всем своим цветущим семейством вместительную скамью в брайерфилдской церкви.
В теории мистер Йорк ставил все церкви и все секты на одну доску; миссис
Йорк отдавала пальму первенства квакерам и моравским братьям, ибо те
наиболее достойно несли терновый венец смирения. Однако никто из них и не
помышлял вступить в какую-либо секту.
служба тянулась очень долго, а проповедь обычно приходилась ему не по вкусу.
Однако сейчас мечты открыли ему незнакомое дотоле очарование предстоящего
воскресного дня.
завтраком миссис Йорк решила не пускать детей в церковь. Пусть лучше посидят
тихонько часа два в малой гостиной, а Роза и Мартин по очереди почитают им
проповеди - разумеется, проповеди пророка и реформатора Джона Весли,
которого и миссис и мистер Йорк весьма уважали.
книги, которую он, по привычке, сохранившейся на всю жизнь, читал во время
еды.
знает, чего хочет, и знает, что своего добьется, а если встретится с
непреодолимым препятствием и если не будет иного выхода, скорее погибнет, но
ни за что не сдастся.
хлеб, запивая его молоком.
неприятнее, - сказала миссис Йорк.
пришлось бы раскрыть перед вами все тайны моей души.
должен сделать этого парня адвокатом. У него природный дар: он будет жить за
счет своего языка. Эстер, твой третий сын должен стать адвокатом: у него для
этого все данные - наглость, самомнение и способность говорить, говорить и
говорить без конца!
спокойно, даже флегматично попросил Мартин. От природы у него был низкий,
выразительный голос, который в трудные минуты становился почти неслышным,
как женский шепот; чем непреклоннее был Мартин, тем печальнее и нежнее
звучала его речь.
взрослому нелегко. Однако, - продолжал он, видя, что Мартин поднялся при
звуке церковного колокола, - если уж ты так упрям, на сей раз я не стану
тебе мешать. Иди, но доберись до церкви во что бы то ни стало! Пусть снежные
вихри наметают сугробы и преграждают тебе путь! Иди сквозь метель, скользи
по голому льду, если не хочешь сидеть в тепле у камина.
уверенно вышел на улицу.
- Как женщинам не хватает ума! Они бьют тебя по самому больному месту,
воображая, что долбят бесчувственный камень.
метель, - или если миссис Прайор запретит ей выйти и я ее не увижу после
всех этих неприятностей, я обижусь по-настоящему. Буря или метель, град или
снег, она должна прийти, и если ее ум соответствует ее глазам и красоте
лица, она обязательно придет, придет, чтобы встретиться со мной, так же как
я пришел сюда в надежде увидеть ее. Ведь хочет же она услышать хоть слово о
своем чертовом возлюбленном, так же как я хочу вкусить то, в чем, по-моему,
заключен весь смысл жизни, вся ее суть. Жить без приключении для меня все
равно, что пить выдохшееся пиво вместо шампанского.
одинокой старухи. Перезвон колоколов стих, еще звучал только один колокол, и
под его гул пожилые прихожане один за другим смиренно занимали свободные
места. Лишь самые убогие, самые старые и самые бедные остаются верны
матери-церкви в любую непогоду; так и в это вьюжное утро у церкви не было ни
одного экипажа, все состоятельные семейства предпочли остаться дома,
передние мягкие скамьи с подушками пустовали, и только на голых дубовых
сиденьях кое-где разместились седые старики, старухи да несчастные бедняки.
Мартин.
причетник вошли в церковь. Звон прекратился, священник взошел на кафедру,
двери закрылись, и служба началась. Скамья, отведенная для обитателей дома
мистера Хелстоуна, была пуста: Каролина не пришла, и Мартин презирал ее от
души.
слабовольная, ограниченная, как и все девицы!
велики и выразительны, и нос не греческий, и в устах нет того очарования,
которое, я думал, рассеет мои угрюмые мысли, избавит меня от ужасной хандры.
Что же она такое? Тощая спичка, кукла, безделушка, одним словом - девица!
момент подняться с колен и все еще оставался в благочестиво-смиренной позе,
когда литания окончилась и прозвучал первый псалом. Этот промах расстроил
его еще больше, и Мартин вскочил на ноги красный как рак, ибо был
чувствительнее самой застенчивой девицы. А тут еще в довершение всего двери
церкви приоткрылись и раздался топот сотни маленьких ног: в боковые приделы
торопливо хлынули ученики воскресной школы. В Брайерфилде было принято зимой
держать детей в теплом помещении и водить в церковь только перед причастием
и проповедью.
были устроены, когда под нарастающие звуки органа голоса хора и прихожан
слились в священном песнопении, в церковь, завершая процессию, неторопливо
вошли взрослые ученицы. Их учительница, проследив за тем, как они расселись,
направилась к скамье, предназначенной для семьи мистера Хелстоуна. Серый с
розовым отливом плащ и маленькая бобровая шапочка были знакомы Мартину.
Именно этот костюм он так жаждал увидеть. Буря не преградила путь мисс
Хелстоун. В конце концов она все-таки пришла! Вероятно, Мартин поведал свою
радость псалтырю; во всяком случае он сразу же прикрыл им лицо и просидел
так минуты две. Впрочем, еще прежде чем закончилась проповедь, поведение
мисс Хелстоун снова его разозлило. Она ни разу не взглянула в его сторону,
ему не удалось уловить ни одного ее взгляда.
что я для нее не существую, тогда она еще хуже, еще лживее, чем я думал.
Неужели она пришла сюда только ради этих ягнят, а не ради меня или этого
долговязого скелета Мура?"
а Каролина так и не подошла к нему.
снежные вихри и как холоден восточный ветер. Кратчайшая дорога к дому вела
через огороженные поля, протоптанной тропинки там не было, и идти напрямик
было рискованно. Однако это не беспокоило Мартина, и он выбрал именно
кратчайший путь. Около второй ограды росло несколько деревьев. Но что это за
зонтик виднеется там? Да, какой-то зонтик с явным трудом держится против
ветра, а за ним развевается знакомый розовато-серый плащ.
крутому, как обрывы близ вершины Этны. Неповторимое выражение появилось у
него на лице, когда он, дойдя до изгороди, спокойно устроился рядом с
Каролиной и таким образом открыл переговоры, которые - будь его воля -
продолжались бы до бесконечности.
церкви или в церковной ограде никогда не поговоришь спокойно.
место?
матерью! Я был бы в десять раз лучше ее. Можете смеяться, не имею ничего
против. Ненавижу плохие зубы, но ваши просто прелесть, как жемчужное
ожерелье, где все жемчужины превосходны и к тому же подобраны одна к одной.
что мне суждено вывести новую породу Йорков. Мне порядком надоели мои
предки; наша родословная уходит на четыре столетия в глубь веков; есть целое
предание о Хайраме, сыне Хайрама, который был сыном Сэмюэля, сына Джона,
который был сыном Зеруббабеля Йорка, и все они, начиная с Зеруббабеля и
кончая последним Хайрамом, были точно такими же, как мой отец. До них был
еще Годфри. У нас есть его портрет, он висит в спальне Мура. Годфри похож на
меня. О его характере мы ничего не знаем, но я уверен, что он сильно
отличался от своих потомков. У Годфри темные, длинные, вьющиеся волосы, одет
он тщательно и изысканно. Я уже сказал, что он похож на меня, и мне нет
Василенко Иван
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Самойлова Елена
Махров Алексей