Чтение 116–й страницы книги ~В тихом омуте?~

жалкого компьютерщика.

- Это ты-то жалкий?!

- Я-то, я-то, - Дан улыбнулся, почти так же, как на
таиландской фотографии.

- Тебе понравился Таиланд? - вдруг спросила я.

- Таиланд? - Дан непонимающе смотрел на меня.

- Ну да, Таиланд, я видела фотографии, они на полке,
под кувшином... А где еще ты был?

- Ну... Кое-где все-таки был.

- А вот я никогда не была за границей. Дан торжественно
поднял руку:

- Обещаю показать тебе мир! Только покончим с этим
грязным делом... А вообще Таиланд - забавная страна. Там
даже у старух нищенок на паперти сотовые телефоны. И в то же
время даже в пятизвездочных отелях нет сливных бачков,
только тумбочки с водой, можешь себе представить?

- А Испания - забавная страна?

- Похожа на тебя - такая же страстная.

- А самая красивая?

- Самая красивая страна - это ты.....И он снова уехал,
и я снова осталась одна. Но теперь, когда голова обрела
относительную ясность, я вдруг подумала о том, что Дан уехал
делать мою работу. И нести то, что было моим, и только моим
крестом.

И тогда я решилась на то, на что не решилась бы
никогда, если бы была чуть менее счастлива, чуть менее
-%.$(-.* : я взяла дневник Нимотси и раскрыла на тех,
последних, объятых ужасом страницах, в которых он уже знал
всю правду, но ничего не мог изменить. И снова неровные,
больные строчки запрыгали у меня в глазах - строчки, которые
невозможно было разобрать.

Но сделать это было необходимо. Может быть, в них есть
один из возможных ключей, может быть, эти отрывистые, ничего
не значащие буквы-символы все-таки выстроятся в единую
стройную картину.

Я включила настольную лампу и села за дневники Нимотси
с твердым намерением не подниматься из-за стола, пока не
прочту все. Но они по-прежнему были тайной за семью
печатями. Искаженное чувством вины и наркотиками сознание
Нимотси передало эту искажснность рукам. Тогда я решила
действовать по-другому: нужно выписать весь рукописный
алфавит Нимотси еще со времен первых записей, относящихся к
Греции. А потом просто отследить деформацию, мутацию букв -
какими бы страшными они ни были - манера письма, его стиль,
наклон, характерные приемы не могут измениться мгновенно. Я
даже не пыталась вчитываться в написанное Нимотси. Найдя
понятные, знакомые буквы, я тут же искала их искалеченных
братьев-близнецов на следующих, поздних станицах.

Спустя несколько часов каторжной, до рези в глазах,
работы я уже обладала страшным алфавитом последней записи
Нимотси. И только тогда приступила к чтению последних
страниц дневника.

Впрочем, узнала я немногое. А главным было только одно
- в первый день съемки, к которому относилась запись, на
виллу приехали двое - Александр Анатольевич и еще один,
которого Шинкарев упорно именовал Боссом. И все, больше
никаких имен. Да и имя самого Александра Анатольевича было
написано невнятно, оно растеряло половину букв, и за ним
тянулся слабый карандашный след, который показался мне
кровавым... Нимотси писал сбивчиво, в его затуманенном
героином мозгу оба - и Шинкарев, и этот неизвестный Босс -
представали чудовищами, достойными снисходительного
уважения. И здесь Нимотси остался верен себе - его ужас,
изложенный на бумаге, а потому частично прожитый, был даже
добродушным, отстраненным, как жизнеутверждающий финал
черной комедии. Он просто отказывался верить в происходящее
- или не поверил ему до конца.

Вот и все. И больше ничего.

Разбитая, раздавленная, я сидела за столом до тех пор,
пока угрюмое московское утро без спросу не влезло в окно и
не сделало бесполезным свет лампы.

...А теплые руки Дана не обняли меня за плечи.

- Как ты вошел? Я даже не слышала... - мертвым голосом
сказала я.

- Просто открыл дверь ключом. А ты что делаешь?

