номера, где жил Эрик. Стук заставил Эрика вздрогнуть, хотя он уже больше
часа тревожно ожидал этой минуты. Немного поколебавшись, он глубоко
вздохнул и направился к двери, почему-то чувствуя себя виноватым и сам на
себя досадуя за это. Открыв дверь, он едва узнал своего старого друга в
этом усталом немолодом человеке, стоявшем на пороге с полувопросительным,
полувызывающим выражением во взгляде.
Изобразив на лице приветливую улыбку, он сказал:
это был светловолосый стройный юноша, круглолицый и очень моложавый.
Несмотря на болезнь, разрушавшую костный мозг в его теле, лицо у него было
свежее, со светлой бледно-золотистой кожей. В то время он думал, что ему
осталось жить не больше семи-восьми лет. Но с тех пор Эдна так измучила
его, так извела своею шумной, требовательной любовью, что у него уже не
хватало сил спорить с нею, и он подчинился, пробуя разные способы лечения.
газа, когда-то вызывавшего в людях невероятный ужас; это лечение, видимо,
все-таки оказало временное действие, так как Эрик помнил, что пять лет
назад, во время своей свадьбы, Хьюго выглядел совсем здоровым и бодрым.
Сейчас, в тридцать с небольшим лет, он казался изнуренным болезнью
пятидесятилетним человеком, и в то же время Эрик, присматриваясь к нему,
чувствовал, что причиной этому не только болезнь.
губы. Когда Эрик помогал ему снять пальто, он улыбнулся прежней
застенчивой улыбкой, но глаза его не меняли своего сурового, напряженного
выражения. Казалось, он сам сознавал неприятную особенность своего
взгляда, потому что то и дело отводил его в сторону, словно щадя
собеседника.
совсем не изменились.
Хьюго, бросив на него быстрый взгляд. - Вы здесь один?
усмешкой в голосе.
выражение его глаз, и сердце его вдруг забилось - он подумал, что точно
так мог бы сказать Тони Хэвиленд. Эрик покраснел и решил, что надо держать
себя в руках. Он старался вернуть то настроение, которое заставило его
утром позвонить Хьюго. Ему хотелось сначала поговорить с ним, как с другом
- другом, которого он уважает, жалеет и любит, а потом уж он сам увидит,
надо ли считать этого друга врагом...
примерно через полчаса. Если вы можете подождать до тех пор, отлично. Если
нет, давайте начнем завтракать, а Сабина подойдет позже.
клерк и должен вовремя приходить на работу.
конторщик, хотя многие из моих лучших друзей - конторщики. Но у нас так
много видов, разновидностей, классов и подклассов, что мы, клерки,
образуем особую породу. Сейчас я как раз пытаюсь развить теорию, что все
млекопитающие образуют одну породу и различаются только по видам. Причем у
меня нет ни доказательств, ни специальных знаний, ни стремления получить
эти знания хотя бы из любознательности. Такого рода размышления весьма
характерны для клерков. Ум у нас не занят, поэтому мы свободно предаемся
всяким мыслям. Но, разумеется, есть и такие, которые увлекаются своей
работой и в конце концов достигают звания старших клерков.
удалось до какой-то степени разработать теорию ядерного поля. Но никто не
может сказать, насколько она верна. Ее следует проверить на опыте.
комнаты и направляясь к лифту. - Знаете, если кое-что произойдет, а
кое-что, наоборот, не произойдет, то эта тема может войти в послевоенный
государственный план работ по атомной энергии.
результатах. Я даже не могу узнать, кто их делал. В общем масштабе работ
это, конечно, только пустяковый побочный вопрос, возникавший и при других
опытах, но все-таки он засекречен." А мне даже нельзя и поинтересоваться -
на это посмотрят, как на шпионство, и никто мне ничего не скажет, ибо это
было бы изменой. И вот уже два года, как моя работа закончена, а я даже не
знаю, удачна она или нет. Может быть, когда-нибудь это же самое проделают
за границей. Там нет такой маниакальной боязни, как здесь.
лифта и молча спустились вниз. Выходя из лифта, Хьюго сказал: - Я уже не
верю, что мне что-нибудь поможет.
ждут ее в ресторане. Усаживаясь за столик, Эрик поймал себя на том, что
пристально разглядывает Хьюго. Что может привлечь женщину в этом старом
седом человеке? Подвижность тонких губ, темные тени под глазами? Нет, не
то. Так что же?
понимания, и он никогда не сможет совладать с этим. Хьюго, видимо, заметил
его испытующий взгляд, и Эрик поспешно опустил глаза на карту меню. Он
заказал завтрак и еще раз попытался воскресить в себе теплую дружескую
симпатию к Хьюго и потребность поделиться с ним, которую он ощущал сегодня
утром.
говорить, - перебил Фабермахер с несвойственной ему резкостью.
пробивалась сквозь его спокойный и сдержанный тон, как подземные воды на
поверхность.
нем трагического старика, недостаточно любившего свое дело. Вероятно,
таким же считал себя и сам Фокс. Все это неправда. Он был
человеконенавистником. Он был бациллоносителем и заражал людей. Апатия
небезопасное качество, ею очень легко заразиться, особенно от человека с
таким положением. Если бы он скрылся куда-нибудь в пустыню и там бы заживо
разлагался, никто бы не пострадал. Но он оставался среди нас, и так как он
был нашим руководителем, то мы все заражены этой проказой. Мне пришлось
спасаться от него. Он погубил Тони, и даже вы не хотели возвращаться к
нему, пока не почувствовали себя достаточно закаленным.
заставить его работать, либо вышвырнуть вон. Но Фокс всегда говорил: не
все ли равно? И когда кто-нибудь из нас так говорит, значит, и в нем сидит
зараза. Это уже начинается разложение заживо. Я-то знаю, - убежденно
сказал он, постукивая пальцем по столу. - Я по себе это чувствую.
никого он не заставлял выводить из нее жизненную философию.
такое мировоззрение. Можно осквернить и поколебать любую веру, любые
убеждения, если внушать человеку мысль: а не все ли равно? Возьмем хотя бы
вас. Вы думаете, вы приехали бы в Вашингтон в погоне за местом в
правительственной комиссии, о которой мне что-то говорил Тони, если бы не
влияние Фокса? Когда вы размышляете об этой работе, разве вы не
оправдываетесь в душе, разве не говорите: а не все ли, в конце концов,
равно?
Эрика.
как вы оправдываетесь в душе, когда... - он остановился, увидев
расширившиеся глаза Хьюго. "Чего он испугался? - подумал Эрик. -
Разоблачения его тайны или моего справедливого, но смешного гнева?" Эрик
сбавил тон и угрюмо продолжал: - Во-первых, никто пока не знает, какая это
работа, поэтому рано еще порицать мои намерения. Завтра в это время я буду
знать все. А до тех пор спорить бесполезно. И все-таки утром я позвонил
вам, потому что мне хотелось поговорить с вами об этом. Был момент, когда
на меня напал страх. Да, пожалуй, еще и сейчас мне страшно, но вы, Хьюго,
мне помочь не сможете - вы напуганы гораздо сильнее, чем я.
вам будет так же страшно, как мне. Рано или поздно. Это неизбежно
случается с каждым.
Мережковский Дмитрий
Земляной Андрей
Прозоров Александр
Андреев Николай
Андреев Николай