Испытываю к вам глубочайшее уважение.
квадратик вощеной бумаги.
она и стала разворачивать пакетик.
понесу тебя.
она. - Верю, что понес бы. - Она коснулась его щеки и пробежала пальцами
по его губам. - Но это нам не поможет, верно? Нет. Я не хочу, чтобы меня
посадили в клетку и пытали, как зверя. Я слишком много знаю. Из-за меня
могут приговорить десяток других к...
сторону, сердце его забилось, и он увидел, что один из солдат с лестничной
клетки только что бросил гранату.
нее брызнуло пламя, раздался хлопок, яркая вспышка, потом из гранаты
повалил молочно-белый дым. То, что это был не дым, Майкл понял уже в
следующую секунду. У него было тошнотворно-сладкий, похожий на
апельсиновый запах - запах химикатов.
слезились, поднесла капсулу с цианидом ко рту. Майкл не мог этого вынести.
К добру или не к добру, он выбил капсулу из ее руки.
встать на ноги, слезы слепили ему глаза, руки молотили по клубам дыма.
Майкл чувствовал себя так, будто его легкие раздулись и он не мог сделать
вдох. Он слышал, как кашляла и задыхалась Чесна, она приникла к нему,
когда он попытался поднять ее. Но воздух у него кончился, а дым был такой
густой, что чувство ориентации нарушилось. Тоже одно из изобретений
Гильдебранда, подумал Майкл и, ослепший и плачущий, упал на колени. Он
слышал, как кашляли заключенные, тоже попавшие под действие газа. В дыму
перед ним появилась фигура солдата в противогазе. Он наставил винтовку на
голову Майкла.
пытаясь опять подняться, но силы ему изменили. Чем бы ни были эти
химикаты, они были сильны. И тут, морщась от вони гнилых апельсинов, Майкл
Галатин выключился.
поле. Майкл, раненая рука которого была обмотана бинтом, всматривался в
серебристый дневной свет и увидел, что большой транспортный "Мессершмитт"
был еще там. Бомбы были еще не погружены.
была перевязана, и когда она оттянула бинт, чтобы осмотреть ее, то
увидела, что рана была прочищена, а пуля удалена. Действие газовых гранат
еще не прошло, они все еще отплевывались водянистой слизью, и здесь
оказалось ведро, поставленное в камере специально для этого. У Майкла была
убийственная головная боль, а Лазарев был способен лишь лежать на одной из
раскладушек с тощим матрасом, уставив глаза в потолок, как пьяница после
длительного запоя.
чтобы глянуть сквозь узкий глазок в деревянной двери. Коридор был пуст. -
Эй! - закричал он. - Принесите нам еды и воду! - Через мгновение явился
охранник, зло посмотрел на Майкла светло-голубыми глазами и опять ушел.
кашу - и бачок с водой. Когда все это было съедено, те же самые двое
солдат, держа в руках автоматы, появились еще раз и приказали пленным
выйти из камеры.
спотыкался, в голове у него еще стоял туман, а ноги были как ватные.
Охранники повели их из этого здания, каменной тюрьмы на краю летного поля,
по аллее на фабрику. Через несколько минут они уже входили в большое
здание, располагавшееся неподалеку от того, где их схватили.
дриблингом! Не беги с ним! Дриблинг!
досок. Здесь была открытая трибуна с рядами мест и замерзшие стекла в
окнах. Кучка изможденных заключенных боролась за обладание баскетбольным
мячом, в то время как охрана с винтовками наблюдала за ними. Прозвучал
свисток, замирая в углах зала.
голубых! Теперь мяч у команды красных!
Длинные фигуры в мешковатых серых робах спотыкались и пошатывались,
стремясь закинуть мяч в корзинку на противоположной стороне площадки.
игре? - Человек, который кричал это, стоял у края площадки. На нем были
черные рейтузы и полосатая судейская рубашка, у него была длинная грива
белых волос, свисавших до лопаток, и рост у него был почти в семь футов. -
Хватай мяч, Темкин! - кричал он и топал ногой. - Пропустил такой легкий
бросок!
и Эрих Блок, вставший с места на открытой трибуне и махавший им, подзывая
к себе. Несколькими рядами выше своего хозяина сидел Бутц, выглядевший как
рассерженный бульдог.
обращаясь к Чесне. Он улыбнулся, показав лошадиные зубы. На нем были
круглые очки, и Майкл решил, что он не старше двадцати трех лет. У него
были темно-карие, блестящие, словно бы детские глаза. - Это вы - те,
которые устроили ночью весь тот бардак?
стали мрачными. - Вы потревожили мой сон.
Майкл, но этот факт не мешал ему быть простаком. Возвышавшийся над ними
молодой человек отвернулся от них и закричал заключенным:
корзине, у некоторых из них ноги заплетались.
будьте любезны, не сядете ли поближе ко мне? - Она подчинилась,
подпихнутая стволом винтовки. Майкл занял место рядом, и Лазарев,
озадаченный этим зрелищем, как и всем прочим происходящим, тоже сел. Двое
охранников стали в нескольких шагах от них. - Здравствуйте, Чесна. - Блок
потянулся и ухватил ее за руку. - Я так рад видеть вас...
сказал: - Нет, нет. Все в порядке, - и огромный человек опять сел. Блок
вынул платок из кармана и вытер плевок со щеки. - Такой пыл! - спокойно
сказал он. - Вы - настоящая немка, Чесна. Просто не могу поверить.
за что не стану таким немцем, как вы.
понадобится.
говорите со дна этой пропасти. О, хороший бросок! - Он одобрительно
похлопал в ладоши, Бутц тоже.
доктор.
упал, когда ноги у него заплелись, и Гильдебранд закричал:
переполнившись злобой. - Сейчас же. Ты будешь продолжать играть, пока я не
скажу, что игра окончена.
Он прочитал о нем в американском журнале. Сам я этой игры не понимаю. Я -
футбольный болельщик. Но каждому свое. Да?
Майкл.
Разве вам еще не надоело вынюхивать этот след?
крупного калибра. - Единственное, чего я не знаю, - сказал он, как будто
почти случайно, - это где тот ангар, в котором запрятана "крепость".
Стальной Кулак - это название бомбардировщика Б-17, да?