доносилась музыка, и голоса, и шум волн. Он помедлил у подножья трапа, его
охватили смятение и печаль, все в нем еще дрожало от недавней встряски,
глубоко внутри еще таились негодование, обида, словно пришлось пережить
несправедливость, которую ничто и никогда не искупит. Он не мог не
признаться себе, что прежней злобы на дядю уже нет, но и противился такой
своей мягкотелости. Дядя поступил так, как должен был поступить
давным-давно, не дожидаясь ни просьб, ни тем более угроз, почти с отчаянием
говорил он себе. "Теперь я никогда от этого не избавлюсь... никогда..."
пересиливая опасения, от которых неприятно засосало под ложечкой, пошел
искать Кончу.
там же стояла маленькая закрытая корзинка с лотерейными билетами и разложены
были напоказ выигрыши, рассчитанные прежде всего на женщин, - всякие
кружевные скатерти, шарфы и веера и две красные нижние юбки из тонкой
бумажной ткани с оборками, обшитыми по краю грубым белым кружевом. Сердце
Иоганна так и подпрыгнуло, он даже остановился на миг, потом вышел на
открытое место, чтобы она его увидела. Но Конча его не заметила, она держала
перед собой одну такую юбку и легонько подкидывала ее коленкой. Первым
Иоганна увидел Тито. Украдкой дал знак Конче, и она тотчас отдала юбку
Ампаро, приветственно помахала Иоганну и так, подняв руку, пошла к нему -
лицо очень серьезное, и совсем особенная мерная походка, бедра покачиваются,
словно под музыку, она ему как-то сказала, что это называется meneo. Они
тогда гуляли вдвоем по палубе, и Конча взяла его руку и приложила сбоку к
своей талии, как раз над косточкой.
называется meneo. Чувствуешь? Я не цыганка, знаешь? Я настоящая испанка, это
верный знак.
вправо, влево... она уверяла, что это от природы, это не в мышцах бедер, но
в костях.
meneo - это они сами так говорят.
потрясен жестокой победой над стариком - и вдруг холодеет, едва ли не с
ужасом сознавая, что он сделал и что ему предстоит. Конча подходит ближе,
взгляды их встретились - без улыбки они смотрят друг другу в глаза, и вот
она уже перед ним, она ниже его на голову и смотрит снизу вверх, и в глазах
никакого кокетства, ни тени хитрости. Кажется, в них даже тревога. Иоганна
от волнения бьет дрожь, он даже не смеет заговорить - вдруг голос его
выдаст, но Конча не колеблется - кладет ладонь ему на грудь, прямо на
сердце, и спрашивает:
вовсе не украл.
высоко в воздух, кружит, вновь опускает, и все это без улыбки.
белыми зубами, - Мне все равно, что ты там сделал! И давай выпьем
шампанского - помнишь, ты обещал? - прибавляет она.
Иоганн все крепче сжимает ее в объятиях, ей уже трудно дышать.
Сейчас, пока все тут, наверху. Где твоя каюта?
полицейский.
но Иоганн чувствует: она упирается, противится ему всем телом. - Слушай, раз
ты так, сперва покажи мне деньги, тогда я покажу, где каюта. Почем я знаю,
может, ты неправду говоришь? Маноло меня убьет... почем я знаю?
в кармане. Лицо его светлеет, смягчается, на миг он порывисто сжимает рукой
ее плечо - это почти похоже на нежность.
Иоганн. - Что ж, попробуй. - Останавливается в полутемном коридоре, быстро
поворачивает ее лицом к себе и обеими руками легонько берет за горло. - Так?
на него снизу вверх.
плечи.
зажигает свет.
бестолкового насилия, слишком часто она видела такое у неопытных,
изголодавшихся юнцов; а могло быть и хуже - паника, бессилие и злость на
бессилие или даже убийственное отчаяние, и тогда надо будет с ним нянчиться,
и льстить, и успокаивать, и осторожно от него отделаться, не подавая виду,
ведь мужчины в час такого позора нередко злы, несговорчивы, а то и опасны,
еще ее же во всем и обвинит и захочет отомстить ей за то, что унижена его
мужская гордость. И она начеку, она готова ко всему; но Иоганн только стоит
и выжидательно смотрит на нее, такой сияющий, и так золотятся его волосы. Ей
всегда нравились светловолосые мужчины, а этот, оказывается, еще и пылкий, и
ласковый, без затей; протянул руку, гладит ее шелковистые черные волосы и
повторяет по-немецки:
- и взяла его руку в свои.
к себе его голову, поцеловала и начала развязывать на нем галстук. - И ты
тоже помогай мне раздеться. Так забавней - все делать вместе. Скажи, милый,
я у тебя самая-самая первая, да?
стянула с него рубашку. И начал дергать перед ее платья, стараясь открыть
его на груди.
очень-очень постаралась?
черного платьишка, сбросила к ногам яркую шелковую нижнюю юбчонку и
остановилась перед ним обнаженная.
разжигать.
"Сказки венского леса". Мелодия Штрауса, шаумвейн, звездное небо, скользящая
в вихре вальса Лиззи - ее кроткое настроение так много обещало, - все вместе
приятно кружило ему голову, и, упиваясь сладостью настоящей минуты, он едва
не позабыл о будущих наслаждениях. Детский слюнявчик съехал ему под ухо,
детский чепчик сполз на затылок, ничто на свете его не заботило. Он
непрестанно улыбался во весь рот и сладко причмокивал, смакуя свое
удовольствие, и при этом высовывал влажный розовый кончик языка. Покрепче
обхватил талию Лиззи, сжал ее руку, прижался к ней плотным брюшком и вдруг
без слов, высоким тенорком затянул:
на носках, и восторженно глядел снизу вверх на Лиззи, и она, точно сама
нимфа Эхо, сейчас же откликнулась:
скачет по лужайке посреди лесной чащи, и его острые глянцевые копытца
оставляют на мягкой, усыпанной листьями земле раздвоенные отпечатки, похожие
на цветы; а в вершинах дерев стонет ветер, будто скрипка, и в ветвях
перекликаются пичужки - ти-та-там - и вздыхают струны арфы, и нимфа ждет
козлоногого юношу-полубога, вот сейчас он взбрыкнет копытцами и прыгнет к
длинноногой красотке в зеленом наряде, которой так нравятся резвые прыжки!
Траля-ля, ти-та-там! - самозабвенно, восторженно распевает во все горло
молодой фавн и неистово вертится на носках, на самых кончиках острых копыт,
а нимфа, откинувшись торсом назад, вихрем носится вокруг него, и ее
кружевные юбки развеваются сзади и неторопливо взметаются вверх, точно
раскрывается веер.
Акунин Борис
Березин Федор
Посняков Андрей
Марко Джон
Шилова Юлия
Рыбаков Вячеслав