рухнули все ее планы, она хочет, чтобы вместе с ней погиб и он. Она
привязала его к себе столь же крепко, как связывают Снежную королеву и
ее Звездного Быка перед тем, как бросить их в море. Она была воплощением
Хозяйки, а Звездный Бык - ее верным Слугой, так что они непременно
должны были возродиться с началом нового прилива... но только в ином
обличье, с чистыми, незапятнанными душами - душами детей Лета. Так было
всегда, с незапамятных времен, и, несмотря на то, что инопланетяне
несколько сократили число старинных обрядов, этот ритуал остался жив,
как и вера в Хозяйку. Разве ему по силам изменить древний обряд? Мун
пыталась спасти его от смерти, но судьба оказалась сильнее их обоих. Он
старался не думать о том, что произошло между Ариенрод и Мун, когда его
увели из зала Ветров. Мун наконец-то должна была узнать правду о том,
кто она такая... Но даже если Мун и удалось спастись от Ариенрод, то
вернуться к нему сейчас она все равно не сможет. Ему оставалось
благодарить судьбу за то, что последние часы он провел с любимой
женщиной - все-таки утешение для мужчины перед смертью...
которой впервые явился во дворец, и бережно разложил вещи на мягком
ковре; там были даже те бусы, которые он купил себе на следующий день
после прибытия в Карбункул. Там была и его флейта... Он отложил флейту в
сторону, снял свой роскошный наряд и надел широкие грубые штаны и яркую
пеструю рубаху, которая отлично сочеталась с дешевыми бусами. Он
одевался тщательно, словно уже готовился к совершению ритуала. Потом
взял с полки медаль, некогда принадлежавшую его отцу, и надел ее на шею.
Потом осторожно подобрал с ковра флейту и, усевшись на краешек роскошной
кушетки, поднес флейту к губам и снова опустил, почувствовав вдруг, что
во рту от волнения пересохло так, что играть было совершенно невозможно.
Он сглотнул; постепенно стук в висках стих. Тогда он снова взял флейту,
закрыл пальцами нужные отверстия и подул. Дрожащий пронзительный звук
затрепетал в воздухе - словно некий дух не в силах был сдержать своего
изумления, обнаружив вдруг, что вырвался из оков молчания, которые
считал вечными. В горле все еще стоял комок, дышать было трудно, и
Спаркс снова сглотнул; в голове его роились мелодии, рвавшиеся на
простор. Он заиграл - неуверенно, неловко перебирая пальцами, стараясь
слушаться памяти, но порой фальшивые звуки все-таки резали ему слух.
Постепенно пальцы потеплели, стали ловчее; волшебная влага мелодии,
сладкая и прозрачная, вновь полилась из того источника, который он
хранил в сердце, увлекая его в тот мир, который, как ему казалось, он
потерял навсегда. Ариенрод пыталась отравить радость от его последней
встречи с Мун, отнять у него даже это, как уже отняла у него способность
восхищаться прекрасным, тем, что не имело отношения к ней самой. Но у
нее ничего не вышло. Страсть и вера Мун были столь же чисты, сколь чиста
была эта музыка, и воспоминания о ней смывали с души позор, излечивали
любые раны, исправляли все совершенные ошибки...
загремел замок. Дверь распахнулась, и прямо перед ним возникли две
фигуры в плащах с низко надвинутыми на лица капюшонами. Один человек
двигался как-то неестественно медленно. Вошедшие быстро закрыли за собой
дверь.
напряженно вглядывался в них, пытаясь зажечь дополнительный настенный
светильник.
двигался легко, вышел вперед, в круг света от лампы, и сбросил с головы
капюшон.
инопланетянина. Сперва ему показалось, что это уроженец Харему, но
почему-то с более светлой кожей и более округлым лицом, к тому же весьма
крупного. Лицо его... кого-то оно напоминало ему...
двадцати лет прошло. Вот только хотелось бы, чтобы обстановка для этого
была более приятной и радостной.
отмечая его конкретную позицию на генеалогическом древе, не больше. Он
улыбнулся и покачал головой. - Я твой отец, Спаркс. - Он словно чего-то
недоговаривал, словно не способен был выразить этими словами слишком
сложные чувства, обуревавшие его.
