Чтение 117–й страницы книги ~Тигана~

Казал закричал, как женщина, и потерял сознание.

После этого начались такие беспорядки и адский переполох, равных
которым не видели на острове ни до, ни после. В одном уединенном храме
Адаона на северном берегу все жрицы покончили с собой, когда одна из них
принесла туда эту весть. Надвигается гнев бога, так было истолковано это
предзнаменование, и Кьяра чуть не задохнулась от страха.

Герцог Казал, безрассудно храбрый и отчаявшийся, погиб в то же лето в
битве против объединенной армии Корте и Феррата, после чего Кьяра пережила
еще два поколения заката и снова набрала силу лишь после ожесточенной,
разрушительной войны между бывшими союзниками, ранее покорившими ее.
Подобный процесс, конечно, едва ли стоил упоминания. Так обстояли дела на
Ладони всегда, с самого появления письменности.

Но ни одна женщина не ныряла за кольцом с тех пор, как погибла Онестра.

Это слишком рискованно, заявляли следующие Великие герцоги один за
другим. Они находили способы сохранить безопасность острова, окруженного
со всех сторон морем, без помощи этой сильнодействующей церемонии.

Когда игратянский флот девятнадцать лет назад показался на горизонте,
последний Великий герцог Кьяры покончил с собой на ступенях храма Эанны, и
поэтому в тот год некому было бросить кольцо в море, даже если бы нашлась
женщина, желающая нырнуть за ним, в поисках заступничества Мориан и бога.

В сейшане стояла сверхъестественная тишина, когда Дианора с Шелто вышли
из покоев. Обычно в этот час в коридорах шумели и сновали кастраты, плыл
аромат духов и сверкали разноцветные одежды женщин, лениво идущих к баням
или на утреннюю трапезу. Сегодня все было иначе. В коридорах пустынно и
тихо, не считая их собственных шагов. Дианора подавила дрожь, так странно
выглядел опустевший, полный отраженных звуков сейшан.

Они прошли мимо входа в бани, затем мимо входа в трапезную. Везде было
тихо и пусто. Они свернули за угол к лестнице, ведущей вниз, к выходу из
женского крыла, и там Дианора увидела, что один человек, по крайней мере,
остался и ждал их.

- Дай мне взглянуть на тебя, - произнес, как всегда, Венчель. - Я
должен дать свое одобрение перед тем, как ты спустишься вниз.

Глава сейшана, как обычно, раскинулся среди разноцветных подушек своей
платформы на колесах. Дианора едва улыбнулась, увидев его огромную тушу и
услышав знакомые слова.

- Конечно, - ответила она и медленно повернулась перед ним вокруг своей
оси.

- Приемлемо, - наконец произнес он. Обычное суждение, хотя она еще
никогда не слышала, чтобы его высокий, ясный голос звучал так приглушенно.
- Но может быть... может быть, ты хочешь надеть тот горностаевый камень из
Карду? На счастье? Я захватил его для тебя из сокровищницы сейшана.

Почти робко Венчель протянул широкую, мягкую ладонь, и она увидела на
ней красный драгоценный камень, который надевала в тот день, когда Изола
Игратская пыталась убить короля.

Она уже хотела отказаться, но вспомнила, что Шелто купил его ей в тот
день, как особый подарок, как раз когда она одевалась, готовясь спуститься
вниз. Вспомнив это, растроганная жестом Венчеля, она ответила:

- Спасибо. С удовольствием. - Она заколебалась. - Не поможете ли надеть
его?

Он улыбнулся, почти застенчиво. Она опустилась перед ним на колени, и
огромный глава сейшана своими ловкими и нежными пальцами застегнул замочек
цепочки у нее на шее. Стоя на коленях так близко от него, она была
оглушена ароматом духов из цветов теин, которыми он всегда душился.

Венчель убрал руки и откинулся назад, чтобы взглянуть на нее. Его глаза
на темном лице были непривычно мягкими.

- У нас, в Кардуне, тому, кто отправляется в путешествие, говорили:
"Пусть найдет тебя там удача и приведет домой". Сегодня я желаю тебе того
же. - Он спрятал свои ладони в пышных складках белого одеяния и посмотрел
в сторону, вдоль пустого коридора.

- Спасибо, - снова сказала она, боясь сказать больше. Поднялась,
бросила взгляд на Шелто; в его глазах стояли слезы. Он поспешно вытер их и
прошел впереди нее к лестнице. На полдороге вниз она оглянулась на
Венчеля, на почти не по-человечески необъятную фигуру, закутанную в
развевающиеся белые одежды. Он смотрел им вслед без всякого выражения,
сидя среди ярких, разноцветных подушек, экзотическое создание из
совершенно иного мира, которое судьба случайно забросила сюда и оставила в
сейшане Кьяры.

У подножия лестницы она увидела, что двери не заперты на засов. Шелто
не придется стучать. Сегодня не придется. Он толчком распахнул двери и
отступил в сторону, пропуская ее вперед. В длинном коридоре ее ждали жрицы
Адаона и жрецы Мориан. Она видела в их глазах почти откровенное торжество,
блеск ожидания.

Раздался всеобщий вздох, когда она вышла из дверей в зеленых ритуальных
одеждах, с уложенными сзади волосами, которые придерживала сеточка цвета
зеленого моря.

Этот обряд не совершали в течение двухсот пятидесяти лет...

Обученные владеть собой, жрецы быстро замолчали. И в молчании
расступились перед ней, чтобы потом пойти сзади правильными красными и
дымчато-серыми рядами.

Дианора знала, что они заставят Шелто идти позади. Он не должен
принимать участие в ритуальной процессии. Она подумала о том, что не
попрощалась с ним как следует. Ей не суждена была в жизни цельность.

Они пошли на запад по коридору, к парадной лестнице. На верхней
площадке Дианора задержалась и посмотрела вниз, и только тут поняла,
почему в сейшане было так тихо. Все женщины и кастраты собрались внизу. Им
позволили выйти из дворца, позволили отойти так далеко, чтобы увидеть, как
она пройдет мимо. Очень высоко подняв голову и не глядя ни направо, ни
налево, она шагнула на первую ступеньку и начала спускаться. Она уже не
она, думала Дианора. Уже не Дианора или не только Дианора. С каждым
следующим шагом она все дальше уходила в легенду, сливалась с ней.

А затем, у подножия лестницы, когда она ступила на мозаичные плиты
пола, она увидела, кто ждет ее внизу, у выхода из дворца, чтобы
сопровождать дальше, и сердце у нее почти перестало биться.

Там стояла группа людей. Одним из них был д'Эймон, и еще Раманус,
который остался на Ладони - она никогда и не сомневалась, что он так
поступит, - и был назначен Брандином Первым лордом флота. Рядом стоял
Доарде, поэт, представитель народа Кьяры. Она ожидала его присутствия. Эта
мудрая идея принадлежала д'Эймону: участие поэта с острова может послужить
противовесом преступлению и смерти другого поэта. Рядом с Доарде стоял
плотный, с умным лицом человек в одежде из коричневого бархата, обвешанный
целым состоянием в золоте. Купец из Корте, и явно весьма процветающий,
возможно, один из тех стервятников, которые нажили состояние на руинах
Тиганы двадцать лет назад. За ним стоял худой, одетый в серое жрец Мориан,
явно прибывший из Азоли. Она могла определить это по его облику, коренные
жители Азоли все выглядели так серенько.

Последний из ожидавших ее внизу был из Нижнего Корте, и Дианора его
знала. Человек из ее собственных легенд, из мифов и надежд, которые до сих
пор поддерживали в ней жизнь. И от его присутствия здесь кровь чуть было
не застыла у нее в жилах.

Весь в белом, разумеется, величественный, каким она его помнила с тех
пор, когда была еще девочкой, с массивным жезлом в руке, всегда являвшимся
его отличительным признаком, возвышаясь над всеми остальными, стоял
Данолеон, Верховный жрец Эанны в Тигане.

Человек, который увез принца Алессана на юг. Так сказал ей Баэрд в ту
ночь, когда увидел свою ризелку и ушел вслед за ними.

Она его знала, все знали Данолеона, его внушительную фигуру, широкие
шаги и раскаты густого, великолепного голоса во время службы в храме. Пока
Дианора приближалась к двери, ее на мгновение охватила дикая паника, но
потом она сурово одернула себя. Он никак не мог узнать ее. Он никогда не
видел ее ребенком. Да и почему он должен был ее видеть - девочку, дочь
скульптора, иногда бывающего при дворе? А она изменилась, она с тех пор
стала совершенно другой.

Но Дианора не могла оторвать от него глаз. Она знала, что д'Эймон
собирается пригласить кого-нибудь из Нижнего Корте, но никак не ожидала,
что это будет сам Данолеон. В те дни, когда она работала в "Королеве" в
Стиванбурге, все знали, что Верховный жрец Эанны удалился от светской
жизни в святилище богини в южных горах.

Теперь он покинул его и присутствует здесь, и, глядя на него, впитывая
эту реальность, Дианора ощутила абсурдный, почти всепоглощающий прилив
гордости от того, как он одним своим присутствием подавляет всех
собравшихся здесь людей.

Это ради него и ради мужчин и женщин, подобных ему, ради тех, кто
погиб, и тех, кто пока выжил на покоренной земле, Дианора собиралась
совершить сегодня то, что она задумала. Его испытующий взгляд остановился
на ней; они все так на нее смотрели, но именно под взглядом ясных голубых
глаз Данолеона Дианора выпрямилась еще больше. Ей показалось, что позади
всех них, за дверью, которую еще не открыли, она видит указанный ризелкой
путь, который все ярче сияет перед ней.

Она остановилась, и они поклонились ей. Все шестеро мужчин выставили
вперед прямую ногу и низко согнулись в поклоне, которого никто не видел
несколько веков. Но это же была легенда, церемония, взывание ко многим
силам, и Дианора почувствовала, что кажется им сейчас некой священной
фигурой с тканых свитков далекой древности.

- Миледи, - торжественно произнес д'Эймон, - если позволите, мы будем
вас сопровождать и отведем к королю Западной Ладони.

Осторожно сказано и четко, так как все их слова должны запомнить и
повторять в будущем. Все должно сохраниться в памяти народа. Это одна из
причин присутствия жрецов и поэта.