вздрогнувшей от неожиданности Элины. Артен и Эйрих, разумеется, находились в
библиотеке.
эльф. -- Сегодня на улице еще жарче, чем вчера... а в этом городе с его
застоявшимся воздухом, кажется, даже тени не приносят прохлады. Думаю, будет
лучше, если каждый из нас сядет у окна в разных стенах дома и станет
наблюдать отсюда. Где Эйрих?
рыцарском презрении ко лжи, она никогда не умела врать, а тем более тому,
кого, несмотря на все аргументы Эйриха, не могла считать врагом.
Значит, вы не доверяете мне.
буду на стороне ваших врагов.
подозрений, -- Элина прятала неловкость за наступательными нотками.
вас -- всего лишь люди, сородичи варваров, истребивших ваш народ. А маги --
они, конечно, тоже люди, но другие, под их властью ваша раса процветала...
печально произнес эльф. -- Да, маги не были свирепыми сумасбродными
тиранами, они стремились к миру и спокойствию на всей земле, для всех рас...
но, думаете, так уж здорово тысячелетиями жить пусть и благополучной жизнью,
но со знанием, что эту жизнь тебе позволили, что любое отступление от правил
будет пресечено -- при возможности мягко, а при необходимости и жестко? Жить
под властью чужаков, которые, при всей своей мудрости, не понимают твой
народ до конца и попросту навязывают ему свое представление о благе? Конечно
же, мы не хотели конца магии, мы понимали, сколь тесно от нее зависим. Но мы
хотели конца власти человеческих магов. Увы, оказалось, что одно невозможно
без другого... -- он немного помолчал и продолжил: -- Вообще-то вы были не
так уж неправы в своих подозрениях. Если бы был шанс на возрождение моей
расы... Но его нет. Та магия, с помощью которой мы управляем животными... у
нее есть еще одно применение. Оно называется анэрэт вайи -- "братский зов".
Эльф, находящийся в беде, мог позвать другого эльфа -- того, что находился
ближе всех. Это не значило, что тот обязательно придет на помощь, но, по
крайней мере, отклик его ощущался всегда. Оказавшись в Зурбестане и чувствуя
возвращение магических способностей, я первым делом применил анэрэт вайи --
впервые в жизни, ибо в немагическом мире это уже не действовало. Но я не
получил никакого ответа. Я надеялся, что виной тому отсутствие навыка, но с
другими магическими способностями таких проблем не возникало. Я пробовал
снова и снова... бесполезно.
прежнем мире, и какое-то время я еще надеялся... Но из ваших разговоров я
понял, что зурбестанская магия может воздействовать на внешний немагический
мир. Так что все это означает только одно -- я действительно последний эльф
на свете, и со мной наша раса угаснет навсегда.
он давно подозревал, что дело обстоит именно так, а позволять надежде
слишком уж увлечь себя он разучился еще в луситском лесу.
несколько раз посылал отсюда свой зов во все стороны света, и маги не
засекли его. Конечно, анэрэт вайи обращен к эльфам, и по идее никто другой
не должен его слышать... но маги могли бы, если бы, опять-таки, задались
такой целью. Но они слишком беспечны, они, как видно, не ожидают магического
противодействия внутри Зурбестана -- и уж тем более эльфийского... А значит,
узконаправленный сигнал, управляющий птицей, тем более останется для них
незамеченным.
ней? -- Элина охотно переключилась в практическую плоскость. -- Если эльфа
можно было позвать, и не видя его, а вы говорите, что тут задействована одна
и та же магия...
услышат зов, обращенный просто в пространство, если не направить сигнал
прямо на них.
в небо. Жаль, что дома закрывают изрядную часть обзора, особенно эта
пирамида... Пойду позову остальных. Надеюсь, что с недоверием наконец
покончено.
эльфу тайну подземелья.
если маги все-таки засекут его, схватят и допросят? Тот, кто лучше владеет
магией, более уязвим для нее, так что им не составит труда вытянуть из него
все. Впрочем, не думаю, что они остановятся и перед банальными пытками, если
почувствуют, что их замысел под угрозой -- о, разумеется, исключительно ради
будущего блага всего мира!
Элина, -- а узнав это, маги быстро доберутся до истины.
