дверью, но перед ней тут же открылась другая: за ее порогом она нашла
возможность утолить свою новую потребность - в материнстве. И никто не
мог предвидеть опасные пути, на которые толкнули Аннету обязательства,
наложенные на нее обновленной совестью.
тельствовала ей свое глубокое уважение - не меняя, впрочем, своего сдер-
жанного, с холодком, тона, - и сказала, что один из ее зятьев, тяжело
раненный и лечащийся дома, выразил желание встретиться с г-жой Ривьер.
Аннета тотчас же приняла это приглашение.
его сестра вышла замуж за одного из братьев Сейжи. Обе семьи поддержива-
ли тесную связь, основанную на общих деловых интересах и взаимной симпа-
тии. Обе очень давно пустили корни в том краю. Их земли соприкасались.
Взгляды же расходились скорее по форме, чем по содержанию. Шаванны дер-
жались республиканских взглядов довольно неопределенного оттенка: их
красный цвет - и в самом-то начале весьма умеренных тонов - постепенно
вылинял; остался розовый тон, и если он еще не перешел в белый, то, во
всяком случае, приятно оттенял его. Богатство, честно нажитое и прочное,
немало способствовало тому, что межи, скорее отграничивавшие, чем разде-
лявшие владения двух семейств, почти стерлись. (Во все времена и в любом
месте собственность всегда тяготеет к собственности.) Любовь к земле,
которой они сами управляли, - им принадлежало десятка два ферм, рассы-
павшихся по округе, точно выводок цыплят, - привязанность к своему краю
и культ порядка, наполовину, если не целиком, заменяющий религию (конеч-
но, мы имеем в виду религию Рима, единственную, которая является на За-
паде мощной силой порядка), - все эти характерные черты были у Шаваннов
общим" с де Марей, де Тезэ, де Сейжи и с мелкопоместными дворянами; раз-
личий же осталось ровно столько, сколько необходимо, чтобы льстить само-
любие каждого; именно в этом видели они знак своего превосходства над
соседом. Слабость, присущая всем людям... Де Сейжи и Шаванны были слиш-
ком хорошо воспитаны, чтобы обнаруживать сознание своего превосходства.
Надо хранить его в себе и тешиться им втайне.
понятное удивление. Не у самой Аннеты - она не замечала социальных пере-
городок. Но у провинциального городка. Правда, пригласили ее только два
члена семей Шаваннов и де Сейжи, волей обстоятельств наделенные у себя
дома неоспоримыми правами: Луиза де Марей и Жермен Шаванн. Оба они с
лихвой выплатили долг своему имени и отечеству. И оба были в своей среде
исключением. Аннета очень скоро в этом убедилась.
подножия собора. Он был окутан тишиной, нарушаемой лишь печальным перез-
воном колоколов да криками грачей. Войдя в узкие ворота из полированного
дуба с ярко начищенной оковкой, - на фоне пыльного фасада она одна свер-
кала холодным блеском, - надо было пересечь на пути к главному зданию
выложенный плитами двор. Комнаты выходили окнами на этот обнесенный че-
тырьмя серыми стенами двор - двор без сада, без единого стебелька травы.
Можно подумать, что провинциальные буржуа, вернувшись в город после дол-
гого пребывания на деревенском приволье, стараются так закупорить себя,
чтобы природа не нашла к ним доступа. Обычно Шаванны приезжали сюда
только на зимние месяцы, но события, война, обязанность участвовать во
всех общественных начинаниях, болезнь сына вынуждали их жить в городе,
пока будущее не примет более ясных очертаний...
Все здоровые мужчины, сыновья и зятья, находились на фронте. Дома был
лишь семилетний мальчик, сын молодой г-жи Шаванн де Сейжи; сплющив нос
об оконное стекло, изнывая от скуки, он следил, не откроется ли входная
дверь, не войдет ли какой-нибудь редкий посетитель, или дремал под коло-
кольный звон, под крики грачей. Ему виделись знамена, траншеи, могилы...
