письма непременно, и я получу их, и никакие наставники и директрисы не
отнимут их у меня. Я протестантка, мне эти правила не подходят, слышите,
мосье?
есть кое-какие возможности. Soyez tranquille**.
застроенного милыми домиками. Перед белым крыльцом одного такого домика и
остановился мосье Поль.
вошел. Пригласив войти и меня, он закрыл за нами дверь. Служанка не вышла
нас встретить. Прихожая была небольшая, под стать всему домику, но приятно
выкрашена свежей краской; с другой стороны ее была другая дверь, стеклянная,
увитая виноградом, и зеленые листики и усики ласково тыкались в стекло. В
жилище царила тишина.
показалось, премилую. Стены были розового, словно нежный румянец, цвета,
лоснился вощеный пол; ковер ярким пятном лежал посередке; круглый столик
сверкал так же ярко, как зеркало над камином; стояла тут и кушетка и
шифоньерка, и в ней, за обтянутой красным шелком полуоткрытой дверцей,
виднелась красивая посуда; лампа, французские часы; фигурки из матового
фарфора; в нише большого единственного окна стояла зеленая жардиньерка, а на
ней три зеленых цветочных горшка, и в каждом - цветущие растения; в углу
помещался gueridon* с мраморной столешницей, а на нем корзинка с шитьем и
фиалки в стакане. Окно было отворено; в него врывался свежий ветерок; фиалки
благоухали.
тишина во всем доме нагнала на меня странную робость.
осведомилась я.
уставленная немногочисленной, но сверкающей утварью, стол и два стула. В
шкафчике стояла крошечная, но удобная глиняная посуда.
когда я стала разглядывать шесть зеленых с белым тарелок, и к ним четыре
блюда, чашки и кружки.
хорошеньких спальни; потом мы вернулись вниз и торжественно остановились
перед дверью побольше.
скважину, отпер дверь и пропустил меня вперед.
с остальной частью дома. На тщательно вымытом полу не было ковра; здесь в
два ряда стояли столы и скамьи, и меж них проход вел к помосту, на котором
стоял стол и стул для учителя, а рядом висела доска. По стенам висели две
карты; на окнах цвели зимостойкие цветы; словом, я попала в класс -
настоящий класс.
этом предместье школа есть.
распространения в пользу одного моего друга? - спросил он, извлек из кармана
сюртука несколько визитных карточек и сунул мне в руку. Я взглянула и прочла
отпечатанную красивыми буквами надпись:
Mademoiselle Lucie Snowe"*.
Люси Сноу (фр.).
Кое-какие повороты, некоторые чувства, радости, печали, сильные потрясения
по прошествии времени вспоминаются нам неясно и смутно, словно стертые,
мелькающие очертания быстро вертящегося колеса.
последовали за прочтеньем визитной карточки, я помню не более, чем о самом
первом моем младенчестве; помню только, что потом я вдруг очень быстро
затараторила:
заказали карточки? Это вы обо мне? Это я-то директриса? Может быть, есть еще
другая Люси Сноу? Скажите. Ну говорите же.
довольное лицо.
обо всем на свете.
Бедняга Эманюель! Вот какую благодарность получил он за то, что целых три
недели бегал от обойщика к маляру, от столяра к уборщице и только и думал,
что о Люси и ее жилище!
запястье. Доброта, его молчаливая, живая, деятельная доброта открылась мне
неопровержимо. Его неусыпная забота излилась на меня как свет небесный; его
- теперь уж я осмелюсь это сказать - нежный, ласковый взгляд невыразимо
трогал меня. И все же я принудила себя вспомнить о практической стороне
дела.
мосье Поль?
учителей обеспечили мне кругленькую сумму; часть ее я решил употребить на
себя и доставить себе самое большое удовольствие, какое позволял себе в
жизни. Я обдумывал свой план день и ночь. Я не мог показаться вам на глаза,
чтобы вдруг все не испортить. Скрытность не принадлежит к числу ни
добродетелей моих, ни пороков. Если б я предстал пред вами, вы бы одолели
меня вопросительными взорами или бы вопросы посыпались с ваших уст: "Где вы
были, мосье Поль?", "Что делали?", "Что у вас от меня за тайны?". И тогда бы
мне не удержать своего первого и последнего секрета. А теперь, - продолжал
он, - вы будете тут жить и у вас будет школа; у вас будет занятие, пока я
буду далеко, иной раз вы и обо мне вспомянете; вы будете беречь свое
здоровье и покой ради меня, а когда я вернусь...
неустанно и с радостью.
вашем я вам во всем отчитаюсь. Мосье, вы слишком, слишком добры!
были тщетны; слова ничего не передавали; голос мой дрожал и не слушался.
Мосье Поль смотрел на меня; потом он тихонько поднял руку и погладил меня по
волосам; вот его рука случайно коснулась моих губ; я прижалась к ней, я
уплатила ему дань преданности. Он был царь мой; царствен был дар его души, и
я засвидетельствовала свое преклоненье с радостью и по чувству долга.
попросил моего гостеприимства; с утра он был на ногах и теперь нуждался в
отдыхе; он объявил, что с удовольствием выпил бы шоколаду из моего
китайского, белого с золотом сервиза. Он отправился в ресторан по соседству
и доставил оттуда все необходимое; он поставил gueridon и два стула на
балкончике за стеклянной дверью под завесой винограда. И с каким же счастьем
исполняла я роль хозяйки и потчевала своего гостя и благодетеля.
предместья и расстилавшиеся за ними поля. Воздух был тих, свеж и тонок. Над
тополями, лаврами, кипарисами и розами безмятежно сияла улыбчивая луна и
веселила сердце; рядом с нею горела одинокая звезда, посылая нам кроткий луч
чистой любви. В соседнем саду бил фонтан, и бледная статуя склонялась над
его струями.
службы, которую служили журчащий фонтан, вздыхающий ветер и шепчущаяся
листва.
склонись к моему челу, чистое чело Неба! Белый Ангел! Подожди, не гаси
твоего ясного света; пусть подольше разгоняет он неминуемо грядущие тучи;
пусть ляжет отблеск его на тоскливую тьму, которой суждено его сменить.
Белов Вольф
Шилова Юлия
Витковский Евгений
Куликов Роман
Корнев Павел