и германцев (при том, что и британский, и германский императоры были
родственниками Николая). С одной стороны, нет никаких сомнений: и те, и
другие поступили довольно подло.
тился в живого мертвеца, ненужного никому - ни иностранным владетельным
домам, ни кому бы то ни было в собственной стране. Нелишне вспомнить,
что ни одно из белых движений не рассматривало всерьез свою борьбу как
сражение за права Николая, никто не собирался восстанавливать его на
троне. Так что знаменитое высказывание Свердлова о расстреле царской
семьи: большевики, мол, "не хотели оставлять монархистам живого знаме-
ни", можно смело назвать полнейшей глупостью. Никто из противников
большевиков и не рассматривал Николая в качестве знамени.
к дворянину Романову (поскольку после отречения он был всего лишь дворя-
нином, и не более того, и утверждать, будто "большевики убили царя",
как-то смешно).
иного отношения и недостоин.
Октябрю?
себя монархии, могла по мановению некоей волшебной палочки каким-то чу-
дом превратиться в демократическое, свободное, умиротворенное госу-
дарство. Во-первых, противоречий накопилось слишком много. Вовторых,
попросту не существовало силы, способной бы противостоять большевикам.
Единственную попытку переломить ситуацию - "мятеж генерала Корнилова" -
моментально свел на нет сам Керенский, предпочитавший Корнилову союз с
большевиками.
колая, просто-таки вышвырнули пинком под зад. Почти бескровный переворот
наглядно свидетельствует, что правительство Керенского не пользовалось
ни малейшей поддержкой. И взятие власти большевиками отнюдь не было нео-
жиданностью. Нечто подобное предсказывалось еще 20 августа 1917 г. на
заседании ЦК кадетской партии: "... в стране начинается распад... ре-
зультаты бездействия власти... власть возьмет в руки тот, кто не побоит-
ся стать жестоким и грубым... мы дождемся диктатуры... в правительстве
уже считаются с возможностью применения военных для - получения хлеба от
крестьян... Вспышки социального бунтарства на окраинах будут не столько
результатом дурных пастырей и разных негодяев, сколько следствием разру-
хи и взаимного непонимания... Будут ли поводом голодные бунты или выс-
тупление большевиков, но жизнь толкнет общество и население к мысли о
неизбежности хирургической операции..."
го... Впрочем, стоит ли сводить все к понятию "большевики"? Отчего-то
совершенно забылось, что Октябрьский переворот устроили три силы, еще
несколько месяцев после того действовавшие во взаимном согласии. Больше-
вики, левые эсеры, анархисты - две последних партии отнюдь не уступали
большевикам в численности, если не превосходили. В последние годы приня-
то ругать знаменитого "матроса Железняка", разогнавшего Учредительное
собрание. Но Александр Железняков вовсе не был большевиком! Он - актив-
ный член партии анархистов. И погиб на гражданской, командуя опять-таки
анархистским боевым отрядом. Левые эсеры какое-то время были не просто
союзниками большевиков, но и занимали довольно ответственные посты в ЧК
- а посему несут свою долю вины за красный террор...
сал Вайдемейру еще 12 апреля 1853 г.: "Мне кажется, что из-за беспомощ-
ности и вялости всех остальных партий в одно прекрасное утро наша партия
будет вынуждена взять власть, чтобы проводить в конце концов то, что не
отвечает непосредственно нашим интересам, а отвечает общереволюционным и
мелкобуржуазным интересам; таким образом, побуждаемые пролетарскими мас-
сами и связанные своими собственными толкованиями и в большей или
меньшей степени выражаемыми в партийной борьбе декларациями и планами,
мы будем вынуждены делать коммунистические эксперименты и прыжки, для
которых лучше всего сами знаем, что не время. При этом мы потеряем голо-
вы - будем надеяться, только в физическом смысле - наступит реакция, и
до того, как мир будет в состоянии дать историческую оценку подобным со-
бытиям, начнут считать нас не только чудовищами, но и глупцами..."
тый. Власть валялась на земле. Большевики взяли и подняли. Потом нача-
лись "коммунистические эксперименты", прыжки, которым было "не время". А
чуть позже появился Сталин, опять-таки предсказанный множеством теорети-
ков, от Виктора Гюго до белоэмигрантов.
