Чтение 116–й страницы книги ~Тотальная война~

музее рядом с броневиком Ленина. Как еще один прибор для запудривай ия мозгов
русского народа.

Черкасов отложил корку, И сразу же принялся за новую дольку дыни.

- Атак всё тип-топ получилось. Бердыева мы пощипали и дали уйти к
соседям, Пусть теперь там попартизанит. А то кое-кто уже совсем нюх потерял,
скоро совсем дружить с нами не захочет. - Черкасов вытер залитые соком губы, на
секунду задумался. - Если бы Бердыев сходу базу взял, заваруха бы здесь
началась страшная.

- Он про базу все знал, - обронил Максимов.

- А тут все про всех все знают. Только не было никакого Мертвого
города. Даже в наших газетках написали: правительственные войска блокировали
мятежный полк Бердыева в районе заброшенного уранового рудника. Понял -
заброшенного. Значит, не было там ни души. Одни суслики. - Черкасов бросил на
Максимова острый взгляд. - Правда, эти суслики контуженные рассказали про
какого-то парня, что принял на себя командование, отбил Бердыева, а сам исчез.
И я стал летать по окрестностям в поисках неизвестного героя. Ты, кстати, с
Хозяина награду потребуй. Белого верблюда и два мешка героина. Или домик вот
этот.

- Обойдусь, - поморщившись, ответил Максимов.

- Конечно, тебе о внуках думать не надо. Я не гордый, домик бы взял.
Вместо дачи. Видал, какие у них тут фрукты на грядках растут? - Черкасов
откусил кусок дыни. - Это тебе не подмосковные огурцы. И домик ничего. Все мое
семейство разместиться может. - Он повернулся, оценивающе осмотрел особняк. -
О, кстати, твоя пигалица к нам идет. Ну-ка одень улыбку на морду.

Максимов оглянулся. По дорожке к бассейну шла Карина. Короткий шелковый
халатик плотно облегал стройную фигурку. Карина быстрее Максимова оправилась от
потрясений и вовсю наслаждалась жизнью в особняке.

Черкасов помахал ей рукой. Лицо его посветлело.

- Эх, девка хороша. Только, жаль, ест мало. Ей бы полста кило
прибавить, я бы у тебя ее отбил, Максим. Ну, да ладно, были бы кости, мясо
нарастет.

- Долго ждать придется, Игнат Петрович.

- А куда мне торопиться? - Черкасов погладил себя по животу. - Я
мужчина молодой. У меня еще все впереди. Включая генеральскую пенсию.

Впервые за дни, проведенные в этом райском уголке, Максимов рассмеялся.

- Господа офицеры обсуждают дам? - спросила Карина.

- Господа офицеры скучают без дам, - тут же отозвался Черкасов. -
Присоединяйтесь к нам, Кариночка.

Карина по пути успела сорвать розу Протянула Черкасову Тот зарделся,
как туркменский помидор, взял цветок из ее руки.

- Спасибо, красавица, - пробормотал он. - А ты угощайся, угощайся. В
дыньке - сплошные витамины. Или яблочко возьми.

Карина выбрала яблоко. Села на подлокотник кресла Максимова. Поболтала
ногой.

- Что так тяжко вздыхаете, Игнат Петрович?

- Любуюсь, я, Кариночка, на красоту и цветение вокруг, а сердце ноет. В
Москве наверняка дождь сыплет. Правда, к первому сентября распогодится. Но
холодно обычно бывает. - Черкасов пожевал сочную мякоть. - Детки в школу
пойдут, зябнуть будут.

- Кто пойдет, а кто нет. - Голос Карины изменился, неожиданно
проклюнулись резкие нотки.

Она вложила яблоко в ладонь Максимова, подошла к бортику бассейна.
Потрогала ногой воду

Медленно развязала поясок, стряхнула халатик с плеч. Шелк заструился по
ее загорелому телу, упал к ногам. На Карине остались только узкое, в ниточку,
бикини.

Она постояла, залитая солнцем.

- Игнат Петрович, вы хорошо себя чувствуете? - не оглядываясь, спросила
она.

- Спасибо, хорошо. - Черкасов щурился на ее спину и все, что ниже, как
кот на сметану.

- А я за вас беспокоюсь. В вашем возрасте столько на солнцепеке сидеть
вредно.

Карина пружинисто оттолкнулась и без всплеска ушла под воду.

Максимов закрылся от Черкасова ладонью и беззвучно затрясся от смеха.

Черкасов посопел, глядя на круги на воде.

- Уела, нечего сказать... Наш человек, - констатировал он.

Помахал рукой Карине, вынырнувшей у противоположного бортика. Встал,
поддернул шорты.

- Пойду я. Действительно, перегрелся.

Максимов поднял взгляд на Черкасова. Благодушный военный пенсионер,
наслаждавшийся дачной жизнью, исчез. На лице Черкасова резче проступили морщины
у носа, губы плотно сжались в волевую складку.

- Когда? - тихо спросил Максимов.