- Я разбирала дневник Нимотси. Последнюю запись,
которая относится ко дню съемки на кассете. Там был Шинкарев
и еще один.

- Кто? - спросил Дан, грея в своих руках мои
окоченевшие от ночного напряжения пальцы.

- Я не знаю... Шинкарев называл его Боссом. Они оба
были в утро съемок. Приехали вдвоем из Афин, и даже кто-то
из них поболтал с Нимотси, скорее всего - Шинкарев... Босс
уехал со съемок один, а Александр Анатольевич остался.
Проводил своего патрона и остался досматривать кино... Я не
знаю, кто этот человек. Нимотси толком и не написал о нем...
Нет, вру, написал, там было что-то похожее на леденящее душу
восхищение. Кажется, Шинкарев представил Босса автором всей
этой затеи и сказал, что в наше сумасшедшее время за этим
бизнесом будущее. Особенно если учесть проблемы
перенаселенности... Я больше не могу об этом...

- А ведь я тоже кое-что принес, - сказал Дан. - Кое-что
любопытное.

Он вытащил дискету из кармана плаща, поболтал ею в
воздухе, вставил в дисковод.

То, что я увидела на экране монитора, заставило меня
забыть обо всем: это был стоп-кадр из кассеты - я хорошо
помнила его, хотя видела только один раз: спортивный
автомобиль, две фигурки - одна садится в машину, другая
стоит рядом, почтительно придерживая дверцу.

Целая череда кадров, все время увеличивающих
изображение, приблизила меня к двоим, стоявшим у машины.

Одним из них точно был Александр Анатольевич - это он
придерживал дверцу. Второй, садившийся в машину, был мне
неизвестен. Дан отсек все остальное, сосредоточившись на
изображении мужчины в автомобиле - совершенно славянский
тип, только в узких губах застыло что-то скандинавское.

Через несколько секунд я уже могла рассмотреть это лицо
во всех подробностях.

- Это и есть Босс? - спросила я Дана, вспомнив дневник
Нимотси.

- Не знаю... Пока еще не знаю, - задумчиво сказал Дан.
- Но, судя по всему, в такое рискованное предприятие мог
пуститься только человек, имеющий очень солидный легальный
бизнес. Иначе это дело не поднять. Сколько, говоришь, тебе
платили за сценарий?

- Последний они купили за четыре тысячи.

- Могу себе представить масштаб! Четыре тысячи за
порно...

- Вот только актерам они не платили ничего, - жестко
сказала я.

- Прости, прости меня... Я не должен был. - Дан обнял
меня. - И все-таки... Такими деньгами можно безбоязненно, не
вызывая ничьих подозрений, ворочать только в Москве. А если
он московский человек, то мы обязательно вычислим его. Я уже
поручил это ребятам из службы безопасности.

- У тебя даже есть служба безопасности?

- У фирмы. Это серьезные ребята, многие служили в
ФСБ...

Многие служили... Я вспомнила Сирина, Александра
Анатольевича и даже канувшего в Лету Олега Марилова. Я
толком так ничего и не рассказала Дану об Олеге, это был
один из немногих опущенных впопыхах эпизодов. Я искренне
хотела надеяться, что Марилов тогда следил за мной лишь по
/.`cg%-(n Грека, и мне даже нетрудно было себя в этом
убедить. Тем более что рядом был Дан, а с ним я ничего не
боялась.

...На неделю квартира Дана превратилась в оперативный
штаб: сюда стекались все сведения о человеке с дискеты. Он
действительно был московским бизнесменом, занимался нефтью
и, кроме того, держал сеть бензоколонок.

Его звали Дмитрий Тарасович Кудрявцев.

Несколько раз Кудрявцев летал в Грецию - как раз в то
самое время, когда там находилась съемочная группа Нимотси.
Парни из охраны Дана установили это по корешкам авиабилетов:
у кого-то из них были связи с Шереметьевом. Но самым главным
оказалось то, что ныне покойный Александр Анатольевич
Шинкарев был руководителем его службы безопасности...

Круг замкнулся.

И все это произошло без моего участия.