глава 25
ПРИЗЫВ ДОЛГА
могло быть модифицировано, чтобы не нуждаться во сне, познал бессонницу. Он
хотел только забвения, но оно не приходило. Мысль за мыслью проносились в
его голове, и каждая никуда не вела. Он подумал, не поискать ли Джеггета,
хотя что-то остановило его. Это была Амелия, только Амелия - единственная
компания которую он хотел, и хотя (он должен был признать себе здесь, в
темноте) в настоящее время он боялся ее. В своем уме он сделал шаг вперед,
чтобы немедленно после этого отступить назад-вперед, назад, - жуткий танец
нерешительности, приведший к его первому ощущению самоотвращения. Он всегда
следовал своим импульсам, без всякого предположения, вопроса, без грамма
стеснительности, как поступали все в Конце Времени. Но теперь он, казалось,
имел два импульса, он был пойман как стальной шарик, между двумя магнитами.
Его личность и его поступки до последнего момента были одним - поэтому
сейчас его личность оказалась в осаде. Если у него два импульса, значит, он
должен быть двумя людьми. И если он был двумя людьми, какой был более
ценным, а какой следовало оставить как можно скорее. Таким образом, Джерек
открыл старую ночную игру, качели, в которой третий Джерек, тоже не слишком
твердый в своей решимости, пытался судить двух других, колеблясь то в одну
сторону то в другую - "Я должен потребовать от нее..." и "Она заслуживает
лучшего, чем я..." - были двумя началами мыслей, новых для Джерека, хотя,
несомненно, знакомых многим современникам миссис Ундервуд, особенно тем, у
которых расстроились отношения с объектом их привязанности, или они
находились в положении выбора между старыми лояльностями и новыми, скажем,
между занемогшим отцом и прекрасным кавалером, или, на самом деле, между
любимым мужем и любовником, предлагающим женитьбу. Именно на полпути через
эти мысленные упражнения Джерек открыл трюк с постановкой себя на место
другого - что если она испытывает те же муки, какие испытывает он? И
немедленно жалость к себе исчезла. Он должен пойти к ней и утешить ее. Но
нет - он обманывает себя, просто желает повлиять на нее, сфокусировать ее
внимание на его дилемме. И качели начинали раскачиваться снова с выносящим
решение Джереком, пытающимся сохранить равновесие на точке опоры. И так
могло продолжаться до утра, не открой она тихо дверь с приглушенным вопросом
не спит ли он.
никого, кто мог бы подслушать. - Мое самообладание покинуло меня сегодня. -
Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал он ей, поворачивая лампу
около своей постели так, чтобы она давала чуть больше света, и он мог видеть
ее изможденное лицо с красными от слез глазами. - Но ты не сделала никакого
вреда. Это я потерпел неудачу. Я бесполезен для тебя.
лишила тебя невинности.
воспитание было ограниченным, лишенным воображения, даже жестоким о, и оно в
сущности цинично, хотя я никогда не могла признать этого. Но ты, дорогой,
без всякого следа цинизма, хотя я считала сперва, что ты и твой мир -
сплошной цинизм. И теперь я вижу, что нахожусь на грани передачи тебе моих
привычек - цинизма, лицемерия, страха эмоционального участия,
замаскированного под самоотрицание - о, их чудовищное количество...
была холодной и немного дрожала.
должен быть...
появилась слабая улыбка.
присела на край его постели. На ней все еще было одето истрепанное восточное
платье, но она убрала перья из своих волос, которым был возвращен их
первоначальный вид. Большая часть краски исчезла с ее лица. Ему было
очевидно, что она спала не больше, чем он. Он сжал ее руку, и она вздохнула
во второй раз.
доставить его себе. Все казалось таким ненужным... - ее улыбка стала шире. -
Я очень старалась, Джерек, порадоваться твоему миру, каким он есть. Хотя
меня постоянно преследовало сначала мое собственное чувство долга, которое я
не имела средств выразить, а потом сознание, что твой мир - это пародия,
искусственно поддерживаемая, отрицающая мораль и, следовательно,
противопоставляющая себя судьбе.
могу видеть много сторон, много аргументов. Но я, Джерек, прежде всего дитя
Бромли. Ты дал мне эти кольца власти и научил, как пользоваться ими - хотя я
полна желания выращивать цветы, испечь пирог, сшить платье - о, я чувствую,
что я запуталась. Кажется, просто глупо, если я имею власть бога с Олимпа в
своем распоряжении. Мои слова звучат просто сентиментально для моих
собственных ушей. Я не могу думать, что ты должен чувствовать...
счастлива, вот и все. Если тебе хочется, делай эти вещи. Они восхитят меня.
Ты можешь научить меня этим искусствам.
лишен возможности использовать их, - ее смех был сейчас более естественным,
хотя голос иногда подрагивал. - Ты можешь присоединиться, если хочешь, но
лучше, если ты продолжишь выражать себя, как тебе нравиться, теми путями,
которые отвечают твоим инстинктам.
того замораживающего чувства. Это правда, что я живу для тебя, поэтому - то,
что доставляет удовольствие тебе, радует и меня.
не предлагаю.
что-нибудь... - она задохнулась, будто от боли, но затем снова улыбнулась,
сжав сильнее его ладонь. - Как если бы портной пришел в рай и увидел
возможность для своего ремесла. Нет, я слишком сурова к себе. У меня не
хватает слов...
рассказать тебе, что я чувствую. Но в одном ты можешь быть уверена. Я люблю
тебя абсолютно, - он откинул одеяло и вскочил на ноги, прижав ее руку к
своей груди. - Амелия, в этом ты можешь быть уверена!
Эриксон Стивен
Контровский Владимир
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Ильин Андрей