Он первый встретился Аннете, когда она вошла в дом. И впоследствии, при-
ходя сюда, она каждый раз встречала ребенка с жадными, скучающими глаза-
ми; дотронувшись до нее, он исчезал.
тельным альковом. Молодой человек, расположившийся у единственного окна,
через которое проникал свет серенького ноябрьского дня, встал с кресла,
чтобы поздороваться с г-жой де Марей и гостьей, которую она представила
ему. Но хотя при входе сразу рождалось ощущение, что здесь плетет свою
паутину смерть, сумрак не затенял лица раненого. Это было одно из тех
лиц, часто встречающихся в средней Франции, которые словно сотканы из
света. Приятное лицо с правильными чертами, орлиным носом, красиво очер-
ченным ртом, синими глазами и белокурой бородкой. Он улыбнулся Аннете, а
невестку ласково поблагодарил взглядом.
тупая за рамки осторожного светского разговора. Но вскоре г-жа де Марей
незаметно вышла.
тельным взглядом и изучавший его, протянул ей руку и сказал:
чит, не из тех, кто после сражения продолжает бить поверженного врага. И
имеете слабость щадить побежденного. Смею надеяться, что вы распростра-
ните ее и на того побежденного, который сейчас перед вами.
тщеславие.
ра. Вы мне нужны для другого. Поражение, к которому я прошу вас быть
снисходительной, нанесено не телу моему, а душе. Быть побежденным - это
еще полгоря, когда веришь в победителя.
мы сами обрекли себя...
леднее слово еще не сказано.
ном счете выиграет.
у меня останется в игре жизни хоть фунт мяса для ставки, я его поставлю.
такого вина. Не можете ли вы иной раз - когда почувствуете в себе избы-
ток энергии и немножко терпения, - уделять мне четверть часа для беседы?
жестом прервал Аннету. Вход - воспрещен. Путь закрыт!..
рю, что только вы... Все вы, находящиеся здесь... Здесь... Там... Два
мира - этот свет, тот свет... Два разных языка.
восполнить отсутствие опыта. Написанное в книге тела не поддается пере-
воду.
Хотелось бы помочь! Хотелось бы смиренно приблизиться к пережитому вами.
мощь. Даже с товарищами "оттуда" мы уговариваемся не поминать о том, что
было "там". Рассказы о войне - а книгах, в газетах - нам претят. Война -
не литература.
тая вариациями. Так давайте петь!
Отдышавшись, Жермен извинился, поблагодарил. На его осунувшемся лице
снова появилась улыбка. На лбу блестела капля пота. Они молча ждали. И
ласково смотрели друг на друга...
буржуазии, благонамеренной, либеральной, но насквозь пропитанной
умственными предрассудками, впрочем, здоровыми и крепкими; вместе с Тру-
дом и любовью к земле они дают твердую опору этим слоям в центральных
провинциях. (Не будь у здешних буржуа этих предрассудков, их засосала бы
слишком беспечальная жизнь.) Жермен хорошо знал их свойства - и плохие и
хорошие. Он сам был из того же теста. Но неведомый пекарь положил в это
тесто иные дрожжи.
уже при его рождении, жизнерадостный и беспечный, пасшийся на тучных лу-
гах своих поместий, уехал в Париж и поступил в Школу востоковедения и
дипломатии. Его привлекала не столько карьера консула, сколько перспек-
тива путешествий. Родину свою он любил, как лакомка: небо и воздух, го-
вор и стол, добрую землю и милых людей... А мечтал об одном - уехать!
Дожидаясь назначения в далекие страны, он изъездил Европу из конца в ко-
нец. Странное влечение - на взгляд его земляков, больших домоседов! Но
что толку спорить о вкусах и цветах (с богатыми людьми в особенности!).
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Херберт Фрэнк
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Шилова Юлия