стрелу. Услышав звон тетивы, олень сорвался с места, но быстрее, чем
человек. Однако стрелы своей Гутерий не нашел. Он решил, что, может быть,
стрела попала в цель и он сумеет добить раненого зверя. Подобрав копье,
охотник пустился в погоню.
дикого леса. Белое пятно оленя не пропадало из виду. Каким-то чудом
Гутерий не уставал бежать, дыхание не перехватывало, он бежал без отдыха,
опьянев от погони и забыв обо всем.
олень резко прибавил прыти и исчез из виду. Зашумел в ветвях деревьев
ветер. Гутерию, вконец обессиленному усталостью, голодом и жаждой,
пришлось остановиться, и тут он обнаружил, что заблудился. "Неужто старая
карга и в самом деле прокляла меня?" - подумал он. Страх, холоднее
наступающей ночи, пронзил его душу. Он завернулся в одеяло, которое
прихватил с собой, и пролежал, не смыкая глаз, до самого рассвета.
приметы. В самом деле, в жуткий уголок леса его занесло. Ни единого
зверька не пробегало в траве, птицы не подавали голоса из крон деревьев,
лишь ветер свистел в ветвях и ворошил увядшие листья. Не росли здесь ни
грибы, ни ягоды, ни орехи, только мох на рухнувших стволах и бесформенных
камнях. Тучи закрыли солнце, по которому он мог бы определить направление
движения. В отчаянии Гутерий метался по лесу.
жажду. Это придало ему сил, и он огляделся по сторонам. Гутерий оказался
на поляне, откуда виден был клочок неба, свободный от туч. На
фиолетово-синем фоне сияла вечерняя звезда.
что должен был отдать без колебаний.
остатки пищи под деревьями для зверья, которому она может пригодиться. Тут
же у ручья он и уснул.
разбрасывал сломанные ветки. Дождь лил как из ведра. Гутерий брел вслепую
в поисках укрытия. Вдруг он наткнулся на дерево и обнаружил, что оно с
дуплом. В нем и провел он остаток ночи.
жемчужинами сверкали на ветвях и во мху. Над головой прошелестели крылья.
Только Гутерий размял занемевшее тело, как к нему с лаем подбежала
какая-то собака. Не дворняжка, а настоящая охотничья собака, высокая,
серая. Радость пробудилась в человеке.
Вскоре они вышли на звериную тропу и двинулись дальше. Но примет,
указывающих на близость людей, видно не было. В нем просыпалась догадка.
послала тебя проводить меня домой или хотя бы к ягодным кустам или
орешнику, где я мог бы утолить голод. Как я благодарен богине!
но ни ягод, ни орешника не попадалось. Наконец лес кончился. Охотник
услышал шум морских волн и почувствовал в порывах ветра вкус соли. Собака
прыгнула в сторону и пропала среди теней. Дальше, должно быть, нужно было
идти одному. Как ни измучен был Гутерий, душа его наполнилась радостью,
так как он знал, что, двигаясь вдоль берега на юг, придет в рыбацкий
поселок, где жили его родственники.
выброшенный штормом на берег, разбитый, уже непригодный для плаванья, хотя
и не полностью разрушенный. Команда осталась цела. Моряки печально сидели
возле останков корабля, так как, будучи из других земель, они ничего не
знали об этом побережье.
попытался объяснить, что может стать их проводником. Моряки накормили
охотника и, оставив несколько человек охранять корабль, отправились с ним,
захватив кое-какие припасы.
богатый товар, а прокуратор, правящий в этих местах, постановил, что
любой, кто спасет команду, должен получить значительную часть груза.
Гутерий решил, что та старая женщина и была самой Нехаленнией.
средства в судно, которое регулярно ходило в Британию. Кораблю всегда
везло с погодой и попутным ветром, а перевозимые товары оказались
выгодными.
каждого вояжа возлагал богатые дары; а когда он видел, как впереди сияет
вечерняя или утренняя звезда, он низко кланялся, потому что звезды тоже
принадлежат Нехаленнии.
и корабли, что бороздят его просторы. От нее зависит процветание смертных
и мир между ними.
трубку. - О да, Мэнс, приходи, как только сможешь.
паспорт и рванул сразу из нью-йоркской штаб-квартиры Патруля в
амстердамскую. Здесь он обменял доллары на гульдены и взял машину, чтобы
добраться до квартиры Флорис.
страстным, и длился недолго. Эверард не совсем понимал, удивило его это
или нет, разочарован он или обрадован.
отстранилось. Пульс Эверарда успокоился.
правда.
янтарные, заплетенные в косы волосы. Единственным драгоценным украшением
была серебряная брошь в виде альбатроса, приколотая над левой грудью. Уж
не в его ли честь? На ее губах играла сдержанная улыбка.
взять отпуск.
подумал он. - О чем мне не рассказали, не желая тревожить попусту?"
работала за десятерых. Мне, конечно, следовало остаться и помочь...
агенту-оперативнику начальство всегда найдет лучшее применение. У тебя
достаточно власти, и ты мог бы остаться для завершения операции, но твое
время стараются не расходовать на рутинную работу. - Она опять улыбнулась.
- Старый работяга Мэнс.
тысячелетие, приходится доводить работу до конца. Да, с помощью коллег и
новых переведенных к тебе сотрудников, переобученных для тех условий, - но
за все отвечала ты. Тебе надо было убедиться, что события пошли так, как
зафиксировано у Тацита "первого"; что не возникло сбоев здесь и там,
теперь и тогда; что история вышла наконец из нестабильной
пространственно-временной зоны и теперь может быть предоставлена своему
естественному ходу. Отпуск свой ты точно заслужила".
моей мировой линии это заняло... что-то около года. А ты, Мэнс? Чем
занимался ты?
Я знал, что ты должна вернуться на этой неделе из-за своих родителей и
своей легенды в этом времени, так что сразу переместился сюда, выждал
несколько дней, потом написал тебе.
менее чувствителен и случившиеся события мучают меня не в такой степени. А
потом, ты пробыла там дольше".
руки. - Но что же мы здесь стоим? Пошли, устроимся поудобнее.
столик, приготовила кофе, хлебцы, достала шотландское виски - она знала,
что он любит, - да, "Гленливет", как раз его любимое, хотя Эверард не
помнил, когда упоминал при ней эту марку. Бок о бок они сели на диван.
Джейн откинулась назад и потянулась.
снова учусь ценить свой родной век.
почему-то чувствую себя неловко".
его вопрошающий взгляд Джейн отрицательно качнула головой и взяла свою
чашку.
Максимов Альберт
Афанасьев Роман
Круз Андрей
Шилова Юлия
Корнев Павел
Ибсен Генрик