империю...
лишь благодаря "превосходству в военной силе" или "железной дисциплине".
Для гражданской войны эти категории не имеют никакого значения.
борствующих лагерей являются уроженцами одной страны - никакая "железная
дисциплина" не способна повлиять на что бы то ни было. История гражданс-
кой войны пестрит примерами, когда красные части (не только полки, но и
дивизии!), решив вдруг расплеваться с Советской властью, крайне легко
приводили свои намерения в исполнение - в два счета вырезали комиссаров
и чекистов (сколько там было тех и других? Горсточка по сравнению с воо-
руженной солдатской массой...) и уходили, куда заблагорассудится. Благо
палитра не исчерпывалась красным и белым цветом - были еще махновцы,
григорьевцы, антоновцы, прочие атаманы, просто воевавшие против всех на
свете "зеленые"... То же самое, кстати, происходило и во всех других ла-
герях...
ми, а у их противников, всех, вместе взятых, таковой идеи не нашлось.
Можно тысячу раз повторять, что идеи большевиков были ошибочными, непра-
вильными, лицемерными, ложными, маскировавшими их истинные намерения...
Не в том суть. Большевики смогли предоставить своим сторонникам идею - а
их противники не смогли. Точка. Чрезвычайки и комиссары - дело деся-
тое...
Врангеля. Потому что свидетель событий очень уж осведомленный и занимав-
ший в белом движении довольно высокий пост - митрополит Вениамин был
"епископом армии и флота" и членом врангелевского "совета министров"...
у нас не было не только подробной политико-социальной программы, но даже
самые основные принципы были не ясны с положительной стороны. Я и сейчас
не помню каких-нибудь ярких лозунгов: а как бы я мог их забыть, если бы
они были? А что помню, то было не сильно, не увлекало. Можно сказать,
что наше движение руководилось скорее негативными, протестующими мотива-
ми, чем ясными, положительными своими задачами. Мы боролись против
большевиков - вот общая наша цель и психология... Что касается полити-
ческого строя, то он был неясный, "не предрешенческий: вот покончить бы
лишь с большевиками, а там "все устроится". Как? Опять Учредительное
собрание, прежде разогнанное Железняковым? Нет! Об Учредительном собра-
нии и не упоминалось. Что же? Монархия с династией Романовых? И об этом
не говорилось, скорее этого опасались, потому что едва ли народные массы
воротились бы к старому. Конституция? Да, это скорее всего. Но какая,
кто, как - было неизвестно... Какие социально-экономические задачи? Тут
было ясно: восстановление собственников и собственности. Ничего нового
при генерале Деникине не было слышно..."
дующем обмене мнениями бросил горячую фразу, которая страшно поразила
даже его сотрудников-генералов:
точки зрения идеалов политической философии славянофилов и не по рецеп-
там революционеров, а также и не с религиозной высоты догмата Церкви о
царепомазаннике, а с разумной практической идеи - пользы. Была бы польза
от царя, исполать ему! Не стало - или мало - пусть уйдет! Так и с други-
ми властями - кадетскими, советскими. Здоровый простой взгляд".
чить пользу. Которой не увидели от белых...
Вениамин, - но нельзя отказать им в колоссальном размере идей полити-
ко-экономического и социального характера. Правда, они готовились к это-
му десятилетия. А что же мы все (и я, конечно, в том числе) могли проти-
вопоставить им со своей стороны? Старые привычки? Реставрацию изжитого
петербургского периода русской истории и восстановление "священной
собственности", Учредительное собрание или Земский собор, который ка-
ким-то чудом все разъяснит и устроит? Нет, мы были глубоко бедны идейно.
И как же при такой серости мы могли надеяться на какой-то подвиг масс,
который мог бы увлечь их за нами? Чем? Я думаю, что здесь лежала одна из
главных причин всего белого движения - в его безыдейности! В нашей без-
думности!"
"Добровольческая Армия была разбита на всех фронтах и у белых остался
лишь крымский клочок". Естественно, она была, по выражению Вениамина,
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Андреев Николай
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Вронский Константин