казалось, вся кровь разом отлила от его лица.
кресло; под плащом оказался простой серый космический комбинезон, поверх
которого был надет богато расшитый воротник; на груди висела, медаль,
указывавшая на его принадлежность к членам Ассамблеи. Он отвесил Спарксу
легкомысленный поклон, словно тоже совершенно не представлял, с чего же
начать разговор.
просто слуга? - повернулся и без лишних слов поспешил прочь, исчезнув в
соседней комнате и оставив их наедине друг с другом.
медаль рукой и стиснул ее в кулаке так, что побелели пальцы...
вспоминая, как она издевалась над ним, насмешничала, говоря, что знает,
кому принадлежит эта медаль, знает имя его отца; и лгала ему.
своим сыном, и они показали мне, где тебя найти.
ногам Сайруса; голос его от мучительного недоверия звучал хрипло.
побери, никак не Звездному Быку! Тебе, должно быть, потребовалось
немалое умение, чтобы пробраться сюда и воткнуть в меня нож... вот же
твоя награда. Возьми и убирайся. - Он закрыл глаза, стараясь не
замечать, не видеть лица, столь похожего на его собственное. Он услышал,
как Сайрус наклонился и поднял медаль.
ослабел и стал как бы прозрачным. - А как поживает твоя мать? Я подарил
это ей в Ночь Масок... это твое по праву.
посмотреть, какое у Сайруса будет лицо. - Я убил ее! - Он выждал паузу.
- Она умерла в тот день, когда я родился.
неверием.
действительно было важно, так ли это.
оборудования и больниц. Да и здесь после Смены Времен Года островитяне
тоже их иметь не будут... - Он провел рукой по грубой ткани своих
штанов. - Но мне это будет уже все равно. Как и вам.
могу сказать тебе? Премьер-министр - мой родной отец и, стало быть, тебе
он дед. Когда он вернулся за мной, все было куда проще. Уже одно то, что
в жилах моих струилась его кровь, делала меня в глазах представителей
нашего класса чуть ли не королем - во всяком случае, лидером; давало мне
право быть наверху, приносило мне только успех и счастье.
мне эту медаль, ввел меня в свой круг и сделал членом Ассамблеи. -
Медаль скользнула у него между пальцами и повисла, качаясь на цепочке и
пуская вокруг солнечные зайчики. - Я отдал ее твоей матери потому, что
она была очень похожа на мою мать - со своими синими, точно лесные
озера, глазами и волосами цвета солнечных лучей... На одну ночь
благодаря ей я вновь очутился в мире моего детства - я в ту пору был
ужасно одинок и очень скучал по своей далекой родине. - Он поднял глаза
и на раскрытой ладони протянул Спарксу медаль. - Она принадлежала ей,
потом тебе и всегда будет твоей.
его превращается в кисель, в дым...
много лет назад, когда я так в тебе нуждался? Я ждал тебя, надеялся, что
ты вернешься, я старался быть таким, каким, по моим представлениям, ты
хотел бы видеть меня, каким ты и сам виделся мне... - Спаркс обвел рукой
комнату, полную различных приборов и инструментов, с помощью которых он
мучительно решал свои бесконечные технические загадки. - Но теперь,
когда все в прошлом, когда я сам разрушил свою жизнь... ты и явился -
зачем?
некоторые поправки. - Он колебался; Спаркс медленно повернулся и
посмотрел ему в глаза. - Твоя двоюродная сестра Мун все рассказала мне о
тебе. И это она прислала меня сюда.
подбодрить. - Это ее находчивости мы обязаны нашей встречей, а сердце
ее, по-моему, ждет встречи еще кое с кем... Поговорив с ней, я понял,
что тебя воспитала очень хорошая семья. - Спаркс молча отвел глаза. - А
столкнувшись с удивительной верой Мун в тебя, - в голосе Сайруса
послышалась какая-то затаенная грусть, - я окончательно понял, что мне
нечего стыдиться такого сына. - Сайрус посмотрел на инструменты и
приборы - молчаливые свидетельства того, что в жилах у них течет одна
кровь, что они унаследовали одну и ту же страсть.