- Сегодня. Вылет в двадцать три ровно, - по-военному назвал время
Черкасов. - Но перед этим у меня с тобой разговор будет.

Черкасов взял с подноса яблоко, с треском надкусил. Пошел по тропинке
к дому.

Над бортиком показалось лицо Карины.

- Ушел гусарский генерал? - спросила она.

- Обиделся.

- Да брось ты! Мы всю неделю друг друга подкалываем. - Карина локтями
оперлась о бортик. - Если на то пошло, это я обиделась.

- На что?

- "Первое сентября - детишки в школу идут", - передразнила Черкасова
Карина.

- Да брось ты, он имел в виду, что жизнь продолжается, - заступился за
генерала Максимов.

- И я о том же, - подхватила Карина. - Игнат Петрович со свойственной
ему тонкостью намекнул, что мне пора в Сорбонну. Обидно, что прав. Учиться
надо. А то я, по сравнению с тобой, дубовая, как тот Буратино. Он букварь
продал и пошел искать приключения на свою деревянную задницу, помнишь? Я
поймала себя на мысли, что и половину произошедшего не могу понять не из-за
того, что в голове не укладывается. - Карина пальцем постучала по лбу. - А
потому, что здесь пусто.

Карину все чаще посещали здравые мысли. Впрочем, и прежняя Карина в ней
еще не окончательно умерла.

- К тому же, отчим уже все проплатил, нельзя, чтобы деньги пропадали, -
добавила она.

- Зря ты так о нем. Твой отчим - хороший человек.

- Плохих людей не бывает, бывают плохие отношения между людьми,

- Однако! - усмехнулся Максимов, - Сама додумалась?

- Игнат Петрович научил. Умный мужик, между прочим.

"Ах вот откуда ветер дует! - подумал Максимов, подбрасывая в руке
яблоко. - Как же, пока я под капельницей валялся, у них было время спеться".

Карина, взболтнув ногами, вылезла на ботик. Села спиной к Максимову.
Пригладила мокрые волосы. Закинув голову, подставила лицо солнцу.

Максимов смотрел на ее хрупкие лопатки, проступившие под загорелой
кожей, и с замирающим сердцем чувствовал, как неудержимо отдаляется от него
Карина.

Пережитое ими в пещере можно было воспринять как бред, игру
воспаленного воображения или как реальность. Как ответишь на вопрос "что это
было?", такую жизнь себе выберешь. Решишь, что бредил, растерзанный страхом,
усталостью и давящей темнотой подземного мира, - раны вскоре зарубцуются, силы
вернутся, и ты все забудешь и будешь жить, как жил раньше. Признаешь очевидное
- что тебе выпала честь, бремя и крест воочию увидеть могилу Спящего владыки, -
обратного пути в мир простых истин и земных радостей уже не будет. Тебя ждет
Дорога. И бесконечное странствие по ней, дольше, чем сама жизнь.

Перемена, произошедшая с Кариной за последние дни, была настолько
явной, что Максимов не сомневался, как. ответила Карина на вопрос.

Перекресток. Их разводили в стороны дороги. Каждый выбирал свою.

- Ты сегодня улетаешь, - произнесла Карина, не оглянувшись.

Максимов в который раз обратил внимание, что у нее появилась
характерная особенность говорить о возможном ближайшем будущем так, словно оно
уже стало реальностью.

- Да. Работа на благо общего дела закончена. Надо заняться личными
проблемами.

В этот момент Максимов чистил яблоко и с удовлетворением отметил в
пальцах прежнюю силу и точность. Нож двигался уверенно, тонкой спиралью срезая
кожуру,

- Я только что позвонила отчиму и попросила прислать за мной самолет.
Решила сделать приятное человеку.

- И как он это воспринял?

- Обрадовался, хотя и пытался это скрыть. - Карина вздохнула. - Так
обрадовался, что летит сам. К полуночи будет здесь.

Карина окунула ладони в воду, смочила лицо и грудь.

- А теперь иди, Максим. Мне выплакаться надо. Ты добрый. Утешать
начнешь. И все испортишь. Иди в дом. Я пореву, потом поплаваю. Позагораю
немного. И приду.

К ужину спустился один Максимов. Карина осталась наверху, в спальне.

Черкасов встретил его появление ироническим взглядом.

- Да, ребята, качественно вы прощаетесь, ничего не скажешь, - произнес
он, разглядывая Максимова. - Не смущайся, дело молодое. Вот я в твои годы тоже
в госпиталь попал. Три дня поболел и больше не смог. Кругом медсестрички
молоденькие бегают, аж глаза разбегаются. Пришла-одна делать укол соседу. А у
самой халатик чуть длиннее карманов. Наклонилась она... - Черкасов затаил
дыхание, изображая немой восторг. - Я глянул на такое чудо природы - и чую, что
выздоровел. Все болячки как корова слизнула, в момент. И без всяких лекарств,
заметь!

Максимов сел за стол, развернул на коленях салфетку.