перед ним из сказанных недавно наедине слов Марии? Неведомо. Но бояре,
собравшиеся у смертного ложа князя своего, не посмели изменить завещания
умирающего, оставили место в грамоте, куда должно было вписать имя
сына-младенца, буде оный появится на свет.
митрополичьего престола, слегка поправил текст грамоты, указав, что ежели
сына у великого князя не будет, весь удел безраздельно переходит
наследнику Семена, князю Ивану. И это приняли молча, не думая о том, даже
не очень поняв в сей скорбный час, что местодержатель Алексий предлагает
им принять новую форму наследования, небывалую доднесь на Руси, по которой
вся власть и все имущество великого князя, вместо того чтобы распылять их
среди потомков, сосредоточиваются в единых руках. И дружно, иные с
увлажненными очами, выслушали конец скорбной грамоты, в коем Семен
обращался к братьям своим:
же и яз вам приказываю, своей братьи, жити за один. А лихих бы есте людей
не слушали, и хто имет вас сваживати. Слушали бы есте отца нашего, владыки
Олексея, тако же старых бояр, хто хотел отцу нашему добра и нам>.
Протасьич первый низко, до земли, поклонился своему князю. За ним и другие
подходили к ложу, земно кланяли, прощаясь с князем своим. Иван подошел
робко, со слезами в глазах. Семен пошевелился, покивал ему головою. Андрей
не выдержал, бросился было на грудь брату. Семен отвел его рукою,
примолвил:
Андрей последним покидал покой старшего брата, прошептал: - Прощай,
Андрюха, Машу мою сбереги! Поди, и не увидимся больше с тобой!
Семена должны были постригать в монашеский чин), Мария горько посетовала:
токмо на прожиток!
сын? - Он помолчал, прикрывши глаза, вымолвил тихо: - Деток Бог прибрал, а
ты, коли... Тебе поклонятце! Дядя Василий поможет... Прочее Алексий
содеет... Сам настоял. Прости меня, Маша, за все прости!
скатилась по впалой щеке. И по этой слезе, по беспомощной нежности, что
вдруг прозвучала в шепоте князя, поняла вдруг, всем сердцем поняла, что
умирает, что стал родным и уже не будет больше, и зарыдала, завыла в
голос, припав к горячим бессильным рукам, что шевельнулись слабо, не то
привечая, не то отстраняя...
и старый тысяцкий, Василий Вельяминов. Ненадолго пережил и брат Андрей,
погибший шестого июня, за сорок дней до рождения своего сына Владимира,
будущего Владимира Храброго, прославленного московского воеводы.
семьи, поехал на поставление в Орду, куда уже кинулся Костянтин Василич
Суздальский со иными князьями и посол Великого Новгорода Смен Судаков,
тоже хлопотавший за суздальского князя.
нескудные дары и оглядев спорщиков своим грустно-насмешливым взглядом
(даже теперь, после смерти великого князя, они не поняли ровно ничего!),
исполнил последний долг дружбы, сотворив то, что еще мог сотворить для
покойного, и о чем, наверно, попросил бы его сам князь Семен, - передавши
великое княжение, все целиком, без разделов и споров, единственному
наследнику Симеона - его брату, князю Ивану Иванычу.
уехал на поставленье в Царьград.
монастыре Святого Богоявления. Ему не хотелось занимать митрополичьи покои
до тех пор, пока из Царьграда не воротят послы, хотя как местоблюститель
он и имел на это право. Однако у Алексия были свои правила и свой взгляд
на природу власти, выработанный единожды и навсегда. Строгий с
нижестоящими иерархами, он был строг прежде всего к себе самому и никогда
не дозволял себе лишних или поспешных действий, как не дозволял своему
телу роскошей и праздного отдыха.
трупы, отпевал и хоронил, чудом оставаясь в живых, так что, завидя высокую
черную фигуру, московляне бросались перед ним на колени, словно перед
спасителем, в этот вечер вознамерил поговорить с Алексием, ибо из Радонежа
дошли до него слухи, что вся семья брага Петра умерла и дети остались
одни.
или соображая свое.
Стефан.
в келье тишину.
долгого молчания. Стефан ответил. Алексий коротко вскинул глаза. Укорил:
умираем для мирской жизни и близких своих. Мнишь ли ты, что Господь, в
силе и славе своей, не озаботит себя участью младеня? Не пошлет добрую
душу, поставив ее на путях сироты? Ты уже впал единожды в обольщение
мирского соблазна и видишь сам теперь, к чему это привело! Князь Семен
должен был умереть бездетным, и сумел ли ты помешать веленью судьбы?
последнего часа и боролся с судьбой!
Смертному не дано сего знания. К счастью, не дано! Могли ли бы мы жить,
зная о том наперед? Князь Семен взял на себя бремя отца своего, но
возжаждал утех земного счастья, позабывши страх в сердце своем. Он был
лучший князь, а Иван будет худший, и все же кара господня пристигла именно
его, а не слабого духом Ивана. Власть должна быть бременем, и пока она
бремя - стоит нерушимо. Когда же превращает себя в утеху - всему наступает
конец, и даже то, что мнилось твердее твердыни, неостановимо рушит в пыль!
временен свет земного суетного бытия!
все-таки нес и донес до могилы. Будет прощен народ - и будет прощен князь
Симеон вместе с племенем своим. Погибнет народ - и кара господня
пристигнет усопшего князя. Грядущие после нас оправдают или осудят наши
труды.
хочу уведать, что сталось с моими детьми!
помни, что ты надобен и обещался не мне, но Господу Богу своему!
дороге на Радонеж шел с посохом высокий черный монах со странническою
сумой за плечами. Он явно торопился, хотя и шел размеренною твердою
поступью привыкшего к пешему странствию человека. К полудню он отшагал уже
более сорока верст. Мертвые деревни встречались ему на пути, с
растворенными дверьми, где, наверно, в полутьме клетей лежали
непохороненные мертвецы. Он не глядел, не заходил туда. Он шел все вперед,
и посох в его руке мерно подкреплял широкий шаг странника. К вечеру он был
уже под Радонежом и, услышав издали разноголосый собачий брех, широко
перекрестился. Раз есть собаки, значит, есть и жители, значит, Радонеж не
вымер целиком, хотя и стоит на проезжем пути!
непогод дома рядом с церковью. Изнутри детский голосок ответил:
прокашлял, прежде чем ответить:
боли в груди напомнивший ему Нюшу.
Входи! - примолвил он, отступая внутрь горницы.
Печь, однако, была истоплена, и на столе лежали хлеб и горка печеной репы.
Мальчик рассказывал:
похоронили. И братик умер, и сестрички все умерли, и их всех похоронили
во-о-он там! И я тоже рыл могилки, и обмывал, и все делал! А потом пришла
тетя Шура и сказала, что будет тут жить, чтобы я тоже не умер с голоду...