Кандела и услышал в ответ негромкое ругательство.
руках, - ответил Райан, глядя на ковер. - Если только...
предложения, мне хотелось бы выслушать их.
уложил их в конверт. - И пусть он обязательно посмотрит на фотографии. Они
вряд ли обеспокоят его совесть, но, вне всякого сомнения, покажут, насколько
серьезно мы настроены. А теперь, - он ухмыльнулся, - мне кажется, вы уже
достаточно рассержены. Вернусь, когда вы окончательно проснетесь.
Вода в душе была горячей, и Джек не спешил расставаться с горячим дождем,
отчего крохотная комнатушка наполнилась паром и ему пришлось вытереть
зеркало перед бритьем. Завершая свой туалет, он намеренно смотрел на щеки и
подбородок, избегая смотреть в глаза. Сейчас не время для сомнений.
американским городам, поэтому кажется опустевшей. Возможно, это объясняется
почти полным отсутствием автомашин на улицах в это время суток. В Вашингтоне
всегда холят люди, всегда чувствуется бессознательная уверенность в том, что
где-то они бодрствуют и занимаются своими делами - какими бы они ни были.
Здесь подобное представление отсутствовало. Точно так же, как слова одного
языка никогда не соответствуют полностью словам другого, так и Москва в
представлении Райана очень походила на другие крупные города, где ему
приходилось бывать, и одновременно казалась разительно чужой в своих
отличиях. Здесь люди не занимаются своими делами - главным образом они
занимаются делами, порученными им кем-то другим. Ирония судьбы заключалась в
том, что он сам скоро будет человеком, отдающим приказы тому, кто уже давно
забыл, как их исполнять.
грузовиков казались приглушенными из-за слоя снега, покрывавшего улицы, а
окно комнаты Райана выходило не на восток, и потому первые лучи утренней
зари не освещали его. То, что раньше было серым, начало постепенно обретать
цвет, словно ребенок играл с ручками управления цветного телевизора. Джек
выпил третью чашку кофе и отложил книгу, которую читал. Половина восьмого. В
таких случаях, предупредил его Кандела, точность играет решающую роль. Джек
еще раз зашел в туалет и оделся для утренней прогулки,
возвышались снежные кучи. Райан кивнул охранникам - австралийцам,
американцам и русским, - затем повернул на север, на улицу Чайковского.
Холодный северный ветер обжигал лицо, и на глазах выступили слезы. Поправив
шарф, Джек направился к площади Восстания. В этом районе Москвы размещалось
много иностранных посольств. Прошлым утром он повернул направо на дальней
стороне площади и увидел полдюжины посольств, расположившихся неподалеку
друг от друга, но этим утром Джек пошел налево по Кудринскому переулку - у
русских существует не меньше девяти способов произносить слово "улица", хотя
он так и не постиг все эти тонкости, - потом направо и снова налево по
Баррикадной.
к стенам зданий. Приблизившись к назначенному месту, он, как и ожидал,
увидел, что рядом открылась дверь, и вошел туда. Снова его обыскали. К его
великому облегчению, телохранитель, хотя и нашел у него в кармане
запечатанный конверт, не заглянул внутрь.
Наверно, у него ограниченный запас слов.
Председатель КГБ уверенно смотрел перед собой и даже не обернулся на звук
шагов Райана, спускающегося к нему.
охранника. Он встал и повел Джека к экрану.
ходить без головного убора, но здесь это необходимо.
спросил председатель КГБ. Он произнес это без всяких эмоций подобно учителю,
разговаривающему с тупым студентом, Райан решил, что даст ему на мгновение
насладиться триумфом.
майора Грегори? - поинтересовался Джек, стараясь, чтобы его голос звучал как
можно бесстрастнее. Впрочем, лишняя чашка кофе, выпитая утром, помешала
этому,
передал конверт председателю КГБ.
пока он смотрел на три снимка, но когда он повернулся к Райану, выражение
его глаз было таким, что холодный зимний ветер показался Джеку дыханием
весны.
его фотографии. Кто-то напутал у нас, когда высылали снимки. Грегори остался
цел и невредим.
время нашего разговора в прошлый раз. Мне нужно знать, что вы решили.
заметил Райан, и по лицу Герасимова пробежало что-то почти похожее на
улыбку.
республику. Пусть они приедут туда в пятницу вечером. - сказал Джек и
сообщил некоторые детали.
должен сделать. Герасимов кивнул. - У меня есть вопрос, - сказал он.
проницательный человек.
подняла шум, который быстро стих, но главное не в этом. - Райан приготовился
уходить. - Без вас мы не смогли бы осуществить это. Нам было необходимо
устроить настоящий скандал, причем такой, который невозможно сфабриковать.
Конгрессмен Трент был в Москве полгода назад и встретил здесь парня по имени
Валерий. Они стали очень близки. После возвращения в Америку он узнал, что
вы посадили Валерия на пять лет в тюрьму за "антиобщественное поведение".
Короче говоря, Трент захотел расквитаться. Мы обратились к нему за помощью,
и он с готовностью согласился. Таким образом, можно сказать, что мы
использовали ваши предрассудки против вас самих.
бросил Герасимов.
выходу. Как приятно, подумал он, возвращаясь в посольство, что теперь ветер
дует в спину,
***
постарше вас, которые не имеют права решающего голоса, а мы были друзьями -
вы и я - так долго. Что случилось? - с любопытством спросил Нармонов. Он
видел страдание в глазах своего коллеги. Они собирались обсудить проблему
озимых, но...
его щекам потекли слезы. - Речь идет о моей дочери... - ив течение десяти
минут он рассказал о случившемся.
закончил, наконец, рассказ, и в то же время понимая, что это еще не все. И
Ванеев продолжил.
и устремил взгляд на стену. - Чтобы поступить так, как поступили вы, мой
друг, требуется незаурядное мужество.
Андрей Ильич. Нельзя, чтобы они помешали вам. Вам нужно сделать так много,
изменить все коренным образом. Я должен уйти, это мне ясно. Но вы должны
остаться, Андрей Ильич. Вы нужны народу. Без вас не удастся закончить уже
начатое.
Времена действительно меняются. Нет, еще рано говорить об этом, покачал
головой Нармонов. Ему удалось всего лишь добиться создания атмосферы, при
Березин Федор
Шилова Юлия
Маккарти Кормак
Суворов Виктор
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий