- Надолго? - только спросила она, давно предчувствуя такую развязку.
- Навсегда.
Она давно уже не проявляла своей властности, с детства наученная жить под
волей мужа, и могла "расслабиться" только когда оставалась одинокой. Слово
Глеба имело силу закона, что особенно ему нравилось и отвечало мужскому
духу.
- Навсегда уйти не могу, - заявила Наталья. - Мать одну не оставлю и дом не
брошу.
С точки зрения Глеба, все они здесь жили не по совести, воровали, грабили,
продавали, мошенничали - короче, занимались привычным для этих мест и
имеющим давнюю традицию промыслом. Но у этого жулья и ворья было
обостренное чувство любви к родственникам, может, оттого, что жили в
постоянном риске, ступали по грани и избавлялись от опасности лишь в кругу
семьи.
Она подумала, попробовала поискать компромисс.
- Скажи, куда поедем. Если недалеко, матушку можно взять.
Старушка по дому-то едва передвигалась, изработавшись за долгую колхозную
жизнь, а ехать сейчас на машине, когда ушли войска и на дорогах полный
произвол - практически невозможно. Не прорываться же с боями до Моздока!
Если бы рядом с ним ехал чеченец - а погибший муж Натальи был из одного
тейпа с Масхадовым, - можно колесить повсюду, еще и помогут в дороге. Но
если вдова учителя-разбойника с железной дороги подцепила себе русского и
норовит улизнуть из Ичкерии - это команда "фас".
- Я же сказал, за границу, далеко. - Он не имел права и не хотел
раскрываться. - Мне здесь оставаться нельзя.
- Что случилось? Может, я смогу уладить?
- Уладить ничего нельзя. Для этого нужно... перекроить всю жизнь или вообще
перечеркнуть и начать сначала.
- Поздно начинать сначала, - с тоской проговорила она. - Все это сказки...
Он видел, как Наталья не хотела ломать устоявшейся жизни, привычек и
обычаев, но все-таки пыталась найти выход.
- Есть надежный человек, чеченец... Он вывез бы нас на своей машине. Куда
ты хочешь. Это большой человек, все может.
Попадаться на глаза большому человеку в Ичкерии не было никакой охоты. Тем
более, Глеб собирался вытащить отсюда своего человека - солдатика, беглого
из Моздокской комендатуры из-под следствия. Этот паренек с золотыми руками
и талантом снайпера ничуть не меньшим чем у Славки Шутова около года уже
работал в паре с Глебом и теперь сидел в условленном месте и ждал сигнала.
Одному, без покровителя и заступника, ему было не вернуться в Россию: снова
бы арестовали и накрутили еще несколько статей. Конечно, этот вояка был
пока еще необработанным алмазом, но - алмазом, и самая подходящая оправа
для него, - естественно после "огранки", - была "Молния". Дед Мазай
расцеловал бы за такую находку...
Как ей сказать, что уходить придется с довеском? К тому же, в целях
конспирации, паренек не был посвящен в личную жизнь Глеба и его легенду. А
подготовку и натаскивание проводить некогда, раскрываться - нельзя, пока
они на территории Чечни. Не подсадишь же его в машину, как случайного
попутчика...
План выхода со снайпером был согласован до мельчайших подробностей: уходить
следовало на север, только по проселкам, через казачьи станицы и в ночное
время суток. Напарник должен был двигаться впереди на расстоянии
возможностей радиостанции, а Глеб с Натальей - замыкающими, по
"проторенному" пути и без всякого непосредственного контакта. Любая стычка
- это провал, и уходить придется с боями, что вообще было
непрофессионально. Расстояние в триста верст надлежало проткнуть, как масло
горячим ножом, сохранив у главарей сепаратистского режима полную
уверенность, что он остался здесь и возмездие неминуемо. Пусть живут под
домокловым мечом...
Кроме того, Глеб, как всякий волк-одиночка, не любил стаи.
Какая тут машина, бабушка, всемогущий надежный чеченец...
Она перебирала варианты - он отвергал, и оба никак не хотели согласиться с
мыслью, что пришло время прощаться. Тем более, до выхода оставалось менее
двух суток...
И всего одна ночь.
Этой ночью, очень похожей на первую их ночь, наполненную сомнениями,
затаенным страданием и любовью, Глеб внезапно получил от напарника сигнал -
непредсказуемые обстоятельства, срочно требуется встреча.
В душе трепыхнулась призрачная надежда...
3
"Ковбой" привел его в места пустынные, удобные для скрытной жизни, но
отчего-то неприятные: горный ландшафт напоминал развалины гигантских
строений; здесь царил дух гибели, тлена, разложения...
Обещанного спецназовского снайпера в потаенном укрытии не оказалось, хотя
были следы его пребывания, тщательно замаскированные - консервные банки,
кости животных, старое солдатское тряпье. Ни продуктов, ни боеприпасов -
будто ушел, прихватив с собой все имущество, причем, буквально несколько
часов назад.
- Придет, - уверенно заявил "ковбой". - Он всегда уходит так, в случае чего
чтобы не возвращаться.
Прождали весь день, потом чуть ли не всю ночь и лишь к утру, когда Саня
разоспался, дежуривший напарник толкнул в плечо.
- Кажется, идет... Вроде, шаги слышно. Несколько минут Саня прислушивался -
ничего, кроме ветра в "развалинах" гор...
А потом вдруг тихий, простуженный голос из ниоткуда:
- Лежать. Не двигаться.
Вроде, рядом! Руку протяни - достанешь. Грязеву показалось, это Славка
Шутов, даже голос похож. Или потому, что рассчитывал встретить здесь
суперснайпера?..
- Слава, здорово, - сказал он. - Хочешь, барыню спляшу? С присядкой?
- Сейчас вкачу гранату - спляшешь, - спокойно пообещал невидимый хозяин
убежища.
- Это он! - шепнул "ковбой" и позвал. - Анатолий Иваныч? Это я, Андрей...
Минуту висела тишина, граната не катилась, значит, напарник угадал.
- Ты с кем? - спросил Анатолий Иванович.
- Свой мужик, тебя искал.
- Если свой, пусть положит оружие и тихохонько становится на четвереньки. Я
выйду.
- Да у него нет оружия...
- Как это - нет?
- Так вот, нет, пустой.
Вдруг от земли, в полутора метрах, отделился и нарисовался невысокий
человечек с длинной винтовкой за плечами и коротким автоматом в руках. Над
вид - едва ли шестнадцать дашь, хотя крепенький, мягкий в движениях и
обряжен в самодельный камуфляж - нашиты веревочки, тряпочки, лоскутки, лицо
размалевано полосами, как у индейца. Только перьев не хватает...
Суворов Виктор
Мацумото Сэйте
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Орлов Алекс