обстоятельствах мы ради общего блага способны на жертвы. Итак,
распоряжайтесь нашими заграждениями так, как вы это находите нужным.
от них то, чего я добивался бы полгода.
французы, с адмиральской галерой во главе, попытаются прорвать их. Я удвою
цепи заграждения - цепи, протянутые поперек реки, но между ними и берегом
будет оставлено пространство, достаточное, чтобы неприятельский флот
проскользнул там и оказался посреди ваших лодок и ваших кораблей. Тогда с
этих лодок и кораблей двадцать смельчаков, которых я там оставил, зацепят
французские суда абордажными крюками, а зацепив их, подожгут ваши
заграждения, предварительно наполненные горючими веществами, и быстро
уплывут в лодке.
без остатка!
отступить ни морем, ни польдерами, потому что вы откроете шлюзы Мехельна,
Берхема, Льера, Дюффаля и Антверпена. Сначала отброшенные вами, затем -
преследуемые водами прорванных вами плотин, со всех сторон окруженные этими,
внезапно нахлынувшими, все выше вздымающимися волнами, этим морем, где
только прилив и нет отлива, французы, все до единого, будут потоплены,
истреблены, уничтожены.
городам соответствующие приказания, а в нашем распоряжении - всего один час.
у них.
Дюффаль. В одиннадцать часов французы будут разбиты, в полночь - флот будет
сожжен, в час ночи - отступление французов будет в самом разгаре, в два часа
- Мехельн прорвет свои плотины, Льер откроет свои шлюзы, в Дюффале сделают
так, что каналы выступят из берегов. Тогда вся равнина превратится в
бушующий океан, который, правда, поглотит дома, поля, леса, селенья, но в то
же время, повторяю, поглотит французов, да так основательно, что ни один из
них не вернется во Францию.
ужасом; затем фламандцы принялись шумно рукоплескать.
Смотрите!
выступили из лагеря и приближаются к городу.
- я должен дать вам еще одно указание - последнее и самое важное...
даже не отступление, а бегство. Чтобы успешно их преследовать, нужно быть
налегке. Скиньте ваши латы! Черт возьми! Из-за этих лат, которые сковывают
ваши движения, вы проиграли все те битвы, которые должны были выиграть.
Скиньте латы, господа, скиньте немедленно!
курткой.
пока - ступайте на площадь перед ратушей: там вы найдете всех ваших людей в
боевом порядке. Мы придем туда вслед за вами.
разом спасли и Бельгию и Голландию.
спросил принц.
неизвестный, кланяясь с улыбкой, которой мог бы позавидовать его мрачный
соратник и которую понял один бог.
Глава 2
ФРАНЦУЗЫ И ФЛАМАНДЦЫ
командиры спешили к своим частям, чтобы выполнить приказания неизвестного
полководца, словно ниспосланного фламандцам самим провидением, со всех
сторон раздался грозный гул, казалось, заполонивший весь город и
завершившийся неистовым ревом.
ночной поход в полной уверенности, что они застанут уснувший город врасплох.
Но, встреченные пушечными залпами, они не замедлили шаг, а ускорили его.
Если теперь уже не представлялось возможным взять город с налета,
взобравшись по приставным лестницам на крепостные стены, то можно было, как
это сделал король Наваррский под Кагором, заполнить рвы фашинами и
посредством петард взорвать городские ворота.
их было ничтожно; ответив на крики своих противников криком столь же
оглушительным, французы продолжали свой путь молча, с той пылкой отвагой,
которую они всегда проявляли в наступлении.
вооруженные люди; в противоположность французам, ими движет не стремительная
горячность, а какая-то мрачная одержимость, не препятствующая движениям
воина, но придающая им твердость, благодаря которой он уподобляется
движущейся стене.
сплоченными отрядами, поверх которых продолжала греметь артиллерия более
шумная, нежели грозная.
пика скрещивается с лезвием кинжала; огоньки, вспыхивающие при каждом
выстреле из пистолета или аркебуза, освещают лица, обагренные кровью.
ярости, француз - досады. Фламандец взбешен тем, что он вынужден драться, -
это не его ремесло и не доставляет ему удовольствия. Француз взбешен тем,
что на него напали, когда он сам намерен был напасть.
бы передать, вступают в рукопашную, со стороны Сент-Мари слышатся один за
другим оглушительные взрывы, и над городом, словно огненный сноп,
поднимается огромное зарево. Там наступает Жуаез: ему поручено произвести
диверсию - прорвать заграждение, обороняющее Шельду, а затем - проникнуть со
своим флотом в самое сердце города.
предприятия, Жуаез на своей адмиральской галере, шедшей во главе
французского флота, плыл по ветру, гнавшему суда вперед, против течения. Все
было подготовлено к битве; моряки Жуаеза, вооруженные абордажными саблями,
стояли на корме, канониры с зажженными фитилями не отходили от своих орудий;
марсовые с ручными бомбами гнездились на мачтах, и наконец, отборные
матросы, снабженные топорами, были начеку, готовые ринуться на палубы
вражеских судов, чтобы, обрубив там цепи и канаты, таким образом расчистить
проход для флота.
клина, острием которого являлась адмиральская галера, казались скоплением
исполинских призраков, беззвучно скользивших по воде. Юный адмирал, которому
полагалось находиться на вахтенном мостике, не в силах был спокойно стоять
на своем посту. Облаченный в роскошную броню, он занял на своей галере место
старшего лейтенанта и, склонясь над бугшпритом, пытался пронизать своим
острым взором окутывавший реку туман и ночную мглу.
поперек Шельды, оно казалось покинутым, пустынным; но в этой стране, полной
засад, такое безлюдье, такая пустынность вызывали безотчетный страх.
каких-нибудь десяти кабельтовых, расстояние уменьшалось с каждой секундой, и
еще ни разу до слуха французов не донесся оклик: "Кто идет?"
адмирал, более дальновидный, чуял в нем какую-то пугавшую его хитрость.
составлявших центр заграждения, и, нажимая на них, заставил податься всю эту
гибкую, подвижную плотину, отдельные части которой, скрепленные между собой
цепями, уступили нажиму, но не разъединились. И вдруг в ту минуту, когда
морякам с топорами был дан приказ ринуться на вражеские суда, чтобы разнять
заграждение, множество абордажных крюков, закинутых невидимыми руками,
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Майер Стефани