оставившую его, впрочем, достаточно равнодушным -- ведь он был неграмотным и
ничего не смыслил в науке вообще и в химии в частности.
дурацкого занятия, как высматривание птиц в окна, троих более чем
достаточно. Неизвестно, оказался ли он прав, и занятие действительно было
дурацким, или же для успеха не хватило как раз его пары глаз, но в тот день
продолжавшиеся до самого заката наблюдения так ничего и не дали.
а затем эльф все-таки вышел наружу. Полтора часа спустя он окликнул от окна
Элину.
Это действительно орел или беркут, я плохо разбираюсь в нелесных птицах. Я
поднялся на башню и увидел его в небе...
может привязать письмо сам, и долго объяснял эльфу, как завязать тесемку
крепким и надежным узлом, исключающим потерю драгоценного документа. Прошло
около сорока минут, прежде чем Йолленгел спрыгнул на пол с подоконника,
вновь становясь видимым. Выглядел он совершенно измочаленным -- за короткое
время ему пришлось дважды подняться по лестнице на высокую башню, да еще
бежать всю обратную дорогу, чтобы вышедший из-под контроля на время
использования невидимости пернатый посланец не успел улететь слишком далеко.
Однако отдыхать Йолленгелу было некогда. Эйрих тут же усадил его за стол, на
котором была разложена карта -- Эйрих сам рисовал ее во время перехода через
горы. Первым делом эльф восстановил контроль над своим подопечным -- теперь,
когда он настроился на птицу, на небольшом расстоянии он мог отыскать ее и
без визуального контакта. Затем лицо его обрело отрешенное выражение. Нельзя
сказать, что он полностью впал в транс -- он мог коротко отвечать на
задаваемые вопросы, и взгляд его, устремленный куда-то вдаль, периодически
опускался к карте -- однако бОльшая часть его сознания находилась теперь не
здесь, а в небе над Бхиланайскими горами.
все сидел за столом в той же позе. Люди ушли на обед, затем вернулись с
долей Йолленгела; Элине пришлось кормить его с ложки, что ей не слишком
понравилось, но она утешила себя мыслью, что это подобно заботе о раненом
боевом товарище. Потом Эйрих помассировал эльфу одеревеневшие мышцы плеч и
спины. Птице тоже приходилось несладко -- один раз Йолленгел позволил ей
ненадолго присесть отдохнуть и напиться из горного ручья, но отпустить ее
поохотиться он не мог -- на таком расстоянии, раз утратив контроль, он уже
не сумел бы его восстановить. Для того же, чтобы успешно охотиться под
контролем, нужно было бы, чтобы контролирующий сам был птицей, со всеми ее
рефлексами и повадками.
Эльф сидел очень бледный, и все лицо его было в мелких бисеринках пота. Он
не мог спать сам и позволить это птице, ибо, опять же, безвозвратно потерял
бы управление. Эйрих и Элина уселись по обе стороны от Йолленгела, чтобы
тормошить его и приводить в чувство, едва голова его начинала клониться
набок. Им и самим приходилось бороться со сном, хотя нельзя сказать, чтобы
такое испытание было для них непривычным. В общем, в эту ночь в доме спал
только Артен, и ему снилось, как он читает доклад о Зурбестане на заседании
Тирлондского Королевского Научного Общества, а в президиуме сидят
анатомированные зомби и одобрительно кивают пришитыми головами.
а какое-то серое, походило на лицо мертвеца даже больше, чем у наполнявших
город зомби, пульс был редким и слабым. Эйрих то и дело совал ему под нос
какое-то снадобье с резким запахом; он пытался также подбадривать Йолленгела
массажем активных точек, но, очевидно, расположение таковых у эльфов
отличалось от человеческого. Когда первые лучи солнца пробились в окна
комнаты, лицо Йолленгела вдруг напряглось, дыхание участилось -- он словно
устремился куда-то в последнем рывке. Затем губы расплылись в блаженной
улыбке и, что-то промычав, эльф повалился на стол.
что Йолленгел вне опасности. Эльф, впрочем, так и не пришел в себя --
обморок перешел в глубокий сон. Следом отправились отсыпаться и Элина с
Эйрихом; принц едва добудился их к обеду.